Морар де Галл, Жюстен Бонавентюр
| Жюстен Бонавентюр Морар де Галл | |
| фр. Justin Bonaventure Morard de Galles | |
| Принадлежность | |
|---|---|
| Род войск | |
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Граф Жюстен Бонавентюр Морар де Галл (фр. Justin Bonaventure Morard de Galles; 1741—1809) — французский адмирал и сенатор.
Биография
Жюстен Бонавентюр Морар де Галл родился 30 марта 1741 года во французском городке Гонселен.
В шестнадцатилетнем возрасте Морар де Галл лет поступил в военно-морской флот Франции волонтером. В 1765 году он был произведён за отличия в офицеры и участвовал в походах против пиратов в Средиземное море и в экспедициях в Вест-Индию[1].
27 июля 1778 года, в ходе войны за независимость США, он в чине лейтенанта принял участие в сражении у острова Уэссан, а также в боях эскадры графа де Гишена (фр. Luc Urbain du Bouëxic de Guichen; 1712—1790) с британским адмиралом Джорджем Бриджесом Родни в водах Антильских островов (см. Бой при Мартинике)[1].
В 1781 году за смекалку и отвагу показанные в сражении у Порто-Прая Морар де Галл был произведён командованием в капитаны второго ранга[1].
Во время Великой французской революции, он не эмигрировал из страны, как поступило большинство дворян-офицеров французского флота, а присягнул Первой республике[1].
В 1792 году за усердную службу Морар де Галл был произведён в контр-адмиралы, а еще через четыре года получил адмиральские погоны[1].
Затем он был назначен старшим флагманом одной из морских дивизий, направленных конвоировать французскую экспедицию в Ирландию, которая закончилась неудачей[1].
После переворота 18 брюмера Морар де Галл был назначен членом сената (1799), где был одним из его секретарей вплоть до 1803 года[1].
В 1804 году благоволивший к нему Наполеон назначил Морара де Галла сенатором от Лиможа и пожаловал ему титул графа[1].
Граф Жюстен Бонавентюр Морар де Галл умер 23 июля 1809 года в Гере, население которого позднее воздвигло ему монумент[1].
За свою службу он принял участие 37-ми кампаниях, участвовал в 11-ти сражениях и восемь раз был ранен[1].
Напишите отзыв о статье "Морар де Галл, Жюстен Бонавентюр"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Галль, де, Морар-Жюстин, граф // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
</ol>
Ссылки
- [pearsite.ru/napoleon-i-revoljutsija Наполеон и революция].
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Морар де Галл, Жюстен Бонавентюр
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
