Монтеверди, Клаудио

Запрос «Монтеверди» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Клаудио Монтеверди Claudio Monteverdi
Портрет Монтеверди, выполненный Бернардо Строцци в 1640 году
Основная информация
Полное имя	Claudio Giovanni Antonio Monteverdi
Дата рождения	9 мая 1567(1567-05-09)
Дата смерти	29 ноября 1643(1643-11-29) (76 лет)
Профессии	композитор, гамбист, певец
Жанры	мадригал, опера

Кла́удио Монтеве́рди (полное имя Клаудио Джованни Антонио Монтеверди, итал. Claudio Giovanni Antonio Monteverdi; 9 мая 1567, Кремона (крещён 15 мая 1567 года) — 29 ноября 1643, Венеция) — итальянский композитор, один из крупнейших в эпоху перехода от позднего Ренессанса к раннему Барокко (работал и в ренессансной и в барочной стилистике). Наиболее известные сочинения Монтеверди — поздние мадригалы, опера «Орфей» и Вечерня (девы Марии).

Биография

Клаудио Монтеверди родился в 1567 году в Кремоне, городе Северной Италии, в семье Бальтазара Монтеверди — доктора, аптекаря и хирурга. Он был старшим из пяти детей. С детских лет обучался у М. А. Индженьери, капельмейстера кафедрального собора в Кремоне. Монтеверди постигал искусство музыки, принимая участие в исполнении литургических песнопений. Также он учился в Университете Кремоны. Его первые опубликованные сборники включали (латинские) мотеты и духовные (итальянские) мадригалы (Cantiunculae Sacrae, 1582; Madrigali Spirituali, 1583). За ними последовали сборники трёхголосных канцонетт (1584), позже две «книги» (сборника) пятиголосных мадригалов (1587; 1590). С 1590 (или 1591) до 1612 Монтеверди работал при дворе герцога Винченцо I Гонзага (1562—1612) в Мантуе сначала как певчий и гамбист, а с 1602 как капельмейстер, организатор всей музыкальной жизни при герцогском дворе.

В 1599 году Монтеверди женился на придворной певице Клаудии Каттанео, с которой прожил 8 лет (Клаудия умерла в 1607). У них родились два мальчика и девочка, умершие вскоре после рождения.

В 1613 году Монтеверди переехал в Венецию, где занял пост капельмейстера собора Сан-Марко. В этой должности он быстро восстановил профессиональный уровень музыкантов хора и инструменталистов (капелла находилась в упадке из-за нерационального расходования средств предшественником, Джулио Чезаре Мартиненго). Управляющие базиликой были рады заполучить такого исключительного музыканта как Монтеверди, потому что музыкальная часть богослужений находилась в упадке с момента смерти Джованни Кроче в 1609 году.

Около 1632 года Монтеверди был рукоположен в священники. В последние годы жизни из-под его пера вышли два последних шедевра: Возвращение Улисса (Il ritorno d’Ulisse in patria, 1641), и историческая опера Коронация Поппеи (L’incoronazione di Poppea, 1642), в сюжетную основу которой легли события из жизни Римского императора Нерона. Коронация Поппеи считается кульминацией всего творчества Монтеверди. Она сочетает трагические, романтические и комические сцены (новый шаг в драматургии оперного жанра), более реалистичные портретные характеристики персонажей и мелодии, отличающиеся необычайной теплотой и чувственностью. Для исполнения оперы требовался небольшой оркестр, и также отводилась небольшая роль хору. На протяжении долгого времени, оперы Монтеверди рассматривались только как исторический и музыкальный факт. Начиная с 1960-х, Коронация Поппеи была возобновлена в репертуаре крупнейших оперных сцен мира. Монтеверди похоронен в Венеции в базилике Санта-Мария Глориоза деи Фрари.

Творчество и стиль

Творчество Монтеверди представлено тремя группами произведений: мадригалы, оперы и духовная музыка. Главная особенность композиционной техники Монтеверди — сочетание (нередко в одном произведении) имитационной полифонии, характерной для композиторов позднего Возрождения, и гомофонии, достижения новой эпохи барокко. Новаторство Монтеверди вызвало резкую критику со стороны видного теоретика музыки Джованни Артузи, в полемике с которым Монтеверди (и его брат Джулио Чезаре) обозначили свою приверженность так называемой «второй практике» музыки. Согласно декларации братьев Монтеверди, в музыке второй практики безраздельно господствует поэтический текст, которому подчиняются все элементы музыкальной речи, прежде всего, мелодия, гармония и ритм. Именно текст оправдывает любые нерегулярности последних.

