Мон-кхмерские языки
Поделись знанием:
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
| Мон-кхмерская | |
| Таксон: |
группа |
|---|---|
| Ареал: | |
| Классификация | |
| Категория: | |
|
Аустрическая макросемья (гипотеза) | |
| Состав | |
|
несколько групп | |
| Коды языковой группы | |
| ГОСТ 7.75–97: |
мкх 465 |
| ISO 639-2: |
mkh |
| ISO 639-5: |
mkh |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Мон-кхмерские языки — семья автохтонных языков Юго-Восточной Азии. По мнению большинства лингвистов, вместе с языками мунда образуют две основных ветви австроазиатской семьи. Тем не менее, данная классификация неоднократно оспаривалась: некоторые лингвисты либо сокращали количество мон-кхмерских языков (Diffloth 2005), либо включали языки мунда в состав мон-кхмерских (Peiros 1998). Никобарские языки, ранее часто включавшиеся в состав мон-кхмерских, сейчас рассматриваются как отдельная группа или даже семья в составе аустрической макросемьи, отстоящая достаточно далеко и от языков мунда, и от собственно мон-кхмерских.
Содержание
Состав
Существуют несколько вариантов классификации мон-кхмерских языков, в основном основанные на работах российско-австралийского лингвиста И. И. Пейроса и американского лингвиста Жерара Диффлота (Gérard Diffloth).
Пейрос 2005
Данный вариант классификация И. И. Пейроса основан на лексикостатистических подсчётах и подробно изложен в его докторской диссертации
Мон-кхмерская семья включают основную массу аустроазиатских языков и делится на 10 групп, взаимосвязи между которыми уточняются.
- Группа кхаси (Индия) может состоять из 4 — 5 языков (диалектов). Наиболее известны собственно кхаси (300 000 человек) и вар (менее 4000 человек).
- Кхмерский язык (свыше 6 миллионов человек) распространён в Камбодже и в соседних районах Таиланда и Вьетнама. Диалектная раздробленность не велика.
- Монская группа включает монский язык, распадающийся на ряд диалектов нижней Бирмы и Таиланда. Число говорящих определить трудно, возможно свыше 350 тыс. чел. Ньякурское наречие представлено в провинциях Петчабун и Чаяпхум (Таиланд).
- Пеарская группа (Камбоджа и соседние районы Таиланда) включает такие языки как тьонг (чонг), самра́е (самрэ), пеа́рский (поа́р), со́уть (съоуть, саоч) и др. Её точный состав и число говорящих остаются невыясненными.
- Бахнарская группа состоит из ряда подгрупп:
- южная подгруппа (Вьетнам и Камбоджа): сти́енг (свыше 30 тыс. человек), тьра́у (чрау; свыше 20 тыс. человек), мнонг (oколо 50 тыс. чел.), срэ (кэхэ, ма, около 80 тыс. человек);
- языки бахна́рский (бахна́р, Вьетнам, около 90 тыс. человек), распадающийся на несколько диалектов, и тампуон (Камбоджа);
- северная подгруппа (Вьетнам, отчасти в Камбодже и Лаосе), в состав которой входит около 15 языков (седа́нг, 40 000 человек, джех, около 10 000 человек, хала́нг, хрэ, тодра и др.);
- язук куа (Вьетнам, около 15 000 человек);
- язык ала́к (халак; Лаос);
- западная (преимущественно Лаос): около 10 языков, в том числе ньяхын, бра́о, джру (ловен) и др.;
- язык тарианг (Лаос) и несколько близких к нему диалектов.
- Катуйская группа (кату) (Вьетнам, Лаос и мигранты в Таиланд) делится на две подгруппы:
- западная: 8—10 языков, включая бру (около 80 000 человек), куй-суой, со и др.
- восточная: 10—15 языков, бключая кату (около 20 000 человек), пакох (менее 15 000 человек), таой, крианг и др.
- Вьетская группа (Вьетнам, Лаос) состоит из ряда подгрупп:
- вьет-мыонгская подгруппа:
- вьетнамский язык, государственный язык Вьетнама (свыше 60 миллионов человек),
- язык мыонг, распадающийся на многочисленные диалекты (общее число говорящих — около 1 миллиона человек),
- язык нгуон.
- подгруппа тхо:
- куой,
- мон и др.
- подгруппа малиенг:
- малиенг,
- маленг,
- кхапхонг и др.;
- подгруппа язык арем;
- тьытьская подгруппа:
- шать,
- рук,
- май;
- подгруппа тхавынг
- (со,
- пхонсонг или ахеу);
- подгруппа хунг:
- понг,
- тум,
- данлай;
- вьет-мыонгская подгруппа:
Точный состав и число говорящих на языках последних шести подгрупп остаются неизвестными.
- Кхмуйская группа (кхму) распадается на ряд небольших подгрупп, большая часть из которых требует дальнейшего изучения:
Возможно, что дальнейшие исследования позволят обнаружить дополнительные языки этой группы.
