Моравы
| Самоназвание |
чеш. moravané, moraváci |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: Около 550 000 (2011 год) | |
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
| Родственные народы |
чехи, словаки, силезцы и другие славянские |
Мора́вы, морава́не (чеш. Moravané, разг. Moraváci) — западнославянский народ, в основном проживающий в Моравии (юго-восток Чешской республики). Письменность — на основе латинского алфавита. Этноним, вероятно, произошёл от реки Моравы (аналогичное прозвание получила проживающая по реке Гане, с центром в Оломоуце, ветвь мораван — ганаки). Официальная чешская историография и этнография считают мораван — чехами. Мораване же имеют своё национальное самосознание.
История
Славянское присутствие на территорию Моравии отмечено с VI века. В 623—658 годах Моравия входила в состав славянского княжества Само (после 658 года государство распалось). Примерно в IX веке мораване приняли христианство.
В IX веке местный князь Моймир из династии Моймировичей основал Велико-Моравскую державу, со столицей в Велеграде. Чешская государственность исторически являеться правопреемственницой Моравской после уничтожения последней венграми, и образ Великой Моравии никогда не исчезал из живой памяти народа. Мораване, в большинстве своём, никогда не считали себя чехами. В 863 году в Великую Моравию прибыли Святые Равноапостольные братья Кирилл и Мефодий, которые помогли мораванам создать свою независимую церковь, переводили священные тексты на славянский язык, вели проповедническую деятельность. Примечательно, что мораване, в большей мере, чем чехи, почитали и почитают Кирилла и Мефодия. Как гласит «Житие Мефодия»,
|
князь Святополк доверил заботе Мефодия все храмы во всех городах | 
|
|
|
В центральной области Великой Моравии были обнаружены остатки 20 храмов, сооружённых из каменных брусов, а внутри украшенных цветными фресками. Большинство этих построек появилось уже в 1-й половине IX века, до прихода Кирилло-Мефодиевой миссии... Мефодию, ставшему впоследствии архиепископом Моравским, удалось добиться (в Риме) введения славянской литургии в костёлах Великой Моравии. |
|
В XV веке значительная часть мораван негативно отнеслась к распространившемуся в Чехии религиозно-политическому учению пражского магистра Яна Гуса — и в 1421—1448 годах во главе антигуситского сопротивления в Моравии стоял ганацкий город Оломоуц[4].
В 1526 году земли Богемии, Моравии и Словакии (тогда принадлежавшей Венгерской короне) объединились под властью австрийских Габсбургов.В 1573 году в Оломоуце был основан университет[5].
Чешская лингвистика (в отличие от этнографии) противопоставляет центральноморавские диалекты — примыкающим к ним чешским диалектам… На одном из центральноморавских диалектов до сих пор говорят населяющие Оломоуцкий край ганаки. К югу и западу от ганаков живут гораки. Это — относительно наиболее чехизированная группа мораван, считается, что они говорят на «переходном чешско-моравском диалекте». К востоку от ганаков живут загороки. Они также относятся к моравской нации.
В конце XIX века в Праге был создан «Моравский клуб». Среди его учредителей преобладали пражане ганацкого происхождения…
Современное состояние
В 1918 году Моравия вошла в состав Чехословакии. Во времена межвоенной Чехословацкой Республики серьёзную угрозу национальному самосознанию мораван представляла официальная идеология государства, согласно которой чехи и словаки представляли собой единый чехословацкий народ, а мораване вообще не признавались отдельной нацией или, хотя бы, этнической группой.
|
|
Большой ущерб отношениям чешского и словацкого народов нанесла антинаучная концепция т. н. чехословакизма, провозглашавшая фальшивую теорию о каком-то чехословацком народе и чехословацком языке. |
|
После Второй мировой войны прежняя непростая ситуация изменилась к худшему. Новые административные границы расчленили этногеографическое тело Моравии. А в 1949 году коммунистические власти закрыли пражский «Моравский клуб»…
В 1990—1993 годах началось общеморавское национальное возрождение. В марте 1993 года в Оломоуце прошёл многолюдный митинг за восстановление Моравской государственности: в составе Чехии (как федеральная единица) — или вне её… На переписи 1991 года 1 362 313 граждан Чехословакии записались мораванами[2]. В 1993 году единое государство распалось на Чехию и Словакию, и Моравия стала частью территории Чехии. По данным переписи 2001 года, общая численность моравского народа в Чехии составила 380 474 человек[2], так как многие вернулись к чешской самоидентификации. В 2011 году численность мораван вновь поднялась до 521 801 человек[2].
Старинная диаспора мораван уцелела в Опольском воеводстве Силезии.
Флаг
На Славянском конгрессе в Праге в 1848 г. чешскоязычные мораване выступали под бело-красно-синим флагом[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Моравы"
Примечания
- ↑ [www.czso.cz/documents/10180/20551765/170223-14.pdf/d0d27736-ef15-4f4f-bf26-e7cb3770e187?version=1.0 Národnostní struktura obyvatel] (чешск.) (PDF). Český statistický úřad (30 июня 2014). — Этнический состав населения Чехии на сайте Чешского статистического управления — C. 5. Проверено 25 октября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 [www.czso.cz/documents/10180/20548153/130055140116.pdf/12b2d09a-5297-4053-b9fd-7839dbab43f2?version=1.0 Population by ethnicity by 1921–2011 censuses] (англ.) (PDF). Český statistický úřad (2011). — Население по национальности по результатам переписей населения (1921—2011) на сайте Чешского статистического управления. Проверено 25 октября 2015.
- ↑ [census2011.statistics.sk/SR/TAB.%20115%20Obyvate%BEstvo%20pod%BEa%20pohlavia%20a%A0n%E1rodnosti.xls TAB. 115 Obyvateľstvo podľa pohlavia a národnosti] (слов.) (xlc). Český statistický úřad (2011). — Распределение населения по полу и национальности по результатам переписи населения (2011) на сайте Статистического бюро Словакии. Проверено 25 октября 2015.
- ↑ Хотя другой ганацкий город — Кромержиж — взял сторону гуситов.
- ↑ Он является старейшим университетом Чешской республики после знаменитого Карлова университета в Праге.
- ↑ Univerzita Komenskeho v Bratislave v minulosti a sučasnosti. Bratislava, 1979.
- ↑ Havlík, 1990, с. 12.
Литература
- Havlík L. E. Symboly moravské identity // Moravskoslezská orlice. — 1990. — № 14. — P. 12.
Ссылки
|
Это заготовка статьи о Чехии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Словакии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Моравы
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