До 40 лет Монтеверди работал преимущественно в жанре мадригала (всего 8 сборников ["книг"]; девятый, неавторский, сборник издан посмертно). Работа над первой книгой, состоящей из пятиголосных мадригалов (всего 21), заняла около 4 лет. Первые восемь книг мадригалов представляют громадный скачок от полифонии Ренессанса к гомофонии, характерной для музыки Барокко.

Сочинения

Мадригалы

• Book 1, 1587: Madrigali a cinque voci
• Book 2, 1590: Il secondo libro de madrigali a cinque voci
• Book 3, 1592: Il terzo libro de madrigali a cinque voci
• Book 4, 1603: Il quarto libro de madrigali a cinque voci
• Book 5, 1605: Il quinto libro de madrigali a cinque voci
• Book 6, 1614: Il sesto libro de madrigali a cinque voci
• Book 7, 1619: Concerto. Settimo libro di madrigali
• Book 8, 1638: Madrigali guerrieri, et amorosi con alcuni opuscoli in genere rappresentativo, che saranno per brevi episodi fra i canti senza gesto.
• Book 9, 1651: Madrigali e canzonette a due e tre voci (изданный посмертно, неавторский сборник различных мадригалов и канцонетт)

Оперы

• Орфей (L’Orfeo, 1607)
• Возвращение Улисса на родину (Il ritorno d’Ulisse in patria, 1640)
• Коронация Поппеи (L’Incoronazione di Poppea, 1642)

Церковная и духовная музыка

• Месса «In illo tempore» («Во время о́но»; 1610)
• Четырехголосная месса a cappella (1641) (др. назв. «Месса in F»; из сб. «Selva morale e spirituale»)
• Четырехголосная месса a cappella (1650, посмертная публикация)
• Вечерня Блаженной Девы (Vespro della Beata Vergine, часто сокращённо — «Вечерня»; 1610)
• Cantiunculae sacrae (1582), сборник мотетов на духовные латинские тексты
• Духовные мадригалы (Madrigali spirituali), на 4 голоса (1583)
• Selva morale e spirituale (букв. «Нравоучительный и духовный лес», 1640), сборник сочинений разных жанров на «духовные» тексты — месса, мотеты (в том числе три мотета на знаменитый текст Salve regina), два магнификата, духовные мадригалы и «нравоучительные» канцонетты.

Утраченные сочинения

• Опера «Ариадна» (1608) (сохранилась только знаменитая ария «Плач Ариадны»)
• Опера «Андромеда» (для Мантуи)
• Опера «Мнимая безумная Ликори»
• Опера «Похищение Прозерпины»
• Опера «Свадьба Энея и Лавинии»

Литература

• Bukofzer M. Music in the Baroque era. New York, 1947.
• Schrade L. Monteverdi, creator of modern music. London, 1950.
• Бронфин Е. Клаудио Монтеверди. — Л., Музыка, 1970.
• Конен В. Д. Монтеверди. Москва, 1971.
• Arnold D. Monteverdi. London, 1975.
• The letters of Claudio Monteverdi, ed. by D. Stevens. London, 1980.
• Arnold D., Fortune N. The new Monteverdi companion. London, Boston, 1985.
• Carter T. Music in late Renaissance and early Baroque Italy. London, 1992.
• Скудина Г. Клаудио Монтеверди: Орфей из Кремоны. Москва, 1998.
• Whenham J., Wistreich R. The Cambridge companion to Monteverdi. Cambridge, New York, 2007.

Ссылки

• Монтеверди, Клаудио: ноты произведений на International Music Score Library Project
• [early-music.narod.ru/biblioteka/monteverdi-bronfin.htm Елена Бронфин, Клаудио Монтеверди, Школа старинной музыки]
• Соловьёв Н. Ф. Монтеверде, Клаудио // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.monteverdivespers.com Website devoted to Monteverdi’s Vespers of 1610]
• [bach.nau.edu/Monteverdi/Lauda.html Lauda Jerusalem] from Vespro della Beata Vergine as interactive hypermedia at the [bach.nau.edu/ BinAural Collaborative Hypertext]
• [lib.rmvoz.ru/fonoteka/monteverdi Клаудио Монтеверди (собрание сочинений)]

Персоналии   Музыка   Классическая музыка   Опера   Италия   Венеция

Отрывок, характеризующий Монтеверди, Клаудио

– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.