Монофилия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Монофили́я (др.-греч. μόνος — «один», и φυλή — «семейный клан») — происхождение таксона от одного общего предка[1]. Согласно современным представлениям, монофилетической в биологической систематике называют группу, включающую всех известных потомков гипотетического ближайшего предка, общего только для членов этой группы и ни для кого другого. Иногда монофилию в смысле принятого определения называют голофилией (см. ниже).

В идеале, вся система живых организмов должна состоять из одних лишь монофилетических групп, поскольку только в отношении таких групп можно формулировать содержательные обобщения и только в их пределах возможны обоснованные экстраполяции. На деле многие группы оказываются не-монофилетическими (парафилетическими или полифилетическими). Учёные-систематики постоянно занимаются ревизией системы живых организмов с целью поиска не-монофилетических групп и их расформирования. Если полифилетические группы стали рассматривать как неприемлемые уже в начале XX века, то проблема парафилии была осознана значительно позже. Парафилетические группы долгое время смешивали с монофилетическими, поскольку до широкого распространения кладистического анализа в 1970-х годах разница между ними не казалась существенной.

Парафилетическую группу можно получить путём исключения из монофилетической группы одной монофилетической подгруппы. Например, если изъять из монофилетической группы рептилий (на иллюстрации закрашена голубым) птиц и выделить их в отдельный класс, то в таком виде группа Reptilia окажется парафилетической, поскольку не будет включать в себя всех потомков ближайшего общего предка подгрупп, входящих в неё (черепах, чешуйчатых рептилий и крокодилов). Это означает, что группа рептилий (без птиц) не может быть положительно охарактеризована синапоморфиями. Общие особенности, присущие рептилиям-без-птиц, будут состоять в отсутствии характерных особенностей птиц, при наличии неких фундаментальных сходств с птицами, унаследованными от общего предка всей группы в целом. Ещё сильнее заметен остаточный принцип формирования парафилетических групп на примере беспозвоночных. По сути, беспозвоночные — это любые животные, кроме тех, кто имеет позвоночник. Как понятно, содержательность таких остаточных определений (на основе отсутствия характерных особенностей) крайне низка.



Монофилия в широком смысле

В некоторых школах систематики (так называемая традиционная систематика, или эволюционная таксономия) парафилетические группы рассматриваются как один из вариантов монофилетических. Специально для этого был придуман термин «голофилия». Согласно представлениям сторонников эволюционной таксономии, монофилия (происхождение таксона от общего предка) делится на голофилию (когда таксон включает в себя общего предка и всех его потомков) и парафилию (когда таксон включает в себя общего предка и некоторых, но не всех его потомков). Однако, в связи с ослаблением позиций эволюционной таксономии в академической среде, термин «голофилия» практически вышел из употребления в международной литературе. Вместе с тем, в России, где распространение кладистического анализа идёт замедленными темпами, этот термин всё ещё имеет достаточно широкое хождение.

См. также

Напишите отзыв о статье "Монофилия"

Примечания

  1. Ashlock P.D. (1971) Monophyly and Associated Terms. Systematic Zoology 20(1): 63-69.


Отрывок, характеризующий Монофилия

В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.