Моралес, Эво

Эво Моралес Juan Evo Morales Ayma <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Эво Моралес в 2011 году</td></tr>
80-й президент Боливии
с 22 января 2006 года
Вице-президент:	Альваро Гарсиа Линера
Предшественник:	Вельце, Эдуардо Родригес
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	26 октября 1959(1959-10-26) (64 года) дер. Исалльяви, Оринока, Оруро, Боливия
Отец:	Дионисио Моралес Чоке
Мать:	Мария Мамани
Супруга:	Не женат
Партия:	«Движение к социализму»

Хуа́н Э́во Мора́лес А́йма (исп. Juan Evo Morales Ayma; род. 26 октября 1959, Оринока, Оруро) — президент Боливии. По национальности аймара, он является первым представителем коренного населения Америки, руководящим Боливией за более чем 400 лет со времён начала испанской колонизации.

Биография

Моралес родился в бедной крестьянской семье. Он так вспоминал о своем детстве: «В нашем доме единственное, что было, так это мешок кукурузы. Из неё моя мама готовила нам и завтрак, и обед, и ужин. По праздникам она давала нам немного вяленого мяса».

Сельские учителя отзывались о Моралесе как о способном ученике, однако он так и не получил полного среднего образования. Его семья переехала в город Оруро, откуда он был призван на воинскую службу. В армии Моралес был трубачом в полковом оркестре. В начале 1980-х он уехал на заработки в горный район Чапаре, который известен плантациями коки. Спустя некоторое время он стал лидером профсоюза производителей коки.

В 1995 году Эво Моралес создал партию «Движение к социализму» (исп. Movimiento al Socialismo), испанский акроним для которой — MAS — означает «больше». Она успешно участвовала в выборах в Национальный конгресс.

На президентских выборах 2002 года Эво Моралес занял второе место, что явилось неожиданностью для традиционных боливийских партий. Это и его коренное происхождение моментально сделало его знаменитостью во всей Латинской Америке. Моралес заявил, что своим успехом он отчасти обязан направленным против него комментариям посла США в Боливии Мануэля Роча, которые, по словам Моралеса, помогли «пробудить сознание людей».

Моралес был избран президентом Боливии 18 декабря 2005 года. За него проголосовало около 54 процентов избирателей при явке 84 процента. Моралес вступил в должность 22 января 2006 года. Его успеху на президентских выборах способствовали антиамериканская предвыборная программа и обещания национализировать газовую индустрию. Кроме того, он пообещал избирателям, большинство которых составляют крестьяне, легализовать выращивание коки. Вскоре после избрания провел реформу конституции, запрещавшей главе государства избираться дважды подряд. Первый срок Моралеса, как потом установил суд, не засчитывался, и он смог переизбраться в 2014 году.

Два с половиной года спустя, 14 августа 2008 года, по требованию оппозиции, был проведён референдум об отзыве президента со своего поста. Моралес получил поддержку 67 процентов избирателей и остался на своём посту.

В декабре 2009 года состоялись очередные президентские выборы. Эво Моралес победил, получив 63 % голосов. В 2014 году он повторно переизбрался благодаря решению суда, не засчитавшему его первый срок президентства.

21 февраля в стране прошёл референдум о возможности Эво Моралеса в четвёртый раз участвовать в в выборах 2019 году через отмену ограничения быть президентом в два срока подряд. По итогам голосования против отмены ограничения на количество президентских сроков высказалось около 63 % избирателей.

Идеология

Моралес придерживается левых политических взглядов и возглавляет движение боливийских крестьян-кокалеро (выращивателей коки), которые противостоят попыткам правительства США уничтожить коку в провинции Чапаре в юго-восточной Боливии. Эво Моралес заявил:

Худшим врагом человечества является капитализм. Он то, что провоцирует восстания, подобные нашему, протест против системы, против неолиберальной модели, являющейся представлением дикого капитализма. Если весь мир не признает эту реальность, — что государства не предоставляют даже минимального здравоохранения, образования и питания, — то каждый день будут нарушаться фундаментальные права человека.

Эво Моралес придерживается также экологических принципов в отношении ведения экономики и видит выход из грядущих катастрофических климатических потрясений в рациональном и обдуманном использовании ресурсов:

Человечество находится перед альтернативой: следовать по капиталистическому пути, ведущему к смерти, или жить в гармонии с природой. Мы должны сделать выбор: погибнет капитализм или мать-Земля. Развитые страны грабят природные ресурсы, отравляют реки и озёра в поисках максимальной прибыли.

Он также заявил:

…идеологические принципы организации, антиимпериалистические и противостоящие неолиберализму, ясны и неизменны, но её членам ещё предстоит претворить их в реальность.

Моралес призывает к созыву конституциональной ассамблеи для преобразования страны. Он также предлагает создание нового закона об углеводородах, который бы гарантировал, что 50 % дохода оставалось Боливии, хотя MAS высказывало интерес и в полной национализации газо- и нефтедобывающей индустрии. В итоге Эво Моралес выбрал компромиссный путь, поддерживая национализацию газодобывающих компаний, но не отказываясь и от международного сотрудничества в отрасли.

Продвигаемую США Американскую зону свободной торговли (FTAA) Моралес охарактеризовал как «соглашение для легализации колонизации Америк».

Эво Моралес восхищался коренной гватемальской активисткой Ригобертой Менчу, а также Фиделем Кастро.

