Мориц (курфюрст Саксонии)
| Мориц | |
| Рождение: | 21 марта 1521 |
|---|---|
| Смерть: | 11 июля 1553 (32 года) |
Мо́риц Саксонский (нем. Moritz von Sachsen; 21 марта 1521, Фрайберг — 11 июля 1553, Зиверсхаузен (ныне часть Лерте)) — курфюрст Саксонский с 4 июня 1547 из Альбертинской линии династии Веттинов. Старший сын герцога Саксонского Генриха Благочестивого от его брака с Катариной Мекленбургской; брат Августа Саксонского. Выдающийся полководец.
Биография
В 1541 году наследовал своему отцу в управлении землями Альбертинской линии, выделив некоторую их часть брату своему Августу.
Зависимости, в которой курфюрст Иоганн Фридрих хотел держать его, подобно отцу его, Мориц не признал. Хотя он и принадлежал к протестантам, но отказался примкнуть к Шмалькальденскому союзу и с оружием в руках воспротивился произвольным распоряжениям Иоганна-Фридриха в Вурцене, где тот собирал налог на войну с Турцией и изменял церковное устройство. Церковному устройству в своей области Мориц дал прочные основы, учредив в Лейпциге и Мейсене консистории; часть конфискованного монастырского имущества он употребил на улучшение материального положения Лейпцигского университета и на устройство школ в Мейсене, Пфорте и Гримме.
Честолюбивый и жадный к приобретению новых областей, Мориц уже тогда старался сблизиться с императором Карлом V. В 1542 году он помогал ему против турок в Венгрии; в 1544 году участвовал в войне императора с Францией.
Ближайшую цель его честолюбивых желаний составлял наследственный протекторат над епископствами Магдебургом и Гальберштадтом, но император медлил с его признанием. Лишь 13 января 1546 года состоялось тайное соглашение в Регенсбурге, в котором Мориц за дарование протектората обязывался служить императору во всем; но уже здесь, помимо епископств, Морицу были обещаны земли Эрнестинской линии и титул курфюрста.
1 августа 1546 года император Карл V поручил Морицу привести в исполнение опалу над курфюрстом саксонским. Уверившись в поддержке земских чинов, прикрыв себе тыл союзом с королём Фердинандом, получив от императора формальное обещание саксонского курфюршества, Мориц вторглся в эрнестинскую Саксонию и занял большую часть страны. Иоганн-Фридрих поспешил обратно с берегов Дуная, и Мориц был оттеснен до чешской границы. Однако именно его поддержка обеспечила победу войск католической коалиции в Шмалькальденской войне. Когда курфюрст в Виттенбергской капитуляции обязался отказаться от своих земель и от достоинства курфюрста, император 4 июня 1547 года на лугу торжественно возвел Морица в сан курфюрста и наградил землями побежденного курфюрста. Мориц, с своей стороны уступил сыновьям побежденного несколько округов в Тюрингии.
Мориц, однако, не имел намерения служить императору послушным орудием для подавления протестантизма; напротив, он постарался обеспечить свои приобретения, примирившись со своими единоверцами. Он был оскорблен задержанием в плену своего тестя, ландграфа Филиппа Гессенского, за свободу которого он поручился. Он уклонился от приведения в исполнение аугсбургского интерима введением лейпцигского.
Далее, он очень искусно воспользовался заговором нескольких северогерманских государей против императора, примирился с эрнестинцами, что Карл V считал делом невозможным, и в тайном договоре во Фридевальде 5 октября 1551 года заручился помощью французского короля Генриха II, согласившись на занятие тем епископств Мец, Туль, Вердён и Камбрэ. Исполнение опалы против Магдебурга дало ему желанный предлог для скрытия своих военных подготовлений. Когда они были закончены, Мориц в марте 1552 года быстро повел своё войско через Тюрингию в Южную Германию, из Аугсбурга издал манифест о причинах своего возмущения и заставил застигнутого врасплох императора бежать через Инсбрук в Виллах и начать переговоры.
Они привели в начале 1552 года к Пассаускому договору. В этом договоре Мориц добился освобождения своего двоюродного брата Иоганна Фридриха, «прирожденного курфюрста», и ландграфа Филиппа Гессенского. Таким образом, дальнейшее существование Реформации в Германии было гарантировано. После этого Мориц оказал помощь императору против турок в Венгрии.
Когда бывший участник в походе Морица против императора, маркграф Альбрехт Бранденбург-Кульмбахский, не признавая Пассауского договора, продолжал войну на свой страх и вызвал подозрения, что он желает быть орудием мести императора против Морица, последний вступил в союз с франконскими епископами и с Генрихом Младшим Брауншвейгским 9 июля 1553 года разбил маркграфа при Сиверсгаузене. После ожесточенной битвы маркграф сдался, однако Мориц был тяжело ранен ядром и умер 11 июля 1553 года в возрасте 31 года. В результате курфюршеское достоинство перешло к его брату Августу, убежденному протестанту.
Мориц был человек чрезвычайно даровитый и один из первых представителей мало тогда ещё известной в Германии политики, не признающей нравственных требований. Ранняя смерть помешала ему исполнить широкие свои планы, равно как и заставить забыть свою измену услугами протестантизму и защитой свободы, вероисповедания.
«Более загадочно, быстрее и плодотворнее редко прошла жизнь какого-либо князя. Реформацией и ним Саксония стала всемирно-исторической» (Мюлманн в 1870 г.).
Семья
В 1541 году Мориц женился на Агнессе Гессенской (1527—1555) В браке родились дети:
Напишите отзыв о статье "Мориц (курфюрст Саксонии)"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Мориц Саксонский
- Мориц, курфюрст саксонский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Мориц (курфюрст Саксонии)
– Как рана?– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
