Мон-Сенисский туннель

Мон-Сенисский тоннель, он же тоннель Фрежюс — первый железнодорожный тоннель через Альпы, соединивший Италию и Францию. Проходит под горным массивом Мон-Сенис недалеко от перевала Фрежюс (фр. Fréjus). С итальянской стороны у входа в тоннель находится город Бардонеккья, с французской — коммуна Модан. Длина тоннеля 13 км.

История

Идею о строительстве туннеля впервые высказал таможенный комиссар из Бардонеккьи Джузеппе Медай в 1832 году. В этот период земли по обе стороны горного хребта принадлежали Сардинскому королевству. В 1840 году меморандум о целесообразности этого проекта был предложен королю Карлу-Альберту, но не встретил серьёзной поддержки. Однако сторонники такого решения оставались, и среди них оказался сардинский министр Луиджи дез Амбруа де Неваш, в 1850-е годы вернувшийся к вопросу о туннеле и организовавший предварительные изыскания. 31 августа 1857 года сардинский король Виктор Эммануил II подписал указ о прокладке туннеля. Руководить работами был приглашён инженер Жермен Соммейе; в осуществлении расчётов принимали участие Пьетро Палеокапа, Северино Граттони и другие итальянские инженеры.

В 1860 году в результате передела Савойи западная сторона предполагаемого туннеля оказалась на территории уже не Сардинского королевства, а Франции, в результате чего работы по строительству оказались на грани остановки, — однако по настоянию графа Кавура этого не произошло, а вслед за этим французская сторона выступила с дополнительным финансированием строительства.

Первоначальный план предполагал завершение работы к 1884 году. Однако Соммейе проявил исключительную изобретательность, существенно улучшив конструкцию отбойного молотка и предложив ряд других усовершенствований, а в 1869 году к непредвиденным возможностям ускорения работы добавился изобретённый Альфредом Нобелем динамит. В результате к 25 декабря 1870 года был завершён проход туннеля, а 17 сентября 1871 года туннель был открыт.

Отрывок, характеризующий Мон-Сенисский туннель

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.