Монстрация

Монстрация (от слова демонстрация; также лат. monstratio — показывание) — массовая художественная акция в форме демонстрации с лозунгами и транспарантами, которые участники используют как основное средство коммуникации со зрителями, друг с другом, как средство самовыражения, как художественную технику, при помощи которой они осмысляют окружающую действительность. По большей части содержание транспарантов выглядит предельно абсурдизированным и аполитичным, однако они имеют многозначность. Это действо не по сценарию, дата известна заранее (1 мая каждого года), автор обозначает лишь место и точное время начала, остальное — это импровизация участников действа. В связи с этим организаторы относят Монстрацию не к флешмобу или перформансу, а к хэппенингам.

Первая Монстрация в Новосибирске состоялась в 2004 году и собрала около 80 человек, с тех пор проводится ежегодно. Об актуальности Монстрации свидетельствует не только рост числа участников, но и появление подобных и одноимённых акций в других городах России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Пермь, Петрозаводск, Красноярск, Томск, Омск, Хабаровск, Ярославль, Тюмень, Кандалакша и др.) и ближнего зарубежья (Рига, Кривой Рог, Кишинёв, Пекин, Паттайя).

Координатор Сибирского центра современного искусства Сергей Самойленко оценил художественную значимость Монстрации следующим образом:

Монстрация как форма паблик-арта располагается в пространстве между художественной деятельностью, социальной активностью и политическим жестом. Подвергая сомнению и травестируя «серьёзные» политические демонстрации, Монстрация является отчётливым протестом против отсутствия публичной политики в стране, она не просто маркирует границы гражданских свобод, но и раздвигает эти границы, становясь школой солидарности, творческой активности и гражданской свободы.

— [www.ncca.ru/innovation/shortlistitem.jsp?slid=69&contest=6&nom=4 Текст Сергея Самойленко для конкурса "Инновация-2010"]

Краткий обзор

Главная цель монстрантов — выразить себя, выступая с абсурдистскими и одновременно концептуальными или парадоксальными плакатами: например, фото юмориста Петросяна со слоганом «Чем чёрт не шутит» или «Остаёмся зимовать!» во время Монстрации 2008 года, когда накануне вечером поверх зелёной травы в городе выпал снег и лёг сугробами. Большую известность получили такие лозунги как «Я больше не буду», «Таня, не плачь!», «Ы-ы-ыть!», «Все свободны!», «Крокодил, крокодю и буду крокодить!», «Кто здесь?».

Помимо объединяющей Монстрацию поэтической составляющей, выраженной в своеобразных лозунгах, зачастую построенных на игре смыслов и языковых форм, большую популярность имеет использование костюмов, а также различные импровизированные коллективные действия во время шествия. К примеру, человек в костюме картонной коробки нёс транспарант «Человек-коробка спешит на помощь», а двое людей в костюмах капусты — транспарант «Мы не овощи!». Из импровизированных коллективных действий можно отметить, например, такое: колонна останавливалась перед светофором с зелёным сигналом и кричала: «Све-то-фор! Све-то-фор!» до тех пор, пока светофор не «отвечал» мигающим зелёным — тогда все ликовали: «Ура-а-а!» и на красный свет, скандируя «Красный! Красный!» двигались дальше. Со временем Монстрация приобрела и укрепила статус неофициального, народного праздника, инициированного «снизу» современного городского карнавала.

Несмотря на то что Монстрация начиналась с лозунгов, декларативно лишённых любого, в том числе и политического смысла, с самого начала существования акция привлекла внимание властей, которые регулярно задерживали и штрафовали участников акции или вовсе пытались запретить её проведение.

Каждая Монстрация имеет свой лозунг; лозунг очередной Монстрации не раскрывается до дня проведения.

История

Предшественники Монстрации

В различных странах монстрации, а также торжественные и театрализованные шествия, пришли как альтернатива и парафраз традиционных первомайских демонстрациий (с их транспарантами и лозунгами, перед стоящими на трибунах первыми лицами власти), которые издавна в них проводились.

20 ноября 1995 года в Новосибирске прошло мероприятие [beryazev.livejournal.com/91206.html «Лента Стебиуса»] напоминавшее прошедшую через девять лет монстрацию. Новосибирские художники прошли тогда по центральной улице сибирской столицы с абсурдистскими лозунгами. По словам Ивана Дыркина, который вместе с Максимом Неродой организовал первую монстрацию в 2004 году, именно это событитие подтолкнуло к организации Монстрации.

