Мороховец, Лев Захарович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лев Захарович Мороховец
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Лев Захарович Мороховец (24 июня (6 июля1848 — 1919, Москва) — заслуженный профессор Московского университета (1907); физиолог, биохимик.





Биография

Родился в Эриванской губернии — сын коллежского секретаря. Происходил из запорожских казаков.

В 1867 году окончил тифлисскую гимназию и поступил в Санкт-Петербургский технологический институт (на механическое отделение), но вскоре оставил его. С сентября 1868 года по декабрь 1869 учился в Петербургской медико-хирургической академии. В 1870 году поступил в Гейдельбергский университет, который окончил в 1876 году, защитив диссертацию на степень доктора медицины о химическом составе роговой оболочки. Ещё обучаясь в университете, начал постоянно работать в Физиологическом институте у профессора физиологии Кюне, у которого был ассистентом до конца 1877 года.

Вернувшись из-за границы, Мороховец занимался в Московском университете в лабораториях А. Д. Булыгинского, А. И. Бабухина и Ф. П. Шереметевского. В январе 1881 года он вновь выдержал докторские испытания в Медико-хирургической академии и в мае, защитив диссертацию «Законы пищеварения», был удостоен русской степени доктора медицины. В марте 1882 года был утверждён приват-доцентом при кафедре физиологии Московского университета; с 1893 года — экстраординарный профессор, с мая 1901 года — ординарный профессор[1]. Помимо лекций по физиологии, читал в университете энциклопедию и историю медицины (1896—1898)[2]. С февраля 1882 года работу в Московском университете совмещал с преподаванием в Петровской земледельческой и лесной академии (сначала — внештатный ассистент при кафедре физиологии животных, с февраля 1885 — доцент, с декабря 1891 — экстраординарный профессор, с февраля 1892 — внештатный профессор). С 1883 года Мороховец преподавал физиологию на Лубянских женских курсах; с этого же года состоял членом Физико-медицинского общества. С 1885 года он — член Психологического общества.

В 1890—1892 годах по его планам и под его руководством был построен новый Физиологический институт в Московском университете[3]. В 1896 году по инициативе Мороховца было учреждено отделение физиологии Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, председателем которого он являлся до 1915 года. В 1912 году по болезни оставил преподавание.

Научная деятельность

В начале научной деятельности Л. З. Мороховец занимался, в основном, вопросами пищеварения и проблемами биохимии; затем переключился на электрофизиологию, физиологию органов чувств, голоса и речи. Он установил, что конечным продуктом действия желудочного сока являются пептоны, которые в двенадцатиперстной кишке распадаются на аминокислоты. Разработал и внедрил (1901) в практику физиологических исследований хронофотографию.

Основные труды

  • Единство протеиновых тел. Исторические и экспериментальные исследования (М.: Унив. тип., 1892)
  • Физико-химические основы биологических и врачебных методов исследования с физиологической техникой для естествоиспытателей, врачей и студентов (М.: Унив. тип., 1895)
  • Азимутальный индукционный аппарат (1896)
  • Хронофотография в Физиологическом институте императорского Московского университета (1901)
  • История и соотношение медицинских знаний (М.: Унив. тип., 1903)[4]
  • Основные звуки человеческой речи и универсальный алфавит (М.: Унив. тип., 1906)

Напишите отзыв о статье "Мороховец, Лев Захарович"

Примечания

  1. Заведование кафедрой Л. З. Мороховец принял после ухода в отставку И. М. Сеченова.
  2. Изданы в 1897 году под редакцией П. Г. Статкевича
  3. Здание института было открыто в 1893 году на Моховой улице, на территории университета.
  4. В этом же году появился негативный отклик Мороховца на книгу В. В. Вересаева «Записки врача».

Литература

  • Мороховец, Лев Захарович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Волков В. А., Куликова М. В. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Естественные и технические науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2003. — С. 161—162. — 294 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/8996 Мороховец Лев Захарович] // Биографический словарь

Ссылки

  • [letopis.msu.ru/peoples/414 Биографическая справка]

Отрывок, характеризующий Мороховец, Лев Захарович

– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?