Хосокава, Морихиро
| Морихиро Хосокава 細川 護煕<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">blank300.png|1px]] [[file:blank300.png</td></tr>
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 9 августа 1993 года — 28 апреля 1994 года | ||||
| Монарх: | Акихито | |||
| Предшественник: | Киити Миядзава | |||
| Преемник: | Цутому Хата | |||
| Рождение: | 14 января 1938 (86 лет) Токио, Япония | |||
| Партия: | Либерально-демократическая партия Новая партия Японии Партия новых рубежей Демократическая партия Японии | |||
Морихиро Хосокава (яп. 細川 護煕?, род. 14 января 1938) — японский политик, занимавший пост Премьер-министра Японии с 9 августа 1993 года по 28 апреля 1994 года.
Содержание
Ранние годы
Хосокава родился в 1938 году в Токио в знатной самурайской семье. Его прадед по материнской линий, Фумимаро Коноэ, был крупным политиком довоенного времени и занимал пост премьер-министра Японии[1]. Окончив в 1961 году Университет Софии (Дзёти), Хосокава стал работать журналистом в газете Асахи Симбун. В 1971 году он был избран в нижнюю палату парламента по общенациональному списку Либерально-демократической партии (ЛДП). Оставив в 1983 году работу в Парламенте, Хосокава занял должность губернатора префектуры Кумамото, на которой оставался до 1991 года. В мае 1992 года, заявив, что больше не может оставаться в партии со столь высоким уровнем коррупции, Хосокава покинул ЛДП и основал Новую партию Японии[1].
Премьер-министр
На июльских выборах 1993 года ЛДП впервые потеряла большинство в Парламенте. В этой ситуации возникло два варианта: либо коалиция ЛДП с другими партиями, либо широкая коалиция всех партий, включая самые мелкие, но без ЛДП. Попытки либерал-демократов договориться о формировании коалиции не принесли результатов, и на заседании нижней палаты парламента 6 августа 1993 года победу одержала оппозиционная коалиция, состоящая из семи партий и одного политического объединения. Морихиро Хосокава, глава Новой партии, был избран новым премьер-министром[1].
Хосокава в целом сохранил преемственность японской внешней политики, однако в некоторых вопросах всё же были расставлены новые акценты. Так, в своей речи 15 августа 1993 года на ежегодной церемонии, посвящённой окончанию Второй мировой войны, он впервые признал военные действия Японии агрессией.
В октябре 1993 года Хосокава встретился с президентом России Борисом Ельциным, в результате чего сторонами была подписана Токийская декларация, подразумевающую возможность ведения переговоров о передаче Японии четырёх Курильских островов[2]. 19 марта 1994 года Хосокава посетил Китай: правительства двух стран подписали соглашение о защите окружающей среды.
Серьёзной слабостью кабинета Хосокавы было отсутствие основательной политической базы, а также широкий состав коалиции. По многим важнейшим вопросам приходилось постоянно искать компромиссы[1]. Наиболее важными из них были либерализация рынка риса в Японии, реформа избирательной системы, а также повышение потребительского налога. Именно попытка повышения налога стала толчком к отставке правительства Хосокавы. Ситуацию усугубила всплывшая история о получении им незаконных ссуд в 1980-е годы. В апреле 1994 года он вынужден был уйти в отставку. На посту премьера его сменил Цутому Хата.
Поздние годы
В 1996 году Хосокава вступил в Партию новых рубежей, а в 1998 перешёл в Демократическую партию. В мае того же года он оставил политику.
Выйдя на пенсию, он занялся изготовлением керамических изделий и стал проводить выставки со своими работами[3]. Также сегодня он является советником в газете The Japan Times.
Напишите отзыв о статье "Хосокава, Морихиро"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 А.Е. Жуков. Глава 3. Япония после окончания «холодной войны» // История Японии. 1868—1998. — Институт востоковедения РАН, 1998. — Т. 2. — 703 с. — ISBN 5-8928-2-107-2.
- ↑ [www.ru.emb-japan.go.jp/RELATIONSHIP/MAINDOCS/docs_new.html Список документов для включения в новое издание совместного сборника документов по истории территориального размежевания между Россией и Японией]. Посольство Японии в России. [www.webcitation.org/68GcSDy9x Архивировано из первоисточника 8 июня 2012].
- ↑ [web-japan.org/nipponia/nipponia32/ru/feature/feature09.html Гончарное ремесло: наслаждение от прикосновения]. [www.webcitation.org/68GcSpoYO Архивировано из первоисточника 8 июня 2012].
Отрывок, характеризующий Хосокава, Морихиро
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