Позиция Моралеса по отношению к наркотикам может быть кратко выражена как «лист коки не является наркотиком». Жевание листьев коки всегда было традиционным для коренного населения (аймара и кечуа), и эти листья у них считаются святыми. Наркотический эффект листьев коки меньше, чем у кофеина, содержащегося в кофе, и для многих бедных боливийцев они являются единственным способом работать целый день, который для некоторых из них может составлять пятнадцать или восемнадцать часов. Практике коренного населения жевания листьев коки более тысячи лет и она никогда не вызывала наркотических проблем в их обществе. Поэтому Эво Моралес считает, что проблему кокаина следует решать на стороне потребления, а не уничтожением плантаций коки. Между администрацией Эво Моралеса и Соединёнными Штатами существует множество разногласий по поводу законов по борьбе с наркотиками и способами сотрудничества двух стран, но тем не менее официальные лица обеих стран заявили о желании работать против наркотрафика. Шон Маккормак из Государственного департамента США подтвердил поддержку боливийской противо-наркотической политики, а Моралес заявил: «не будет кокаина, не будет наркотрафика, но будет кока». Он также сказал, что отсутствие коки означало бы отсутствие кечуа и аймара — двух групп коренного населения Боливии.

Будущее правительство Эво Моралеса получило поздравления и политическую поддержку большинства президентов региона и нескольких европейских лидеров. С другой стороны, Белый дом намекнул на возможную нелегитимность победы Моралеса на выборах, холодно поздравив его с «видимой» победой.

Планы покушения на Эво Моралеса

17 апреля 2009 года боливийские СМИ сообщили о разоблачении и обезвреживании «террористической группы», которая планировала физическое уничтожение президента Моралеса и вице-президента Альваро Гарсия Линеры. В ходе перестрелки между полицией и злоумышленниками в гостинице «Лас Америкас» в городе Санта-Крус три члена террористической группы были убиты и двое арестованы. Среди террористов — румын, венгр, ирландец, боливиец и колумбиец, что указывает на возможность участия наёмных убийц в этом плане. Сам Моралес, который в этот день находился в Венесуэле, обвинил правую оппозицию в попытке государственного переворота.

Скандалы

В 2015 году оппозиция обвиняла Эво Моралеса в коррупции и злоупотреблению полномочиями через способствование назначению матери своего ребёнка Габриэлы Сапаты на высокую должность в китайскую компанию CAMC и заключению крупных контактов между этой компанией и Боливией.

Международный скандал в аэропорту Вены

3 июля 2013 г. самолет Эво Моралеса «Dassault Falcon 900EX» бортовой номер — FAB 001 вылетел из Шереметьево в Лиссабон. Во время полёта Франция, Португалия, Италия и Испания отказали самолёту в пролёте через их воздушное пространство из-за подозрений, что на борту может находиться бывший сотрудник ЦРУ Эдвард Сноуден, вывезенный таким образом из транзитной зоны московского аэропорта Шереметьево. Самолёт Моралеса приземлился в Австрии в Венском аэропорту. После посадки была предпринята попытка досмотра самолета в нарушение Венской конвенции. Моралеса почти 12 часов держали в Венском аэропорту, подобное обращение со стороны европейских коллег он назвал исторической ошибкой. Сноудена на борту не оказалось. 4 июля 2013 г. самолёт Моралеса благополучно приземлился в Ла-Пасе. В связи с данным скандалом Моралес потребовал извинений от европейских стран. Испания отказалась извиняться перед Моралесом, французские же власти принесли ему извинения за инцидент.

В связи с инцидентом, 5 июля в Кочабамбе (Боливия), состоялся экстренный саммит стран УНАСУР, в котором приняли участие 12 латиноамериканских президентов. В заявлении УНАСУР выражено возмущение инцидентом с самолётом Моралеса, поставившем под угрозу безопасность главы Боливии и его сотрудников. УНАСУР потребовал от европейских государств раскрыть подробности происшедшего.

8 июля в Боливии прошёл митинг с требованиями закрытия посольства США.

Семья

Не женат и никогда не состоял в официальном браке. Есть внебрачный ребёнок от Габриэлы Сапаты.

Ссылки

• [www.peoples.ru/state/politics/evo_morales/ Ю.Николаев. Эво Моралес: трудный путь от сельского мальчишки до президента страны]
• Александр Тарасов [archive.is/20130417003233/www.izvestia.ru/comment/article3044702 «Левый поворот» по-латиноамерикански]
• Иммануил Валлерстайн [scepsis.ru/library/id_485.html Дважды ура Эво Моралесу?]
• Олег Ясинский [www.scepsis.ru/library/id_2188.html Боливия: фашизм в действии]
• Иммануил Валлерстайн [scepsis.ru/library/id_2197.html Боливия: поражение правых]
• [www.masbolivia.org/ Веб-сайт MAS]  (исп.)
• [www.lapatriagrande.net/04_opiniones/carlos_alberto_pereyra_mele/bolivia.htm Evo Morales y Bolivia: el analisis de «La Patria Grande» de Caracas] (исп.)
• [eco.ria.ru/nature/20100421/224851151.html/Климатический Саммит открывается в Боливии]
• [www.youtube.com/watch?v=b1KJDpVynHY/Эво Моралес рассказал о несостоявшемся обыске своего самолета в Европе]

Отрывок, характеризующий Моралес, Эво

Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.