Моррисон, Джим

Джим Моррисон Jim Morrison
Основная информация
Имя при рождении	Джеймс Дуглас Моррисон
Дата рождения	8 декабря 1943(1943-12-08)
Место рождения	Мелборн, штат Флорида, США
Дата смерти	3 июля 1971(1971-07-03) (27 лет)
Место смерти	Париж, Франция
Годы активности	1965—1971
Страна	США США
Профессии	певец, композитор, поэт, эссеист
Инструменты	Вокал, клавишные, перкуссия, маракасы, губная гармоника
Жанры	психоделический рок, ритм-н-блюз, блюз-рок, эйсид-рок, хард-рок, spoken word
Коллективы	Rick & The Ravens The Doors
Лейблы	Elektra Records, Columbia Records
[www.thedoors.com/ thedoors.com]

Джим Мо́ррисон (англ. Jim Morrison; полное имя Джеймс Ду́глас Мо́ррисон, англ. James Douglas Morrison; 8 декабря 1943, Мелборн, Флорида — 3 июля 1971, Париж) — американский певец, поэт, автор песен, лидер и вокалист группы The Doors.

Считается одним из самых харизматичных фронтменов в истории рок-музыки. Моррисон известен как своим характерным голосом, так и своеобразностью собственной сценической фигуры, саморазрушительным стилем жизни и своим поэтическим творчеством. Журнал Rolling Stone включил его в список 100 величайших певцов всех времён.

Биография

Джим Моррисон родился в Мелборне, штат Флорида, в семье будущего адмирала Джорджа Моррисона (англ.) (1919—2008) и Клары Моррисон (девичья фамилия Кларк, 1919—2005). Также у Джима были брат Эндрю и сестра Энн. В Джиме были смешаны шотландская, английская и ирландская кровь. Ещё со школьной скамьи Моррисон начал интересоваться трудами Артюра Рембо, Уильяма Блейка, Фридриха Ницше. Известно, что IQ Моррисона составлял 149.

В жизни военных часты переезды, и однажды, когда Джиму было всего четыре года, в штате Нью-Мексико произошло нечто, что впоследствии он описывал как одно из важнейших событий своей жизни: на дороге разбился грузовик с индейцами, и их окровавленные и больные тела вывалились из грузовика и валялись вдоль пути.

«Я впервые познал страх (…) я думаю, в тот момент души тех мертвых индейцев, может одного или двух из них, носились вокруг, корчась, и вселились в мою душу, я был как губка, с готовностью впитавшая их».

Моррисон считал этот случай самым значимым в его жизни, возвращался к нему в стихах, интервью, в песнях «Dawn’s Highway», «Peace Frog», «Ghost Song» из альбома An American Prayer, а также «Riders on the Storm». Джим провёл часть детства в Сан-Диего, Калифорния. В 1962 году он поступает в Государственный университет Флориды в Таллахасси. В январе 1964 года Моррисон переехал в Лос-Анджелес и поступил в UCLA на факультет кинематографии, где за время обучения снял два фильма. Джиму нравились такие исполнители, как Элвис Пресли, Фрэнк Синатра, The Beach Boys, Love и Kinks.

Университет

В Государственном университете Флориды в Таллахасси Джим изучал историю эпохи Возрождения, в частности творчество Иеронима Босха и актёрскую игру, играл в студенческих постановках пьес. После этого Джим учился на кинематографическом факультете Калифорнийского университета, но относился к учёбе не очень серьёзно, и больше интересовался вечеринками и алкоголем. В конце 1964 Джим на рождество приехал к родителям. Это был последний раз, когда он виделся с ними. Через несколько месяцев Джим написал письмо родителям, в котором сообщал, что хочет создать рок-группу. Но не нашёл понимания у отца, который ответил, что это неудачная шутка. После этого на вопрос о родителях Джим всегда говорил, что они умерли. Судя по всему, родители тоже прохладно относились к Джиму, потому что даже через много лет после его смерти отказывались комментировать творчество сына. Фильм, который был его выпускной работой, не восприняли ни преподаватели, ни студенты. Джим очень переживал и даже хотел покинуть университет за две недели до окончания, но преподаватели отговорили его от этого решения.