1 апреля 1997 года в Барнауле прошла Первоапрельская Демонстрация Дураков. Около двухсот человек с плясками и песнями, в невероятных одеждах и с разрисованными лицами прошли по городу с лозунгами: «Демонстрация везде!», «Свободу прохожим!» и «Да здравствует Ура!». Организовывала шествие студенческая администрация социологического факультета АГУ 1 мая 2000 года^{[уточнить]} «Творческое объединение „СВОИ2000“», организовало в Москве странное шествие, пристроившуеся в хвост коммунистической демонстрации. Двести молодых людей со свистками, дудками и барабанами, наряженные в шутовские колпаки и экзотические халаты, прошествовали в сопровождении отряда танцоров, размахивающих цветными метелками для пыли. Лозунги были следующие: «Норки нараспашку!» и «Круто освоились!», другие лозунги же представляли собой просто яркие куски ткани в цветочек без каких-либо лозунгов. Также, на одинаково красно-белых широких транспарантах демонстранты несли предложения своих услуг: «Сочинения. Рефераты», «Нелинейный монтаж. Видеосъёмка», «Уроки химии», и др. Вместе с демонстрантами шёл оркестр Пакава Ить, исполнявший энергичную живую музыку на фоне скандирования.

Одним из идейных вдохновителей монстраций является новосибирский художник Артем Лоскутов. Такое название он объяснял тем, что слово «демонстрация» из-за приставки «де» предполагает некоторый негатив, устранение, отрицание — как «деконструкция» или «деградация», поэтому, по предложению художника Ивана Дыркина, хэппенинг обрёл имя — «Монстрация». Одним из прообразов для первой Монстрации стала акция творческого объединения СВОИ2000 2000-го года.

Монстрации в Новосибирске

Первая Монстрация в Новосибирске состоялась в 2004 году и собрала около 80 человек. Первая акция была инициирована арт-группой «CAT» («Contemporary art terrorism») и проведена вместе с художественным сообществом и творческой молодёжью.

До 2009 года участники новосибирских Монстраций присоединялись к хвосту общей колонны первомайской демонстрации. Однако, с каждым годом число участников увеличивалось, это привело к тому что они шествовали уже отдельной колонной (в 2011, 2012 и 2013 годах число участников составляло уже порядка 4 тыс.).

В 2010 году пройти 1 мая по отдельному от других колонн маршруту Монстрации на улицы вышли около 2 тыс. человек. По свидетельствам очевидцев мероприятий дня, их было почти втрое больше, чем в этот же день на мероприятиях КПРФ и «Единой России».

В 2011 года на Монстрацию 1 мая вышло уже порядка 4 тыс. участников.

На монстрацию 2012 года было заявлено 6666 участников, а на 2013 год — 3492. 1 мая 2014 года Монстрация вновь собрала около 4 тыс. участников.

2015

Монстрация 2015 года в Новосибирске не была официально согласована с властями как отдельное шествие. В апреле после двух неудачных попыток согласовать акцию с мэрией Новосибирска на приемлемых условиях (мэрия даже пыталась отправить шествие к несуществующему памятнику), Артём Лоскутов сложил с себя полномочия организатора и предложил желающим присоединиться к общегородской демонстрации, сбор которой был объявлен 1 мая в 10:00 на площади Калинина.

По регламенту, общегородская демонстрация должна была выйти с площади Калинина и пройти до площади Ленина. Мэр города пригласил всех новосибирцев посетить мероприятие. Также, за некоторое время до акции инициативная группа пригласила мэра Новосибирска Анатолия Локтя принять участие в Монстрации. На change.org была опубликована соответствующая петиция. В эфире одного из телеканалов Локоть пообещал прийти, если под петицией подпишется 5000 человек. Петиция набрала больше голосов, чем требовалось. В свою очередь мэрия продвигала альтернативное мероприятие - "Всешествие" 1 мая.

1 мая Монстрация прошла под лозунгом «Господи, прости». Полиция не допустила монстрантов к общегородской колонне. Вечером того же дня Артём Лоскутов был задержан сотрудниками «центра „Э“».

