Мордовская автономная область
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Включает |
22 района, 18 районов (01.10.1931) |
| Административный центр | |
| Дата образования | |
| Официальный язык | |
| Население (1931) |
1 389 600 |
| Плотность |
53,4 чел./км² |
| Национальный состав | |
| Площадь |
26 463 км² |
Мордовская автономная область — административно-территориальная единица РСФСР в составе Средневолжского края, существовавшая с 10 января 1930 года по 20 декабря 1934 года. Административный центр — город Саранск.
История
Область образована 10 января 1930 года в составе Средневолжского края в результате преобразования из Мордовского округа.
На 1 октября 1931 года имелось в области 18 районов, 648 сельсовета, 4 города, в том числе 1 (Саранск — 20 221 жит.) выделенный в самостоятельную административно-хозяйственную единицу, 3 рабочих посёлка, 1 800 сельских населённых пунктов. Городское население на 1 января 1931 года — 3,3 % (45 852 чел.). Другие города и рп:
- рп Рузаевка — 9 704 жит.
- г. Ардатов — 5 854 жит.
- г. Краснослободск — 5 462 жит.
- г. Темников — 3 968 жит.
- рп Виндрей — 3 075 жит.
- рп Ширингуши — 1 536 жит.
20 декабря 1934 года Мордовская автономная область была преобразована в Мордовскую Автономную Советскую Социалистическую Республику в составе Средневолжского края.
Административное деление
Область делилась на 22 района и 1 город (Саранск), выделенный в самостоятельную административно-хозяйственную единицу[1]:
|
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Мордовская автономная область"
Примечания
- ↑ [wwhp.ru/mordo.htm Всемирный исторический проект. Республика Мордовия]
Ссылки
- [www.gidrm.ru/mordovia/ О Республике Мордовии]
- [www.e-mordovia.ru/aboutMordovia/mordovia/80_let.php 80 лет со дня образования Мордовского округа]
| ||||||
|
Это заготовка статьи о Советском Союзе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мордовская автономная область
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