The Doors

Учась в UCLA, Джим познакомился и подружился с Рэем Манзареком. Вместе они организовали группу The Doors. Через некоторое время к ним присоединились барабанщик Джон Денсмор и друг Джона, Робби Кригер. Кригер был представлен по рекомендации Денсмора и был затем включен в группу. The Doors взяли название группы из заголовка книги «The Doors of Perception» («Двери Восприятия») Олдоса Хаксли (ссылка на «открытие» «дверей» восприятия через употребление психоделиков). Хаксли, в свою очередь, взял заглавие своей книги из стихотворения английского поэта-визионера Уильяма Блейка: «If the doors of perception were cleansed, every thing would appear to man as it is, infinite» («Если бы двери восприятия были чисты, всё предстало бы таким, как есть — бесконечным»). Джим сказал друзьям, что он хочет быть этой «дверью восприятия». Название группы было принято единогласно.

Группа начала выступать по местным барам и их выступления были откровенно слабыми, отчасти из-за дилетантизма музыкантов, отчасти от робости Джима Моррисона: поначалу он даже стеснялся поворачиваться лицом к публике и пел спиной к залу. Кроме того Джим часто приходил на выступления нетрезвым. К счастью для группы, у них была армия девушек-поклонниц, и очередной «последний раз» рассерженного владельца клуба оборачивался звонками девиц с вопросами когда же они снова увидят «того волосатого парня». Через полгода у группы появилась возможность выступать в лучшем клубе на Сансет Стрип — «Whisky a Go Go».

Вскоре группу заметил продюсер Пол Ротшильд с недавно открывшегося лейбла Elektra Records, выпускавшего до этого только джазовых исполнителей, который рискнул предложить Doors контракт (группа вошла в обойму Электры наряду с такими гигантами, как Love). Первый сингл группы «Break On Through» попал на 126 место хит-парада Billboard, но эту относительную неудачу с лихвой окупил следующий — «Light My Fire» — возглавивший чарты. Вышедший в начале 1967 года первый альбом «The Doors» также занял первое место в хит-параде и положил начало «дорзомании». Одна композиция альбома — The End задуманная как обычная прощальная песня, постепенно усложнялась, обрастая универсальными образами.

Джим Моррисон об этой песне спустя несколько лет после выхода альбома:

«The End»… Я действительно не знаю, что собирался сказать. Каждый раз, когда я слушаю эту песню, она кажется мне другой. Вначале это было прощание, может быть, с девушкой, а, может быть, с детством.

Употребление галлюциногенов, в частности LSD, оказало непосредственное влияние на творчество Моррисона и Doors: мистицизм и шаманизм стали частью сценического акта. «I am a Lizard king. I can do anything» — сказал про себя Джим в одной из песен («Я король ящериц. Я могу все»). Группе The Doors удалось стать не только музыкальным явлением, но и культурным феноменом. В звучании группы отсутствовал бас, упор был сделан на гипнотические органные партии и (в меньшей степени) оригинальные гитарные партии. Однако популярности The Doors во многом способствовала уникальная харизматичная личность и глубокая лирика их лидера Джима Моррисона. Моррисон был чрезвычайно эрудированным человеком, увлекался философией Ницше, культурой американских индейцев, поэзией европейских символистов и многим другим. В 1970-м году Джим женился на практикующей ведьме Патриции Кеннили; свадьба была проведена по кельтскому колдовскому ритуалу. В наше время в Америке Джима Моррисона считают не только признанным музыкантом, но и выдающимся поэтом: его иногда ставят в один ряд с Уильямом Блейком и Артюром Рембо. Моррисон привлекал поклонников группы своим необычным поведением. Он вдохновлял молодых бунтарей той эпохи, а загадочная смерть музыканта ещё более мистифицировала его в глазах поклонников.

В дальнейшем судьба Джима представляла собой скоростной спуск по наклонной плоскости: пьянство, аресты за непристойное поведение и драку с полицейскими, превращение из идола для девочек в толстого бородатого неряху. Всё больше материала писал Робби Кригер, всё меньше — Джим Моррисон. Поздние концерты «The Doors» представляли по большей части переругивание пьяного Моррисона с публикой; это выводило участников группы из себя. Весной 1971 года рок-звезда отправляется со своей подругой Памелой Курсон в Париж — отдыхать и работать над книгой стихов.

