Морозини, Франческо

Франческо Морозини

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франческо Морозини (итал. Francesco Morosini; 26 февраля 1619 — 6 января 1694) — 108-й венецианский дож, прославленный адмирал и военачальник.

Биография

Франческо Морозини происходил из влиятельной венецианской семьи, которая дала Республике трех дожей. Четвертым представителем семьи Морозини стал Франческо. Ему пришлось занимать пост дожа в самый разгар так называемой Великой Турецкой войны, длившейся с 1676 по 1699 год.

С молодых лет Морозини посвятил себя военной карьере, принимая участие в военных конфликтах с турками в Эгейском море. Уже в 1638 году Морозини отличился при преследовании пиратов в Архипелаге, в 1645 году захватил транспортный флот около Канеи, вынудив турок покинуть воды Крита. За ряд последующих поражений, нанесенных турецкому флоту, с уничтожением или захватом транспорта, прибрежных городов и крепостей (острова Наксос, Этна и др.), Морозини был назначен адмиралом венецианского флота, губернатором Кандии и главнокомандующим всеми венецианскими вооруженными силами.

Морозини командовал флотом Республики в Эгейском море во время войны 1667—1669 годов. В это время он носил звание капитан-генерала венецианских сил. Руководил защитниками Кандии на острове Крит во время осады города турецкими силами. Морозини были подчинены и все союзные христианские войска и флоты. В начале этой борьбы Морозини был дважды отозван вследствие интриг и политических раздоров в самой Венеции. Но как только положение христиан на Крите ухудшалось, его возвращали по требованию самих борющихся. После вынужденной сдачи города в 1669 году он по возвращении в Венецию был обвинен в трусости и измене, но вскоре полностью оправдан по требованию народа и восстановлен во всех своих почетных званиях (генералиссимус, прокуратор Сан-Марко и т. д.).

В 1685 году Морозини снова возглавил флот Венецианской республики. За следующие несколько лет он захватил обширные территории Мореи с помощью Отто фон Кёнигсмарка. Во время осады Афин в 1687 году артиллерия венецианцев частично разрушила Парфенон, Морозини при этом наблюдал за разграблением уцелевших ценностей.

За захват Пелопоннеса вошел в историю с приставкой Пелопонесский. За ряд одержанных побед мраморный бюст Морозини был поставлен в одной из зал дворца дожей.

3 апреля 1688 года Франческо Морозини заочно был избран дожем. В Венецию он возвратился только в январе 1690 года. До своего возвращения Морозини пытался завоевать Негропонт, но не смог этого сделать из-за эпидемии чумы в войсках венецианцев. В 1693 году он инициировал новую военную компанию по освобождению Негропонта от турецкого ига, но и она окончилась неудачно. Турецкий флот в продолжение всего лета избегал с ним встречи, а в начале зимы Морозини должен был вернуться в Наполи ди-Романья где и умер на 76-м году жизни.

Кроме личной храбрости, несокрушимой энергии и твёрдой воли, доходившей до жестокости, Морозини обладал редкими организаторскими способностями; как флотоводец он должен быть поставлен в ряду с лучшими адмиралами своего времени.

В честь дожа были названы:

• Военно-морская школа имени Франческо Морозини
• Итальянский башенный броненосец Франческо Морозини, заложенный на верфи 30 июля 1885 года
• Эскадренный миноносец класса Навигатори, построенный в 1920-х гг.
• Подводная лодка ВМС Италии Франческо Морозини (бывшая американская субмарина Бесьюго) была выведена из состава флота в ноябре 1975 года

Происходил из ветви Морозини Сан-Стефано. Умер бездетным.

Интересные факты

Франческо Морозини опасался покушений. Он не расставался с оружием даже при посещении церкви. Закладка, торчавшая из молитвенника дожа, соединялась со спусковым крючком пистолета, вделанного в книгу. В настоящее время тайное оружие хранится в одном из музеев Венеции.

Литература

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• [samlib.ru/s/semchenkow_j_s/memuarynawajlja-1.shtml «Мемуары герцога де Навайля…»], перевод Я. С. Семченкова  (рус.)
• Gino Rovida. Francesco Morosini il Peloponnesiaco. Vita militare di un eroe del seicento.

Отрывок, характеризующий Морозини, Франческо

На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.