Монитор (класс корабля)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Вместо того чтобы принять которую-нибудь из форм прежних судов, мы видим, что монитор не имеет с ними никакого сходства, и даже можно сказать, что он совершенно им противоположен во всех отношениях. Судно, которое будет летать по воздуху, вероятно, не удалится настолько от общей идеи, как подводный монитор, прорезающий или ныряющий в волнах. Он уничтожает даже различие между силою 100-пушечного корабля и двухпушечной вращающейся батареи... Одним словом, монитором обозначается новая эра в истории государств. Ч. Бойнтон

Монито́р (англ. monitor — «наблюдатель, контролёр») — класс низкобортных броненосных кораблей с мощным артиллерийским вооружением, преимущественно прибрежного или речного действия, для подавления береговых батарей и разрушения береговых объектов противника. Характерными особенностями мониторов являлись: малая осадка, очень низкий надводный борт (всего 60-90 см), размещение немногочисленных тяжелых орудий во вращающихся башнях с почти круговым обстрелом, мощное бронирование всей надводной части (бортов, палубы, башен).

Появление мониторов

Гражданская война в США ознаменовалась первым практическим боевым применением бронированных кораблей, имевшихся как у Севера, так и у Юга.

Броненосцы конфедератов представляли собой низкобортные бронированные корабли с установленным сверху казематом с наклонными стенками для артиллерийской батареи. Первым таким кораблём стал переоборудованный в 1862 году паровой фрегат «Мерримак» (3500 т), повреждённый пожаром, — во флоте южан он получил название «Виргиния», хотя в исторической литературе его нередко именуют прежним названием. За ним последовала целая серия из близких по типу кораблей.

В ответ на начало работ по переоборудованию фрегата северяне начали строить собственные броненосцы. По проекту изобретателя Джона Эриксона был построен «Монитор» (897 т) (англ.  «наблюдатель», «контролёр»), спущенный на воду 30 января 1862 года и давший название этому классу кораблей. Вместо батарейного каземата на плоскую бронированную палубу была установлена башня с двумя тяжёлыми пушками. Башенная установка системы Эриксона представляла собой круглую железную платформу диаметром около 6 м с броневыми боковыми стенками высотой около 2,7 м с закрывающимися амбразурами для орудий, которая лежала на палубе. Для поворота башня поднималась на штоке, установленном в её центре, и вращалась при помощи небольшой паровой машины. Вооружение — две гладкоствольные 279-мм пушки.

Эволюция класса

После успеха «Монитора» Соединенные Штаты Америки приступают к массовому строительству кораблей этого класса как однобашенных («Пассаик» 1862, 1875 т; «Типпеканоэ» 1863, 2100 т), так и с двумя башнями («Ононданга» 1864, 1250 т). Попытки создать океанские мониторы («Диктатор» 1864, 4500 т; «Монаднок» 1864, 3400 т) успехом не увенчались в силу их низкобортности, хотя это не помешало океанскому монитору «Миантаномо» пересечь Атлантический океан и побывать с визитом в ряде европейских столиц. Тем не менее низкий борт остался фамильной чертой всех последующих американских броненосцев, даже формально мореходных. Некоторых из них, включая сам «Монитор», эта особенность конструкции привела к быстрой гибели в небоевых условиях.

Мониторы являются рекордсменами по калибру артиллерии. Это было связано с воззрениями тех лет, когда для борьбы с броненосными кораблями предлагалось не пробивать броню, а срывать её с креплений, нанося по ней сокрушительные удары, которые могли бы деформировать корпус. Орудия, которые могли бы это сделать, отличались от дульнозарядных орудий предшествующей эпохи главным образом размерами. Второй океанский монитор Эриксона «Пуритан» (4912 т, длина 104 м, броня 381 мм) — имел два 508-мм орудия (20 дюймов) — эти цифры больше никогда не были превышены.

Исходя из опыта применения мониторов американцами свои флоты такими кораблями укомплектовали Великобритания (напр. мониторы типа «Циклоп», 1872), Россия (броненосные лодки напр. мониторы «Ураган», 1862) и Швеция (строили сами), а также Норвегия, Дания и Перу (заказывали).

Мониторы стали родоначальниками броненосцев береговой обороны.

Мониторы ВМФ США

Американский флот, впервые воплотивший идею монитора, построил значительное количество кораблей этого класса. На основании опыта действий во время Гражданской Войны 1861—1865 американские адмиралы длительное время считали мониторы лучшими военными кораблями; дополнительным фактором было то, что преобладавшие в то время изоляционистские воззрения предполагали основной задачей броненосных кораблей береговую оборону.

