Монпа
| Самоназвание |
монба |
|---|---|
| Численность и ареал | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
Монпа (самоназвание: монба; кит. упр. 门巴族, пиньинь: Ménbā Zú; тиб. མོན་པ, вайли mon pa) — тибето-бирманский народ на востоке Гималаев. Живут в Индии на территории штата Аруначал-Прадеш (50 тысяч человек), в Китае в округе Цона на юге Тибета (8923 человек, перепись 2000 года), где они известны как мэньба, а также в Бутане (2500 человек). Входят в 56 официально признанных народов Китая.
Содержание
Язык
Язык монпа относится к группе киранти тибето-бирманских языков, представлен рядом диалектов. Распространён также тибетский язык. По языковому составу разделены на 6 подрупп. (Бондаренко Д. М.)
Религия
Верующие — буддисты преимущественно школы гэлуг. Некоторые представители этого народа являются последователями других религий. Буддисты в своих домах устраивают алтари, перед которыми ставят чашки с водой и масляные лампы. Широко распространена вера в реинкарнацию и бессмертие души. Большое влияние на последователей религии оказывает монашеская жизнь и деятельность, большинство мальчиков стремятся попасть в монастырь и стать впоследствии ламой. Последователи других верований живут на территории Бутана, они большей частью охотники, и их главный тотем — дух тигра. (Анисимов С. Ф.)
Быт
Основные традиционные занятия — поливное пашенное земледелие (рис, пшеница, гречиха, овощи), скотоводство (буйволы, яки, лошади, овцы), садоводство. Развиты ремёсла — ткацкое, плетение из бамбука, резьба по дереву. Именно они являются хранителями культуры рисования методом танка. Широко развито книгопечатание, книгопечатные станки можно увидеть в основном в монастырях. По культуре близки тибетцам.
Традиция позволяет охотиться на всех живых существ, за исключением людей и тигров. (Бондаренко Д. М.)
Жилище двухэтажное, каменное, с поднятым полом. Двери и окна обязательно украшены красивыми цветными рамами. Из-за холодного климата Гималаев люди утепляют жилища посредством бамбуковой крыши. В домах есть ложе и очаг.
Мужская одежда — штаны, рубаха, поверх — халат с кушаком; женская — кофта, безрукавка, юбка, зимой — халат. Мужчины и женщины носят косы. Из украшений присутствуют серебряные кольца, серьги делают из бамбука, покрашенного обычно в красный цвет.
В пище преобладают мясо-молочные продукты, рис, поджаренная ячменная мука (цзамба).
Семья малая, сильны общинные традиции — общинный совет, старейшины.
Центры религиозной жизни и традиционной духовной культуры — монастыри, при них устраивались пантомимические представления в масках (типа цама). Развиты песенный и танцевальный фольклор. Развито кочевое земледелие с использованием примитивных орудий труда. Для предотвращения эрозии почв создают террасы, на которых выращивают рис, маис, пшеницу, ячмень, острый перец, тыкву, бобы, табак, индиго (сорт бобовых) и хлопок. (Noel S.)
История
Легенды, подтверждённые археологическими исследованиями, сообщают о том, что монпа, которые жили на этих территориях с незапамятных времён, управляли государством, носившим имя Манил или Ломон, с 500 года до нашей эры по 600 год. После распада этого государства монпа долгое время находились под властью Тибета. Наиболее удалённые племена не ощущали над собой власть Тибета. Около XI века нашей эры отдельные племена объединились, чтобы построить крепость Диранг, которая была призвана защищать их территории от посягательства ещё более отсталых, но воинственных племён. Шестой Далай Лама Цангъян Гьяцо являлся представителем народности монпа. (Бондаренко Д. М.)
Напишите отзыв о статье "Монпа"
Литература
- Настольная книга атеиста / Глав. ред. С. Д. Сказкина. М.: Политиздат, 1987. С. 431
- Бондаренко Д. М. Мэньба // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999.
- Noel. S. In Tibet// National Geographic. NY: National Geographic, 1964, p. 45-68
См. также
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Монпа
– Лёгко, ваше сиятельство.«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
