Морель, Виктор
Виктор Морель Victor Maurel | |
В роли Дона Жуана в опере Моцарта | |
Основная информация | |
---|---|
Дата рождения | |
Место рождения | |
Дата смерти |
22 октября 1923 (75 лет) |
Место смерти | |
Страна | |
Профессии |
оперный певец |
Певческий голос | |
Коллективы |
Виктор Морель (фр. Victor Maurel; 17 июня 1848, Марсель, Франция — 22 октября 1923, Нью-Йорк, США) — французский оперный певец (баритон).
Биография
Обучался в Парижской консерватории, в 1867 году дебютировал в Марселе, а затем и в Париже. С 1879 по 1894 год — в труппе Парижской оперы.
Много выступал в США. Дебютировав в 1873 году в Нью-Йорке в Академии музыки, в течение пяти сезонов (1894—1896 и 1898—1899) пел в Метрополитен-опере. На сцене театра «Ковент-Гарден» выступал в 1873—1879, 1891—1895 и 1904 годах.
После окончания певческой карьеры преподавал в Нью-Йорке, издал ряд трудов по вокальному мастерству.
Творчество
Исполнял партии преимущественно на итальянском и французском языках, пел также на немецком в ряде опер Вагнера.
Морель — первый исполнитель партий Яго в опере Верди «Отелло» (1887), Фальстафа в одноимённой опере того же автора (1893), Тонио в «Паяцах» Леонкавалло.
Кроме того, одним из наиболее удачных и успешных его образов считается Дон Жуан в опере Моцарта.
Существуют записи Мореля, сделанные в 1900-х годах, когда пик его карьеры уже был позади.
Произведения
- О промежуточной лирической драме Отелло (Рим, 1888)
- Песня, написанная наукой (Париж 1892)
- Проблема искусства (Париж 1893)
- О промежуточной драме Дон Жуан (Париж 1896)
- Искусство пения (Париж 1897)
- Десять лет карьеры (Париж 1897)
Напишите отзыв о статье "Морель, Виктор"
Примечания
Литература
- Warrack, John and West, Ewan (1992), The Oxford Dictionary of Opera, 782 pages, ISBN 0-19-869164-5
Ссылки
- [nataliamalkova61.narod.ru/index/radioperedachi/0-14 Виктор Морель - в цикле радиопередач М.Малькова "Из коллекции редких записей".]
Это заготовка статьи об оперном певце или певице. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Морель, Виктор
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.