Смерть

Официальная версия

По официальной версии Джим Моррисон умер около 5 часов утра 3 июля 1971 года в IV округе Парижа в ванной комнате съемной квартиры дома № 17 на улице Ботрейи (фр. rue Beautreillis) от сердечного приступа. По словам его старого друга Алена Роне (фр. Alain Ronay), специально приехавшего в Париж для встречи с Моррисоном, за день до смерти Джим выглядел неважно и жаловался на плохое самочувствие.

Они прогулялись по городу, купили в магазине кулон для Памелы, и зашли в кафе, где пообедали. После этого посетили киномагазин и взяли несколько плёнок. Во время прогулки у Моррисона несколько раз сильно кружилась голова, и случилось несколько приступов икоты. Около 17 часов они вернулись назад на квартиру музыканта. Посидев в гостях ещё час, Роне покинул друга, оставив его в одном из парижских кафе, и направился на важную встречу.

В кафе Джим заказал себе три бутылки пива; выпив их, около 19 часов он отправился в кино с Памелой Курсон. Они посмотрели фильм «Погоня» с Марлоном Брандо в главной роли и около 22 часов вернулись в свою квартиру. Около часа ночи 3 июля Курсон и Моррисон приняли героин. Однако годы частого употребления алкоголя и наркотиков сильно подорвали его здоровье, и около 3:30 утра у спящего Моррисона от слишком большой дозы героина начались сильные конвульсии и рвотные реакции. Памеле удалось привести его в чувство и она предлагала ему позвонить в скорую помощь, но Джим отказался. После чего Курсон ушла спать. Что происходило дальше - неизвестно, но около 5 утра Памела обнаружила Моррисона в ванной комнате в горячей воде, он уже не дышал. После приезда скорой помощи и полиции на полу ими были обнаружены следы того, что Моррисона перед смертью сильно рвало кровью и на его лице присутствовали следы носового кровотечения.

Вскрытие тела Моррисона согласно французским законам не проводилось; его похоронили на следующий день. В свидетельстве о смерти написано, что смерть наступила между 4:45 и 5 часами утра 3 июля 1971 года в бессознательном состоянии от острой сердечной недостаточности, вызванной предположительно передозировкой героина. Это породило множество альтернативных версий смерти Моррисона, распространившихся среди фанатов.

Альтернативные версии

Однако, настоящей причины его смерти никто не знает. Среди вариантов назывались: героиновая передозировка в мужском туалете парижского клуба Rock-n-Roll Circus или в соседнем кабаре Alcazar (версия Джерри Хопкинса и Дэнни Шугермана), самоубийство, инсценировка самоубийства службами ФБР, которые тогда вели активную борьбу с участниками движения хиппи и прочее. Вокруг его смерти до сих пор ходят слухи. Британская рок-певица Марианна Фейтфулл заявила, что наркоторговец и её бывший бойфренд Жан де Бретей несёт ответственность за смерть Джима Моррисона. По словам Фейтфулл, де Бретей дал певцу героин, действие которого было слишком сильным, и это стало причиной смерти Моррисона. Она заявила, что тогда де Бретей «пришел к Моррисону, чтобы повидаться с ним, и убил его». Фейтфулл при этом выразила уверенность в том, что это был несчастный случай. Единственный человек, который видел смерть певца — подруга Моррисона, Памела. Но она унесла тайну его смерти с собой в могилу, так как скончалась от передозировки наркотиков три года спустя. Джим Моррисон похоронен в Париже на кладбище Пер-Лашез. Его могила стала местом культового поклонения фанатов, исписывающих соседние могилы надписями о своей любви к кумиру и строчками из песен The Doors.

В 1978 году был выпущен альбом An American Prayer: незадолго до смерти Моррисон надиктовал свои стихи на магнитофон, а музыканты The Doors наложили на стихи музыкальное сопровождение. Песня «The End» вошла в фильм Ф. Ф. Копполы «Апокалипсис сегодня» (1979).

«Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и шепчут в изумлении „Посмотрите на это!“. А потом — фьють, и меня уже нет. И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда»

— [citaty.info/man/dzhim-morrison Джим Моррисон]

Моррисон входит в так называемый «Клуб 27»; по свидетельству Кригера и Денсмора, когда участники The Doors обсуждали смерти Джими Хендрикса и Дженис Джоплин, Моррисон обронил: «Возможно, вы пьёте с „номером три“».

Творчество

В «эпоху цветов» (время подъема движения хиппи), когда все пели о невинности, леденцах и мармеладном небе, Doors стали самой радикальной и сумрачной группой 60-х годов. Критики окрестили их «черными исповедниками Великого Общества», раскольника Моррисона — Дионисом современной культуры, а все, что они творили — арто-роком (по аналогии с «театром жестокости» Арто, призывавшим яростно воздействовать на зрителя). Их альбомы были своего рода шоковой терапией, каталогами психических ударов, насыщенных скорбью. Моррисон не только «писал так, как если бы Э.А. По был занесен в эпоху хиппи, но и жил как он — прямиком шел к печальному концу в сточной канаве». Далекие от наивности, Doors открыто обращались к символической области бессознательного: мрачные, «ночные» тексты в пульсирующем ритме, трепещущий тон, выбивающиеся из колеи образы. О Моррисоне писали, что он пел так, как если бы его казнили на электрическом стуле.

Американские и английские издания Моррисона

1. The Lords. — 1969. — Стихи, заметки. Издана за собственный счёт. Тираж 100 экз.
2. The New Creatures. — 1969. — Издана за собственный счёт. Тираж 100 экз.
3. The Lords and The New Creatures. — Simon & Schuster, 1970. — Совместное издание первых двух книг.
4. An American Prayer. — 1970. — Издана за собственный счёт. Тираж 500 экз.
5. The Lords and The New Creatures. — Simon & Schuster, 1971. — Посмертное переиздание первых двух книг.
6. The Lords and The new Creatures. — Omnibus Press: London, 1985. — Переиздание.
7. An American Prayer and other notes. — 1987. — Сборник всех песен «The Doors», написанных Джимом Моррисоном. Включает также поэмы «Американская молитва» и «Ода Лос-Анджелесу в свете размышлений о покойном Брайане Джонсе» и эссе «Глаз».
8. Wilderness: The lost writings of Jim Morrison. Vol. 1. — Villard Books: New York, 1988. — Первая публикация найденных посмертно стихов Джима Моррисона.
9. Lyrics and Poem. — Stampa Alternativa, 1989. — Тексты песен Моррисона, «Американская молитва». Переиздание.
10. An American Night. The lost writings of Jim Morrison. Vol. 2. — Villard Books: New York, 1990. — Публикация остальных найденных посмертно стихов (не вошедших в первую книгу).

Издания Моррисона на русском языке

1. Архивы The Doors, том 1: Джим Моррисон & The Doors. Когда музыка смолкнет… / Сост., коммент. А. Галин ; Пер. с англ. Дмитрия Эпштейна, Маргариты Пушкиной. — М.: Сокол, 1998. — 319 с.: ил. — ISBN 5-85957-171-4.
2. Архивы The Doors, том 2: Джим Моррисон. Американская ночь = The Writings of Jim Morrison. The American Night / Пер. с англ. Дмитрия Эпштейна ; Под ред. Ильи Завалишина и Александра Галина ; Коммент. Александра Галина. — М.: Летний сад, 2001. — 223 с.: ил. — ISBN 5-85302-282-2.
3. Архивы The Doors, том 3: Джим Моррисон. Пустыня / Пер. с англ. Ксении Быстровой, Александры Скорых ; Под ред. Ильи Завалишина и Александра Галина; коммент. Александра Галина. — М.: Мерлон, 2004. — 256 с — Наблюдения Джеймса Дугласа Моррисона ; Дискография.
4. Моррисон Дж. Д. Стихотворения: сборник / Пер. с англ. А. Кудрявицкого и М. Миронова, составл. А. Кудрявицкого. — Москва — Париж — Нью-Йорк: Третья волна, 1999. — 96 с. — ISBN 5-239-01852-1.
5. Последний проклятый поэт: Джим Дуглас Моррисон / Пер. с англ. Д.Борисова, Ю.Санаевой. — Ультра Культура , 2005 г. — 287 c. — ISBN 978-5-98042-057-4.
6. Послушай, парень, объяви нас как нужно. Мы — «Дорз»! Джеймс Дуглас Моррисон. — 2-е изд., перераб / Ред. колл. Ю. М. Каблучко, О. В. Черниенко, В. В. Авилов. — М.: Янус, 1996. — 158 с.: ил. — Непостижимая тайна Джима Моррисона; «Боги».
7. Джим Моррисон. Стихи. Песни. Заметки. — 1-ое изд., / Джим Моррисон; автор.сборник [Перевод], изд. Суперсистема, 1992. — 211 с.; тираж 6500 экз., твердый переплет, Предисл. С. Климовицкого.
8. Моррисон Дж. Д. Избранные стихотворения: сборник / Составл., предисл. и пер. с англ. А. Кудрявицкого. — Дублин, изд-во Lynx, 2012. — 152 с. — ISBN 978-1-4717-0920-3.

