Морков, Ираклий Иванович

Ираклий Иванович Морков
Дата рождения	2 ноября 1753(1753-11-02)
Дата смерти	26 марта 1828(1828-03-26) (74 года)
Место смерти	Москва, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1769—1813 (с перерывом)
Звание	генерал-лейтенант
Награды и премии	орден Александра Невского орден Св.Анны 1-й ст. орден Георгия 2-го кл. золотая шпага «за храбрость», золотая сабля «за храбрость» с алмазами

Граф (1796) Ираклий Иванович Морков (1753—1828) — русский военачальник, генерал-лейтенант, начальник Московского народного ополчения во время войны 1812 года. Брат Аркадия и Николая Морковых.

Военная служба

Из дворян Московской губернии. Воспитанник Шляхетского сухопутного корпуса в Санкт-Петербурге, получил по окончании его звание подпоручика. 22 сентября 1769 года был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк. Ушёл добровольцем на фронт Русско-турецкой войны 1771—1773 годов, получив 25 сентября 1773 года звание премьер-майора Софийского пехотного полка за боевые заслуги.

6 декабря 1788 года возглавлял передовой отряд третьей штурмовой колонны во время штурма Очакова. Он первым взобрался на ретраншемент, за что получил звание полковника по представлению лично Александра Васильевича Суворова, получив также золотую шпагу и орден Св. Георгия 4-го класса 14 апреля 1789 — № 283

За отличную храбрость, оказанную при атаке крепости Очакова.

В 1789 году участвовал в боях против османских войск при Фокшанах и Рымнике, за что получил звание секунд-майора Преображенского полка. В 1790 году возглавлял третью колонну во время штурма Измаила, в ходе штурма получил тяжёлое ранение. «Самый храбрый и непобедимый офицер», по словам Суворова, получил после этого звание бригадира, а 25 марта 1791 года — орден Св. Георгия 3-го класса № 83

Во уважение на усердную службу и отличную храбрость, оказанную при взятии приступом города и крепости Измаила с истреблением бывшей там турецкой армии, командуя колонною.

В 1792 году входил в состав посольства Михаила Илларионовича Кутузова, целью которого было заключение мира с Турцией, затем был отправлен к императрице Екатерине II с сообщением о подписании Ясского мира и был произведён за это в генерал-майоры. В том же году принимал участие в боях против польских войск, возглавлял один из отрядов корпуса генерала Каховского, 26 июня 1792 года получил орден Св. Георгия 2-го класса за отличие в битве при Городище

Во уважение усердной службы, храбрых и мужественных подвигов, отличивших его при поражении войск противной в Польше фракции 7 июня 792 года при деревне Городище, где он командовал авангардом и благоразумными распоряжениями, искусством, храбростию и безпредельным усердием одержал полную победу.

Был командиром кавалерии в битве при Дубенках, за что был награждён золотой саблей с алмазами; также ему было пожаловано поместье в Минской губернии. 2 июня 1796 года был вместе с братьями возведён в графское Священной Римской империи достоинство. 12 февраля 1798 года получил звание генерал-лейтенанта и должность инспектора Кавказской инспекции. В том же году (12 марта) был назначен шефом Кавказского гренадёрского полка. 10 ноября 1798 года вышел в отставку.

2 августа 1812 года вновь оказался на военной службе — возглавил Московское народное ополчение (его выбрали представители московского дворянства), участвовал в Бородинском сражении и в сражениях при Малоярославце, Вязьме и Красном; за военные заслуги получил орден Св. Александра Невского. В 1813 году вышел в отставку с военной службы по состоянию здоровья. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Частная жизнь

Жена — графиня Наталья Антоновна Миних, внучка С. Х. Миниха и Н. Н. Чоглокова, двоюродная сестра влиятельной баронессы Криденер. Дети — Николай, Ираклий, Аркадий, Варвара, Наталья и Вера.

Некоторые авторы рисуют Моркова избалованным самодуром: и действительно, своего крепостного Василия Тропинина он долго не отпускал на волю, эксплуатируя его художественный талант в личных целях.

В то же время Суворов запомнил Моркова «истым витязем без страха и упрёка», который отличался, по его мнению, даже несколько «излишним благоснисхождением». Сходным образом отзывается о Моркове и князь И. М. Долгорукий в своих записках.

Ссылки

• Морков или Марков // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Морков, Ираклий Иванович

В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.