- В группу палаунг-ва (число говорящих определить невозможно) входят:
- Аслийская группа (Малайзия) образована тремя подгруппами:
- северная подгруппа (языки негрито) с языками джехай (включая диалект мендрик), батек (включая диалект минтил), кенсиу (включая диалект кинтак), тонга (в Таиланде), нижнесемангский и че-вонг (си-вонг).
- центральная (средне-аслийская, сенойская, сакайская) подгруппа с языками ланох, темиар (около 11 000 человек), семай (сакай, семнам, сабум, около 20 000 человек) и джахут (ях хут, около 4000 человек).
- южная подгруппа (часть сеноев и протомалайцев) с языками семок-бери (около 1500 человек), семелай (включая диалект темок, около 2500 человек), бесиси (бисик).
Диффлот 1974
последнюю классификацию Дифлота см. на английской странице.
Приведенная ниже классификация основывается на статье Ж. Диффлота в издании 1974 г. Encyclopedia Britannica.
Восточные
- Бахнарские языки — Вьетнам, Камбоджа, Лаос
- Катуйские языки — центральный Лаос, северо-восточный Таиланд, центральный Вьетнам
- Кхмерские языки (или камбоджийские) — Камбоджа, северо-восток Таиланда (15 млн носителей)
- Пакохские языки (открыты недавно) — центральный Лаос, центральные нагорья Вьетнама [1]
- Пеарские языки — южная Камбоджа; некоторые лингвисты [2] подвергают сомнению близость родства пеарских языков с кхмерскими.
- Вьетские языки — Вьетнам, Лаос (от 76 до 83 млн носителей)
Северные
- Языки кхаси — штат Мегхалая, Индия.
- Кхмуйские языки — северный Лаос
- Языки манг — Вьетнам, Китай
- Палаунгские языки — китайско-бирманская граница, северный Таиланд
- Языки палью — Китай
- Языки тъин — провинция Нань, северный Таиланд [3]
- Языки манг, палью, куй и тъин были неизвестны при составлении данной классификации.
Южные
- Аслийские языки — полуостров Малайзия, делятся на три подгруппы:
- Монские языки (Бирма) (1 млн носителей).
Неклассифицированные
- Эти языки не были известны при составлении вышеприведенной классификации
- Буганьский язык (Китай)
- Кемиехуа (Китай)
- Куаньхуа (Китай)
Письменность
Кхмерский, монский и некоторые малые языки (в основном в Китае) имеют письменности на индийской основе (кхмерское, монское, лиек, дуота, тотхам, толек и др.).
Вьетнамский раньше пользовался модифицированной китайской письменностью, позднее перешёл на латиницу.
Для некоторых малых языков (катанг, таой, кату, бру, со, ва, палаунг и др.) также создана письменность на латинской основе.
Напишите отзыв о статье "Мон-кхмерские языки"
Примечания
- ↑ [www.uiowa.edu/~linguist/faculty/beckman/lotw01/languages/austro-asiatic.html Jill Beckman — Department of Linguistics — College of Liberal Arts & Sciences — The University of Iowa]
- ↑ [www.anu.edu.au/~u9907217/languages/Pearic.html tmplMessageHeading - The Australian National University]
- ↑ lingweb.eva.mpg.de/jakarta/seals/Theraphan_SEALS_XVI_Abstract.pdf
Литература
- Adams, K. L. (1989). Systems of numeral classification in the Mon-Khmer, Nicobarese and Aslian subfamilies of Austroasiatic. Canberra, A.C.T., Australia: Dept. of Linguistics, Research School of Pacific Studies, Australian National University. ISBN 0-85883-373-5
- Filbeck, D. (1978). T’in: a historical study. Pacific linguistics, no. 49. Canberra: Dept. of Linguistics, Research School of Pacific Studies, Australian National University. ISBN 0-85883-172-4
- Hemeling, K. (1907). Die Nanking Kuanhua. (German language)
- Shorto, H. L. Bibliographies of Mon-Khmer and Tai Linguistics. London oriental bibliographies, v. 2. London: Oxford University Press, 1963.
- Shorto, Harry L. edited by Sidwell, Paul, Cooper, Doug and Bauer, Christian (2006). A Mon-Khmer comparative dictionary. Canberra: Australian National University. Pacific Linguistics. ISBN 0-85883-570-3
- Крылов Ю. Ю. Проблемы слоговой и мон-кхмерской фонологии. — СПб., 2014. — 384 с.: табл.
Ссылки
- [sealang.net/mk/ Mon-Khmer languages at SEAlang]
- [www.anu.edu.au/~u9907217/languages/languages.html Mon-Khmer.com: Lectures by Paul Sidwell]
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=90153 Mon-Khmer languages] at Ethnologue
Отрывок, характеризующий Мон-кхмерские языки
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