Фильмы

Моррисон снял авторский короткометражный фильм «Американская пастораль» (HWY: An American Pastoral, 1969), где исполнил главную роль; в сотрудничестве с Фрэнком Лисиандро — документальный фильм о группе, названный Feast of Friends (1970).

В 1991 году режиссёр Оливер Стоун снял художественный фильм «Дорз», в котором роль Джима сыграл Вэл Килмер.

В 2010 году режиссёр Том Дичилло снял документальный фильм When You're Strange, который позиционируется как «Истинная история The Doors» и фильм «анти-Оливера Стоуна».

Литература

• Linda Ashcroft, Wild Child: Life with Jim Morrison, (1997) ISBN 1-56025-249-9
• Lester Bangs, «Jim Morrison: Bozo Dionysus a Decade Later» in Main Lines, Blood Feasts, and Bad Taste: A Lester Bangs Reader, John Morthland, ed. Anchor Press (2003) ISBN 0-375-71367-0
• Patricia Butler, Angels Dance and Angels Die: The Tragic Romance of Pamela and Jim Morrison, (1998) ISBN 0-8256-7341-0
• Stephen Davis, Jim Morrison: Life, Death, Legend, (2004) ISBN 1-59240-064-7
• John Densmore, Riders on the Storm: My Life With Jim Morrison and the Doors (1991) ISBN 0-385-30447-1
• Dave DiMartino, Moonlight Drive (1995) ISBN 1-886894-21-3
• Wallace Fowlie, Rimbaud and Jim Morrison (1994) ISBN 0-8223-1442-8
• Jerry Hopkins, The Lizard King: The Essential Jim Morrison (1995) ISBN 0-684-81866-3
• Jerry Hopkins and Danny Sugerman, No One Here Gets Out Alive (1980) ISBN 0-85965-138-X
• Patricia Kennealy, Strange Days: My Life With and Without Jim Morrison (1992) ISBN 0-525-93419-7
• Frank Lisciandro, Morrison — A Feast of Friends (1991) ISBN 0-446-39276-6
• Frank Lisciandro, Jim Morrison — An Hour For Magic (A Photojournal) ISBN 0-85965-246-7
• Ray Manzarek, Light My Fire (1998) ISBN 0-446-60228-0
• Thanasis Michos, The Poetry of James Douglas Morrison (2001) ISBN 960-7748-23-9 (Greek)
• Mark Opsasnick, The Lizard King Was Here: The Life and Times of Jim Morrison in Alexandria, Virginia (2006) ISBN 1-4257-1330-0
• James Riordan & Jerry Prochnicky, Break on through : The Life and Death of Jim Morrison (1991) ISBN 0-688-11915-8
• Adriana Rubio, Jim Morrison: Ceremony…Exploring the Shaman Possession (2005) ISBN 0-9766590-0-X
• The Doors (remaining members Ray Manzarek, Robby Krieger, John Densmore) with Ben Fong-Torres, The Doors (2006) ISBN 1-4013-0303-X
• Алан Жуковский. [www.topos.ru/article/literaturnaya-kritika/metaforicheskoe-ponimanie-telesnosti-v-poezii-dzh-morrisona Метафорическое понимание телесности в поэзии Дж. Моррисона]// Русская рок-поэзия: текст и контекст. Вып. 12. — Тверь, Екатеринбург — 2011 год. 300 с. ISBN 978-5-7186-0387-3
• Алан Жуковский. Метафорическое понимание телесности в поэзии Дж. Моррисона // Материалы XVII Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология». — Москва — Издательство Московского университета, 2010 год. 832 страницы. ISBN 978-5-211-05685-5
• Алексей Поликовский. Моррисон. Путешествие шамана. — Москва — Колибри, 2008 год. 303 страницы. ISBN 978-5-389-00077-3
• Джерри Хопкинс, Дэнни Шугерман. Никто из нас не выйдет отсюда живым. — Москва — Амфора, 2007 год. 480 страниц. ISBN 978-5-367-00607-0

