Морено, Франсиско

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франсиско Паскасио Морено
Francisco Pascacio Moreno
Дата рождения:

31 мая 1852(1852-05-31)

Место рождения:

Буэнос-Айрес

Дата смерти:

22 ноября 1919(1919-11-22) (67 лет)

Место смерти:

Буэнос-Айрес

Страна:

Аргентина Аргентина

Научная сфера:

антропология, археология, палеонтология

Награды и премии:

Медаль Каллума (1909)

Франси́ско Паска́сио Море́но (исп. Francisco Pascacio Moreno, 31 мая 1852, Буэнос-Айрес — 22 ноября 1919, там же) — аргентинский исследователь новых земель, учёный, естествоиспытатель, политик. Также известный под именем «Перито Морено» (от исп. Perito — «эксперт»).

Один из основателей движения аргентинских бойскаутов. Работал над определением государственной границы Аргентины. Принимал активное участие в защите окружающей среды. Его имя носит ледник Перито-Морено. Могила учёного находится на берегу озера Науэль-Уапи[1].



Биография

Морено родился в Буэнос-Айресе. Вырос в семье патриция, учился в местной церковно-приходской школе. Свободное время проводил с отцом в поисках артефактов и окаменелостей, в возрасте 14 лет создал домашний музей своей обширной коллекции. После окончания обучения, в 1872 году он участвовал в создании аргентинского научного общества, затем приступил к первой серии экспедиций, которые сделали его известным: среди них обзор территории Рио-Негро и малоисследованных территорий, которые стали доступны после кампании по завоеванию пустыни[2]. В январе 1876 года он достиг озера Науэль Уапи в южных Андах, а 14 февраля 1877 года обнаружил озеро Сан-Мартин. Кроме того им изучены многочисленные реки Патагонии, а 2 марта он увидел гору, которую назвал Фицрой, в честь капитана Роберта Фицроя[3].

В 1880 году он отправился во вторую экспедицию на территории Патагонии, однако был взят в плен племенем аборигенов Теуэльче и приговорён к смертной казни. 11 марта за день до исполнения приговора ему удалось сбежать. В 18821883 годах он исследовал Анды от Боливии на юг, а в 18841885 годах провёл новые исследования территории к югу от реки Рио-Негро в Патагонии[3].

Морено был директором антропологического музея в Буэнос-Айресе, начальником аргентинской комиссии по изучению южных территорий, а также членом многих европейских научных обществ. За вклад в науку, Морено получил почётную степень доктора[1] (Honoris causa) в Национального университета Кордовы в 1877 году. Он также известен своей ролью в защите аргентинских интересов в договоре о границе 1881 года между Чили и Аргентиной (англ.). Благодаря своим исследованиям Морено собрал значительную коллекцию археологических и антропологических экспонатов, с помощью которой в 1877 году открыл музей в Буэнос-Айресе, а в 1888 году он был включён в состав Музея естественной истории в Ла-Плате, где Морено занимал пост директора до 1906 года[3].

В 1903 году Франсиско Морено пожертвовал некоторые земли, выданные ему ранее для создания Национального парка Науэль Уапи (англ.). Ледник Перито-Морено и город Перито-Морено в провинции Санта-Крус названы в его честь. В 1911 году он был назначен заместителем директора Национального Совета по образованию и помог обеспечить финансирование Института Бернаскони[3].

В 1912 году он образовал Ассоциацию аргентинских бойскаутов, в её туре по Патагонии участвовал и бывший президент США Теодор Рузвельт. После выхода на пенсию он продолжая курировать работу музея в Ла-Плате. Незадолго до своей смерти присоединился к Аргентинской патриотической лиге[3].

В 1944 году останки Франсиско Морено были перевезены из склепа на кладбище Реколета на берег озера Науэль Уапи[4].

Напишите отзыв о статье "Морено, Франсиско"

Примечания

  1. 1 2 [gosouthamerica.about.com/library/blArgMoreno.htm Francisco Pascasio Moreno - Perito Moreno] (англ.). South America Travel. Проверено 7 сентября 2011. [www.webcitation.org/69UvXYy7P Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  2. [www.lacapital.com.ar//ed_senales/2009/10/edicion_51/contenidos/noticia_5002.html El Museo de Ciencias que colecciona restos de indígenas] (исп.). La Capital. Проверено 7 сентября 2011. [www.webcitation.org/69UvZ2a4o Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  3. 1 2 3 4 5 [www.temakel.com/veperitomoreno.htm VIAJEROS DE LA PATAGONIA: FRANCISCO MORENO] (исп.). Temakel. Проверено 7 сентября 2011. [www.webcitation.org/69UvZyi1u Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
  4. [www.estudiospatagonicos.com.ar/cordillera/islacentinela.htm Isla Centinela: traslado de los restos del Perito Moreno] (исп.). Проверено 7 сентября 2011. [www.webcitation.org/69UvaZ3Lb Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Морено, Франсиско

– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.