Мономаховичи

Монома́ховичи (Монома́шичи) — ветвь дома Рюриковичей от великого князя Киевского Владимира Мономаха; правящая династия в Древнерусском государстве и Киевском княжестве (с перерывами), Переяславском княжестве, Новгородской земле (с перерывами), Волынском княжестве, Смоленском княжестве, Владимиро-Суздальском княжестве, Галицко-Волынском княжестве, Московском княжестве и др. княжествах, уделах.

История

См. также: Ольговичи

Младший сын Всеволода Ярославича Ростислав погиб в 1093 году в битве на р.Стугне, и потомки Всеволода оказались представлены только потомками Владимира, Мономаховичами.

В результате внутриполитической активности Владимира и его старшего сына Мстислава (1113—1132) Мономаховичи заняли почти все ключевые столы на Руси, овладев Туровом, Волынью и Полоцком. Только в Перемышле и Теребовле удержались потомки старшего Ярославича Владимира, а в Чернигове и Муроме — потомки Святослава Ярославича, потеряв лишь Курск (1127).

Ситуация резко изменилась со смертью Мстислава Великого. Его сыновья вступили в конфликт с младшими дядьями, чем воспользовались черниговские Ольговичи, вмешавшиеся на стороне Мстиславичей, вернувшие Курск и после смерти на киевском княжении Ярополка Владимировича приведшие в Киев своего лидера, Всеволода (1139), женатого на дочери Мстислава Великого. В Полоцк вернулась местная княжеская династия, а Новгород стал республикой (1136).

Междоусобная война на Руси (1146—1154) между Мстиславичами во главе с Изяславом и последним из младших Мономаховичей Юрием привела к обособлению Волынского княжества в династии потомков Изяслава и закреплением Переяславского княжества за суздальскими (с 1157 года владимирскими) Юрьевичами. Междоусобная война на Руси (1158—1161) привела к гибели киевского князя Изяслава и обособлению Туровского княжества под властью потомков Святополка Изяславича. В Смоленском княжестве закрепились потомки Ростислава Мстиславича.

В 1199 году лидер волынских Изяславичей Роман Мстиславич занял галицкий престол после пресечения первой галицкой династии, основал Галицко-Волынское княжество и династию Романовичей, окончательно утвердившуюся в Галиче к 1239 году и правившую княжеством до своего пресечения в 1340 году.

Ростиславичи смоленские посредством династических браков на рубеже XIII—XIV веков овладели брянским и ярославским престолами. Брянск был потерян в пользу Литвы в 1356 году, Смоленск в 1405 году.

Юрьевичи владимирские основали несколько великокняжеских династий: тверскую, суздальскую, московскую (Даниловичи). Московская ветвь Юрьевичей во второй половине XIV века сделала владимирский великокняжеский престол своим наследственным владением, возглавила процесс освобождения от монголо-татарского ига (до 1480) и объединение северо-восточных русских земель в единое государство, завершённый в начале XVI века.

Родословная Мономаховичей

Владимир (в крещении — Василий) Всеволодович Мономах (VII колено Рюриково) (1053—1125), князь Смоленский (1076—1093, 1093-1103, 1107—1112), Черниговский (1078-1094), Переяславский (1093—1113), великий князь Киевский (1113—1125)

Сыновья Владимира Всеволодовича Мономаха (VIII):

• Мстислав-Гаральд (Федор) «Великий» (1076—1132), князь Новгородский (1088—1117), Белгородский (1117—1125), великий князь Киевский (1125—1132)
• Изяслав (?—1096), князь Курский (ок. 1095), Ростовский и Муромский (1095—1096)
• Роман (?—1119), князь Владимирский (Волынский) (1117—1119)
• Ярополк (1082—1139), князь Переяславский (1114—1132), великий князь Киевский (1132—1139)
• Вячеслав (?—1154), князь Суздальский (1096—1107), Смоленский (1113—1125), Туровский (1125—1132, 1132—1142, 1142—1147), Переяславский (1132, 1133, 1142), Пересопницкий (1147—1149), Вышгородский (1150—1151), великий князь Киевский (1139, 1151—1154)
• Юрий «Долгорукий» (ок. 1090—1157), князь Суздальский (1108—1135, 1136—1149, 1151—1155), Переяславский (1134—1135), великий князь Киевский (1149—1150, 1150-1151, 1155—1157) (от Юрия Долгорукого — династия в Ростово-Суздальской земле)
• Андрей «Добрый» (1102—1142), князь Владимирский (Волынский) (1119—1135), Переяславский (1135—1142)

Мстиславичи

Сыновья Мстислава-Гаральда Владимировича Великого (IX):

• Всеволод (Гавриил) (?—1138), князь Новгородский (1117—1132, 1133—1136), Переяславский (1132—1133), Вышгородский (1136—1137), Псковский (1137—1138)
• Изяслав (Пантелеймон) (ок. 1096—1154), князь Курский (1127—1130), Полоцкий (1130—1132), Переяславский (1132—1133, 1142—1146), Минский (1132), Владимирский (Волынский) (1135—1142, 1149—1152), великий князь Киевский (1146—1149, 1150, 1151—1154) (от Изяслава — династия в Волынской земле)
• Ростислав (Михаил) (ок. 1110—1167), князь Смоленский (1125—1154, 1154—1159, 1161), Новгородский (1153), великий князь Киевский (1154, 1159—1161, 1161—1167) (от Ростислава — династия в Смоленской земле)
• Святополк (Иван) (?—1154), князь Полоцкий (1132), Псковский (1133—1139), Берестейский (1140), Новгородский (1142—1148), Владимирский (Волынский) (1148—1149, 1150, 1152—1154), Луцкий (1150—1151, 1151—1152)
• Владимир (Дмитрий) (?—1171), князь Остерский (1147), Луцкий (1149), Дорогобужский (1152—1154, 1170—1171), Владимирский (Волынский) (1154—1158), Слуцкий (1161), Трипольский (1162—1168), Котельницкий (1169), великий князь Киевский (1167, 1171)

Сыновья Всеволода Мстиславича (X):

• Владимир (Иван) (?—1141), князь Новгородский (1136)
• Мстислав (?—1168)

Сыновья Владимира Мстиславича (X):

• Ростислав, князь Каневский (1163—1169), Трипольский (1191—1202)
• Мстислав, князь Дорогобужский (1171—1173), Трипольский (1173—?), Каневский (1194—1203)
• Ярослав, князь Новгородский (1182—1184, 1187—1196, 1197—1199), Торжский (1196—1197), Вышгородский (?—1205)
• Святослав (?)

Литература

• [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Войтович Л. «Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження» — Львів, 2000]

Отрывок, характеризующий Мономаховичи

– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.