2016

1 марта городским властям было направлено уведомление о культурно-массовой акции, а 15 апреля — о демонстрации. При этом Артем Лоскутов был исключён из числа организаторов акции, это связано с поражением его в правах (из-за прошлогоднего ареста и штрафа) и связанная с этим невозможность выступать организатором мероприятий. Сам Лоскутов выразил уверенность в том, что Монстрация в Новосибирске состоится, несмотря на нежелание городских властей её согласовывать.

С требованием запретить Монстрацию выступили и православные активисты, даже написав об этом письмо мэру (как там написано: «Монстрация позорит Новосибирск и всю страну, так как это ..высвобождение низменных человеческих качеств и пороков»). Комментировать заявления православных активистов был вынужден даже губернатор Новосибирской области Владимир Городецкий, который пытался примирить все стороны конфликта.

Монстрация 2016 года прошла под лозунгом «Здесь вам не Москва». Её маршрут был согласован с городскими властями. Никаких провокаций и нарушений во время шествия зафиксировано не было, однако спустя несколько часов после окончания Монстрации Артем Лоскутов был задержан полицией.

Монстрация в других городах

Санкт-Петербург

В северной столице первая в истории города монстрация была запланирована на 30 апреля 2010 года. Однако Комитет по вопросам законности, правопорядка и безопасности Администрации Санкт-Петербурга, куда обратилась инициативная группа граждан с уведомлением о проведении мероприятия, отказался согласовывать предложенные маршруты и фактически поставил мероприятие вне закона. Тем не менее, 30 апреля монстранты провели мероприятие — но в форме Похорон питерской монстрации. Они сопроводили торжество минутой мычания и погребально-огребальной процессией с траурными венками и гремящими консервными банками в районе крейсера «Аврора». Милиция пыталась препятствовать и даже раздеть активистов, но задержанных не было.

Москва

Первая монстрация в Москве состоялась 30 апреля 2010 г. Около 100 человек прошли шествием по набережной Тараса Шевченко. Участники несли транспаранты и плакаты абсурдного и/или концептуального содержания: «Будь, маразм!», «Олени даже подумать не могут», «Ничего на свете больше нету», «Мы за всё», «Сингулярность в каждый дом!», «Не болтай языком — болтай ногами!», «Ломай комедию!», «Осторожно, люди!», «Пейчаль», «Остановите Землю — сойду!» — и скандировали «Чунга-чанга», «Крокодил, крокодю и буду крокодить». Проходя мимо милиционеров молодые люди хором с ними здоровались. В мероприятии 1 мая 2011 приняло участие около 200 человек.

Владивосток

В 2010 году прошла первая монстрация во Владивостоке. Небольшая группа монстрантов (около 50 человек) примкнула к шествию КПРФ, с которыми была ранее достигнута договорённость о их участии в шествии. Были замечены плакаты «Даже среди овощей есть Чипполино», «Ломай комедию», «Хватит жрать!», «Меня воспитал телепузик» и др. Один из участников нёс в руках портрет Чарли Мэнсона, у другого был празднично раскрашенный коллаж с надписями «Make love, not work!», «We are flowers». Многие были с воздушными шариками, во время движения монстранты под убитую гитару хором пели песни «Гражданской обороны», Летова, Селиванова.

Курск

Первая монстрация в Курске состоялась 1 мая 2014 года. В акции приняли участие более 30 человек. Главным лозунгом первой курской монстрации стал «За права бабочек в животе».

В 2015 году главный лозунг курской Монстрации — «Мы не смотрели 50 оттенков». Шествие прошло от Дома Офицеров до цирковой площади, где и проходил хэппенинг. Участники станцевали под трек «What does the fox say» и выбрали лучший плакат, победителю вручали плюшевого пингвина. Неизвестно, считают ли в администрации Курска эту акцию политической (каковой она, конечно, не является), но и тут не обошлось без правоохранительных органов в гражданском — шествие фотографировалось, а лозунги с плакатов аккуратно переписывались в блокнот. Курские журналисты, работавшие на мероприятии так саркастически замечают в своей публикации:

The Seym Post надеется, что во фразе «Будь смелым — живи в России» экстремизма обнаружено не будет.

Прохожие положительно реагировали на Монстрацию — не было никакого негатива, люди улыбались и смеялись, дети подбегали, радуясь костюмированному действу.

• Za prava babochek v zhivote.JPG

  Монстрация 2014 в Курске. «За права бабочек в животе!»

