Монгольско-булгарское сражение (1223/1224)

Монгольско-булгарское сражение
Основной конфликт: Поход Джэбэ и Субэдэя
Дата	1223 или 1224 год
Итог	победа булгар
Противники
Волжская Булгария Монгольская империя
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Монгольско-булгарское сражение 1223 или 1224 года (конец 620 года Хиджры) — сражение между войском Волжской Булгарии и монголами под командованием Субэдэя и Джэбэ, в котором монголы потерпели поражение. Трудности в датировке сражения связаны с тем, что летописец, оставивший известия о нём, использовал мусульманский календарь.

Во время четырёхлетнего похода, начатого весной 1220 года в погоне за хорезмским султаном Ала ад-Дином Мухаммедом II, монгольские войска прошли Северный Иран, Кавказ, причерноморские степи, разбили объединённое русско-половецкое войско на Калке (31 мая 1223), а затем повернули на восток.

Арабский летописец Ибн аль-Асир, именовавший войска Джэбэ и Субэдэя «Западными татарами», сообщает, что они

направились в Булгар в конце 620 года. Когда жители Булгара услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них (Татар), встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они (Татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4000 человек. Отправились они (оттуда) в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингизхану, и освободилась от них земля Кипчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю.

Разгром монгольского войска, из которого уцелело лишь 4000 человек, объясняется двумя главными причинами: серьёзными потерями монголов на Калке и хорошо организованной разведкой и тактической выучкой булгар. Фактически, против монголов была применена их же излюбленная тактика — ложное отступление с последующим ударом засадных отрядов. По предположению А. Х. Халикова, булгарскими войсками командовал Ильгам хан, правивший в то время в Булгаре, а битва произошла уже после того, как монголы переправились через Волгу.

После вступления на монгольский престол Угэдэя (1229) Субэдэй снова был отправлен «в сторону Кипчака, Саксина и Булгара» с 30-тысячным войском (по сведениям Рашид ад-Дина). В ходе западного похода завоевание Булгарии было завершено (1236) и монгольские войска вторглись на Русь.

Источник

• Из летописи Ибн аль-Асира // Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды / Пер. В. Г. Тизенгаузена. — СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1884. — Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. — С. 27-28.

Литература

• Фахрутдинов Р. Г. Очерки по истории Волжской Булгарии / Отв. редактор С. А. Плетнёва. — М.: Наука, 1984. — С. 98. — 216 с. — 3000 экз.
• Халиков А. Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. — Казань: Издательство «Фэн», 1994. — С. 24-26.

Ссылки

• Гагин И. А. [www.i-gagin.ru/content_art-18.html Булгаро-монгольские войны первой половины XIII в. (по материалам персидских и арабских нарративных источников)] (1 декабря 2006). Проверено 29 ноября 2010. [www.webcitation.org/67EZ78Jdi Архивировано из первоисточника 27 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Монгольско-булгарское сражение (1223/1224)

То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.