Монтекукколи, Раймунд

Раймунд Монтекукколи

Раймунд, или Раймондо Монтекукколи, герцог Мельфи (итал. Raimondo Montecuccoli; 21 февраля 1609 — 16 октября 1680) — имперский генералиссимус итальянского происхождения, крупный полководец XVII века. Один из самых выдающихся теоретиков и практиков военного дела своего времени. Президент гофкригсрата (1668—1680).

Биография

Раймунд Монтекукколи родился 21 февраля 1609 года в отцовском замке в Павулло-нель-Фриньяно. Защищал интересы родной Модены в войнах за Кастро. В 1639 году, действуя против шведов в Богемии, был разбит при Брандейсе и взят в плен.

После размена пленных Монтекукколи поступил в имперские войска, находившиеся в Силезии, разбил неприятельский отряд у Троппау и освободил город Бриг; командовал войсками во Франконии, Саксонии и Баварии; в 1647 году нанёс поражение шведам при Трибеле в Силезии.

В 1657 году Раймунд Монтекукколи поддерживал польского короля Яна II Казимира в борьбе со шведами и трансильванским князем Ракоци и принудил последнего заключить мир.

В 1658 году был послан на помощь датскому королю, теснимому шведами, и заставил последних очистить Ютландию и Фионию. Позже, командуя войсками в Австро-турецкой войне, Монтекукколи разгромил турок в битве при Сентготтхарде, за что был воспет в панегириках как «спаситель христианства».

Летом 1673 года Раймунд Монтекукколи вытеснил маршала Тюренна из Германии и в соединении с принцем Оранским взял Бонн. В 1675 году ему снова пришлось действовать против Тюренна. Оба полководца в течение 4 месяцев маневрировали, избегая сражения, пока наконец 27 июля Тюренн не был убит в бою при Засбахе; после этого французы отступили. Монтекукколи осадил Гагенау, но приближение армии принца Конде вынудило его очистить Эльзас.

Он провёл ряд военных реформ, направленных на облегчение веса вооружений; сократил число пикинёров и сделал элитное подразделение из гренадеров. В 1679 году император Леопольд возвел его в княжеское достоинство.

Раймунд Монтекукколи умер 16 октября 1680 года в городе Линце.

Сочинения

Раймунд Монтекукколи — автор трудов по военному делу и мемуаров. Русский перевод его сочинений, выполненный С. С. Волчковым, появился в 1760 году и служил пособием для многих русских полководцев.

Наиболее известное в России произведение Монтекукколи — его трехчастные «Записки», впервые переведенные на русский язык с одного из французских изданий середины XVIII в. С. С. Волчковым и увидевшие свет в типографии Московского университета в 1760 г. под общим заголовком «Записки Раимунда графа Монтекукули, Генералиссима Цесарских войск, Генерала-Фельдцейгмейстера и ковалера Златаго Руна, или Главные правила военной науки вообще, разделены на три книги». К сожалению, этот перевод, как и ряд других переводов С. С. Волчкова, вышел крайне неудачным, малопонятным, изобиловал ошибками, вульгаризмами, никчемными французскими кальками и не получил широкого распространения; к настоящему времени из-за перечисленных изъянов и архаики языка он практически утратил свою историческую и культурную ценность и цитируется крайне редко.

Новый перевод под названием «Записки Монтекукколи, генералиссимуса императорских войск, или Общие принципы военного искусства в трех книгах» был предпринят Я. С. Семченковым в 2012 г., также с французского издания (Paris, 1712) г. но при детальной сверке с итальянским критическим текстом 1852 г. и сопровожден обстоятельными научными примечаниями и комментариями:

• Первая книга «Записок» (собственно «Общие принципы военного искусства») суммирует военный опыт автора и имеет характер практической инструкции в различных областях военного дела.
• Вторая книга (во французских изданиях именуемая третьей) — «Воспоминания о недавних войнах в Венгрии» — посвящена истории австро-турецкой войны 1661—1664 гг., в ходе которой Монтекукколи первоначально командовал австрийской армией, а затем получил фактическое главенство над всеми войсками христианской Европы, противостоявшими вторжению турок в Венгрию.
• Третья книга, «Принципы вероятной войны с турками в Венгрии» — это анализ военного потенциала турок и практические рекомендации по ведению боевых действий в тех местностях, где турецкое вторжение представлялось наиболее вероятным.

В своих «Записках» Монтекукколи часто обращается к военному опыту полководцев древности, много цитирует античных авторов (Плутарха,Тита Ливия, Тацита и др.), а наиболее выигрышной считает тактику древнеримского полководца Фабия Максима, который, не располагая крупными силами, предпочитал изнурять противника мелкими стычками, перерезать ему коммуникации, стеснять его действия, занимая перспективные позиции.

См. также

• Лёгкие крейсера типа «Раймондо Монтекукколи»

Литература

• Монтекукули, Раймунд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Монтекукколи, Раймунд

«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.