• USS Monitor — единичный корабль, родоначальник класса.
• Тип «Пассаик» — первые серийные мониторы, 10 единиц
• Тип «Каноникус» — улучшенная версия типа «Пассаик», 9 единиц
• USS Onondaga — единичный корабль, первый двухбашенный монитор
• USS Roanoke — единичный корабль, трёхбашенный монитор, перестроенный из деревянного винтового фрегата
• Тип «Миантономо» — серийные двухбашенные мониторы
• Тип «Амфитрит» — «капитально модернизированные» (де-факто построенные заново) в 1877—1896 мониторы типа «Миантономо».

Мониторы в бою

Первый бой броненосцев, а именно «Монитора» и казематной «Вирджинии» (в отечественной литературе закрепилось первоначальное название — «Мерримак») произошёл 9 марта 1862 года на Хемптонском рейде в ходе Гражданской войны в США. Этот бой продолжался более трёх часов и закончился «вничью», ибо разрывные бомбы, которыми стреляли пушки «Вирджинии», представляли значительную опасность лишь для деревянных судов и практически не причиняли вреда бронированным кораблям, а ядра «Монитора» вылетали со сниженной начальной скоростью из-за уменьшенных пороховых зарядов, предусмотренных из опасения разрыва установленных на нём новейших орудий Дальгрена. Если бы корабли были подготовлены к бою друг с другом, вероятно, что результаты поединка были бы иными.

Де факто патовый результат боя не помешал северянам объявить о своей победе, что серьёзно повлияло на оценку данного класса кораблей; вскоре на воду был спущен крупный флот мониторов, бывших в большей или меньшей степени увеличенными копиями своего родоначальника. Среди них были как корабли для рек и прибрежных районов, так и мореходные, и даже океанские, многие эксперты склонялись ко мнению, что мониторы в ближайшем будущем вытеснят все остальные типы боевых кораблей.

Между тем, в открытом море мониторы оказались очень уязвимы: сам первый «Монитор» утонул во время шторма у мыса Гатеррас, другой — на стоянке в порту от захлестнувшей его палубу с открытыми люками волны. Естественно, уже при незначительном волнении ни о каком ведении монитором боя речи тем более не шло. Кроме того, мониторы почти не имели запаса плавучести и шли на дно от малейшей пробоины в подводной части, то есть, не обладали живучестью — способностью оставаться на поверхности воды и продолжать бой при получении повреждений. Разработка же тяжёлых орудий, способных эти повреждения им нанести несмотря на броню, была лишь делом времени, не говоря уже о минах и вскоре появившихся торпедах.

Будучи, благодаря сочетанию мощной брони и практически кругового обстрела из орудий главного калибра, превосходными кораблями для боя, мониторы оказались ужасны с точки зрения службы мирного времени: условия нахождения экипажа на их борту были близки к нестерпимым. Так, температура в машинном отделении, заключённом внутри почти полностью находящегося под водой железного корпуса, достигала 62°С, при этом вентиляционные люки на палубе приходилось держать закрытыми уже при небольшом волнении, так как волны перехлёстывали через низкий борт. Остальной экипаж также размещался ниже ватерлинии, в условиях недостаточной вентиляции, тесноты и темноты.

Для мореходного броненосца оказалось необходимо иметь высокий борт, пусть даже и не полностью защищённый бронёй, а также обширные небронированные корпусные и палубные надстройки для размещения экипажа и других целей. В результате эволюция броненосных кораблей пошла по другому пути — вместо целиком закованных в броню «неуязвимых» мониторов стали строить корабли, имеющие сравнительно узкий пояс по ватерлинии и большой запас плавучести, за счёт чего они не тонули даже при принятии на борт большого количества воды через пробоины от снарядов или торпед.

В то же время, мониторы оказались удачным типом корабля для действий на реках и в прибрежных водах. Их строительство продолжалось до Второй мировой войны. Из крупных морских мониторов можно отметить английские «Эребус» (1916, 8000 т, 2×381 мм) и «Робертс» (1941, 9100 т, 2×381 мм), а также советский «Хасан» (1942, 1900 т, 6×130 мм). Также в какой-то мере их развитием стал самостоятельный тип корабля — броненосец береговой обороны.

См. также

• Линкор
• Дредноут
• Броненосец береговой обороны

Отрывок, характеризующий Монитор (класс корабля)

Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.