Мормэр Морея

См. также: Морей (область)

Мормэрство или королевство Морей (англ. Kingdom of Moray, ирл. Muireb, Moreb; лат. Muref, Moravia, гэльск. Moireabh) — владение в средневековой Шотландии, которое было ликвидировано в 1130 году королём Шотландии Давидом I. Это владение располагалось на более обширной территории, чем современная одноименная область.

География Морея

Морей располагался на территории, где до 843 года находились северные земли пиктов.

До 1130 года мормэрство Морей охватывало область намного большую, чем более позднее графство Морей. Первоначально Морей простирался от гор Drumochter на юге до скандинавских владений Кейтнесс и Сазерленд на севере, до Атлантического океан на западе и включал Бухан на востоке.

Претензии на шотландский трон

Мореем управляла династия, самым известным представителем которой был Макбет, король Шотландии с 1040 по 1057 годы. Его отец Финдлех, правитель Морея, прославился в войне с норвежцами. Он был женат на Донаде, второй дочери Малькольма II. Финдлех погиб в 1020 году, после чего власть в Морее перешла к сыновьям его брата Маелбригде, Малькольму и Гиллекомгану (виновных, по мнению «Annals of Tigernach», в гибели Финдлеха). После гибели Малькольма в 1029 году, а Гиллекомгана — в 1032 году, правителем Морея стал Макбет (по мнению части исследователей, братья погибли из-за мести Макбета).

Макбет женился на вдове Гиллекомгана Груох, внучке Кеннета III. В 1040 году король Дункан I, недовольный Макбетом, вторгся в Морей и погиб 14 августа 1040 года при Ботгогованане (Bothnagowan). В 1057 году Макбет в результате вторжения англичан был побеждён оппозицией и погиб у Лумфанана. После недолгого правления его пасынка Лулаха, короны Шотландии и Морея стали принадлежать разным лицам. В 1077 году сын Лулаха Маелснехтайн заявил претензии на трон предков, но был побеждён Малькольмом III.

Морейские восстания

Новое восстание против шотландских королей поднял Хет, зять Лулаха, но вскоре был усмирён. После того как в 1130 году он умер, восстание подняли его сыновья Ангус и Малькольм. В 1130 году Ангус погиб, а Малькольм был выдан королю и заключён в тюрьму в Роксборо. Давид I присоединил Морей к землям шотландской короны.

В 1134 году на территории Морея появился священнослужитель Вимунд, провозгласивший себя сыном правителя Морея, но вскоре примирившийся с королём Давидом.

В 1153 году, пользуясь несовершеннолетием Малькольма IV, в Морее под предводительством правнука Лулаха Малькольма Мак-Хета вспыхнуло восстание. Первоначально оно было поддержано Сомерледом, но, несмотря на это, в 1156 году окончилось.

Мормоэры Морея

• Руайдри мак Домналл
• Мэлбригде мак Руайдри
•  — 1020: Финдлех мак Руайдри
• ок. 1020—1029: Малькольм
• ок. 1020—1032: Гиллекомган
• ок. 1032—1057: Макбет (Мэлбета) мак Финдлиат мормэр Морея в ок. 1032—1057, король Шотландии в 1040—1057
• 1057—1058: Лулах
• 1058 — ок.1077/1085: Маелснехтайн мак Лулах
• ок. 1114—1130: Хет
• 1130: Ангус

Литература

• Мак-Кензи, Агнес. Кельтская Шотландия. — М.: Вече, 2006. — 336 с. — 2000 экз. — ISBN 5-9533-1527-9.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/SCOTTISH%20NOBILITY.htm#_Toc268450040 SCOTLAND, MORMAERS, EARLS, LORDS: Chapter 6. MORAY] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 19 сентября 2010. [www.webcitation.org/67CGjynpe Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Мормэр Морея

– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.