Монтекассино

Монастырь
Монтекассино итал. Montecassino
Аббатство Монтекассино
Страна	Италия
Конфессия	Католицизм
Орденская принадлежность	бенедиктинцы
Тип	мужской
Дата основания	530
Статус	Действующий монастырь
Сайт	[www.officine.it/montecassino/ Официальный сайт]

Монтекасси́но (итал. Montecassino) — местность в Италии, примерно в 120 километрах к юго-востоку от Рима. Здесь на скалистом холме к западу от городка Кассино расположен один из старейших и крупнейших монастырей в Европе. Отсюда и традиционное название монастыря лат. Mons Casinus, казинская (кассинская) скала.

История

Примерно в 530 году Бенедикт Нурсийский основал здесь орден бенедиктинцев (лат. Ordo sancti Benedicti), старейший западноевропейский католический монашеский орден.

Как это часто бывало с ранними христианскими строениями, монастырь был построен на месте, где раньше находилось языческое строение. В данном случае на вершине холма находился храм Аполлона, окружённый стеной. Храм стоял над маленьким городком Кассино, население которого в основном составляли язычники, а сам город был незадолго до этого опустошён остготами.

Первое, что сделал святой Бенедикт — разбил статую Аполлона и уничтожил языческий алтарь. Своё новое место жительства он посвятил Иоанну Крестителю.

Бенедикт оставался здесь до конца своих дней. В Монтекассино он написал свой «Устав Святого Бенедикта», ставший законополагающим принципом западного монашества.

В 542 году его посетил здесь Тотила, король остготов. В 580 году монахи монастыря переехали в Рим в связи с нашествием лангобардов, восстановлен монастырь был лишь в начале VIII века. После расцвета Монтекассино в эпоху Каролингского возрождения, он вновь был разорён сарацинами в 883 году. Впоследствии монастырь неоднократно подвергался нашествиям, в X веке его захватывали норманны, а в 1230 году монахов изгнал император Фридрих II.

В VIII веке здесь был монахом и умер Павел Диакон (Paulus Diaconus), выходец из знатного лангобардского рода, историк лангобардов, (написавший житие Григория Великого, которое считается исторически первым житием этого папы), в XI веке — Константин Африканский, монах, врач и переводчик, познакомивший европейцев с арабской медициной.

Новый расцвет аббатства начался в XIV веке. Монтекассино стал обладателем одной из крупнейших в Европе библиотек античной и раннехристианской литературы, при нём был создан скрипторий и школа. Некоторое время здесь работал Фома Аквинский и другие выдающиеся люди средневековья. Трое аббатов монастыря стали впоследствии римскими папами — Стефан IX, Виктор III и Лев X (Медичи, сын Лоренцо Великолепного). Аббатство обладало большими земельными владениями, активно поддерживало папство в его притязаниях на господство в Европе. В частности, монастырю Монтекассино с X века принадлежала территория Понтекорво (Pontecorvo) в Южной Италии с центром в одноимённом городе. С XV века она передана Папской области.

Архитектура

Разрушенный землетрясением в 1349 году, монастырь был вновь восстановлен в 1366 году, однако свой современный вид он принял только в семнадцатом веке, когда аббатство стало хрестоматийным примером неаполитанской барокко. Правильная архитектура и гармоничное расположение дополняют и роскошные интерьеры, оформленные работами таких художников, таких как Лука Джордано, Франческо Солимена, Франческо де Мура, Джованни де Маттеис. В период с 1930 по 1943 г. к монастырю была проведена большая канатная дорога. Именно она стала одной из причин разрушения Кассино во время Второй мировой войны.

Вторая мировая война

8 сентября 1943 года Италия капитулировала, а новое правительство Бадольо (итал. Badoglio) объявило 13 октября Германии войну. Войну на втором фронте европейского театра военных действий вели части немецкой 10-й армии под командованием фон Фитингофа (нем. von Vietinghof). В конце 1943 года гора была превращена немцами в центральный пункт укрепленной линии, защищавшей подступы к Риму.

Гора и одноименное поселение рассматривались немецким командованием как ключевая позиция оборонительной линии «Густав» (нем. Gustav). Против неё действовали американские, британские части и подразделения французского экспедиционного корпуса. Фронтальная атака новозеландского корпуса на гору по тактическим соображениям требовала предварительной бомбардировки, поэтому 15 февраля 1944 года 142 «Летающие крепости» и 87 других машин превратили монастырь в руины. При этом нет достоверных сведений, что до или во время бомбардировки в монастыре были немецкие солдаты.

С января по май 1944 года здесь длилось крупнейшее сражение. Погибло более 20 тысяч немецких солдат и офицеров и около 50 тысяч бойцов союзных войск, монастырь был полностью разрушен ударами британской авиации. Хранившиеся в нём культурные ценности были заблаговременно эвакуированы, например, библиотека была вывезена в Ватикан. В боях под Монтекассино особо отличился (в составе британских вооружённых сил) 2-й польский корпус под командованием генерала Владислава Андерса.

Монастырь был восстановлен после войны на деньги государства и вновь освящён в 1964 году.

Современное состояние

Монтекассино — действующий бенедиктинский монастырь, имеет статус территориального аббатства, подчинённого Святому Престолу. В его юрисдикции в 2002 году находились 53 прихода.

Ссылки

• [www.officine.it/montecassino/ Официальный веб-сайт Monte Cassino]
• [www.montecassino.it Неофициальный сайт]

Отрывок, характеризующий Монтекассино

Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.