• Ulibni svoi ulibalnik.JPG

  Монстрация 2014 в Курске. «Улыбни свой улыбальник!»

• Na temnoi storone.JPG

  Монстрация 2014 в Курске. «На темной стороне печенек нет»

• Zhigulam litie diski.JPG

  Монстрация 2014 в Курске. «Жигулям литые диски!»

Пермь

Первая монстрация в Перми состоялась 1 мая 2010 года. Около 80 человек прошли отдельной колонной в общем первомайском шествии. Участники монстрации несли транспаранты и лозунги абсурдистского содержания: «Горшочек, не вари!», «Волосы — лучшее лекарство», «Спасибо, кэп», «Губа не дура», — и скандировали «Песенку Мамонтенка», «Чунга-чанга», свой лозунг «Горшочек, не вари!», позднее — всё, что видели на своем пути, то есть «Центральный универмаг», «Горячие пирожки» и прочее. Проходя мимо администрации города, участники кричали: «Ура!»

Симферополь

1 мая 2014 года монстрация прошла в Симферополе. Симферопольцы шагали с аполитичными лозунгами «Гречка», «Классная погода» и т. п. Впереди процессии несли большой плакат, на котором было написано «Мы идем за вами!». Простые горожане, не разобравшись в том, какую цель преследует «демонстрация», встретили её крайне негативно.

Ярославль

Монстрации проходят в Ярославле ежегодно, начиная с 2013 года, собирая примерно 300—400 человек. Все шествия были согласованы с местной мэрией. Первая монстрация прошла под лозунгом «Монстрация за мократию», вторая — под лозунгом «Вы! Мы! Ты!», третья — «Ходют тут всякие».

Четвертая ярославская Монстрация была запланирована на 1 мая 2016 года.

См. также

• Демонстрация (публичное мероприятие)

Ссылки

• [monstration.ru monstration.ru - Сайт «Монстрация»]
• Творческая группа [kissmybabushka.com Бабушка После Похорон]
• [youngspace.ru/event/monstratsiya/ Монстрация: современное искусство или форма протеста? - интервью с организаторами.]
• [www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=575063 Как Первомай шагал по стране] // КоммерсантЪ, 2005
• [gazeta.ru/column/novoprudsky/3175336.shtml Ы-ы-ы-ыть!] // Газета.Ру, 2009
• [lenta.ru/news/2009/05/01/novosib/ В Новосибирске студенты встретили 1 мая призывами Ктулху] // Lenta.Ru, 2009
• [internet-portal.ru/index.php/publication/news-events/1550-varazm.html «Монстрация-2010» (фотоотчёт из Новосибирска, Москвы, Кривого Рога)] // Интернет-портал «Ru»
• [sib.fm/stories/2013/05/01/ja-ehtot-gorod-karnaval#gattsm Репортаж с юбилейной десятой Монстрации] // Сиб.фм, 2013
• [www.svoboda.org/content/article/27684139.html "Да ты совсем Оруэлл!"] // Радио «Свобода», 20.04.2016
• [vk.com/monstration76 Ярославская Монстрация] ВКонтакте; [www.facebook.com/yarmonstration/?fref=ts Ярославская Монстрация] в Фейсбуке

Видео

• [lifekino.ru/component/content/article/58-life/251-monstracia-2011 Монстрация’2011 в Новосибирске] (видео, HD)
• [www.newstube.ru/Media.aspx?mediaid=c9134f59-700f-497f-93ca-3f02debc116e Монстрации 2010 в Новосибирске и Омске] (РЕН ТВ, 2010)
• [www.youtube.com/watch?v=JS9Sv_L3p6k Видео: Монстрация 2009 в Новосибирске] (видео)
• [www.tvkultura.ru/video.html?id=121568&doc_type=RNEWS&doc_id=337410 о «Монстрациях» и «Деле Лоскутова»] в программе «Про арт» (ТК «Культура», 2009) [kre-gen.livejournal.com/5874.html (ТЕКСТ)]
• [www.youtube.com/watch?v=9kEREIigCLU Монстрация 2008 в Новосибирске] (видео)
• [www.youtube.com/watch?v=xeFS7fSy000 Монстрации 2004—2008 в Новосибирске] (видео)

Отрывок, характеризующий Монстрация

Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.