Факты

• Упоминается в рассказе Стивена Кинга «Рок-н-ролльные» небеса как Лизард Кинг (англ. Lizard king).
• В 1970-х годах палеонтолог Рассел Сайокон (США) совершил переворот в науке, обнаружив в Мьянме останки гигантской ящерицы, достигавшей 180 см в длину и весившей около 30 кг. Эта самая крупная в мире травоядная ящерица была названа Barbaturex morrisoni в честь Джима Моррисона, певшего когда-то: «Я король ящериц. Я могу все».
• На своей языческой свадьбе Джим Моррисон и Патриция Кеннили-Моррисон обменялись кольцами Кладда. Изображение колец включено в обложку мемуаров Кеннили-Моррисон, Strange Days: My Life With and Without Jim Morrison, они видны на многих её фотографиях.
• В книге писателя Саймона Грина «Город, где умирают тени» Джим Моррисон — один из ключевых героев, вернувшийся из мертвых и способный своей музыкой завораживать окружающих.
• В романе Стивена Кинга «Противостояние» один из главных героев рассказывает, что видел Джима Моррисона (после его смерти), когда подрабатывал на заправочной станции.
• В книге Мика Фаррена «Джим Моррисон после смерти» Джим — главный герой, разбирающийся в хитросплетениях послесмертия.
• В сборнике Дикие Карты под редакцией Дж. Р. Р. Мартина, в новелле Виктора Милана «Преображения» («Transfigurations») легко угадываются группа The Doors и Джеймс Дуглас Моррисон (переименованные писателем в Destiny и Тома Мэриона Дугласа соответственно). Под воздействием инопланетного вируса Моррисон-Дуглас получает ауру, дающую ему возможность с повышенной силой воздействовать на эмоции слушателей, а также периодически изменяющую его облик на образ человека со змеиной головой («Короля Ящериц»).
• В фильме Смерть ей к лицу Джим Моррисон среди клиентов Лизл, которые обладают даром бессмертия.
• В фильме Американский оборотень в Париже присутствует сцена секса на могиле Моррисона, на кладбище Пер-Лашез.
• В фильме Изгой герой Тома Хэнкса торжественно поет «Come on, baby, light my fire», когда ему удалось раздобыть огонь.
• В сериале «Интерны» один из главных персонажей Глеб Романенко часто упоминает, что является большим поклонником Моррисона.
• В компьютерной игре World of Warcraft существует босс Lord Serpentis, который произносит фразу «I am the Serpent King, I can do anything».
• В компьютерной игре Postal 2 главный герой при использовании кошачьей мяты произносит фразу «Yes, baby, I’m the Lizard King!».
• У шотландской пост-рок-группы Mogwai есть композиция под названием «I’m Jim Morrison, I’m Dead».
• У группы Radiohead есть упоминание о Моррисоне в песне «Anyone Can Play Guitar» — «Grow my hair I am Jim Morrison».
• У группы The 69 Eyes есть упоминание о Моррисоне в песне «Wasting The Dawn» — «Where the lizard lingers long under the sun Forgetting the night darkest july paris '71».
• У группы 5'nizza есть упоминание о Моррисоне в песне «Ушедшим слишком рано».
• В песне группы Tracktor Bowling «Outside» Моррисон упоминается в перечислении имён великих людей («Жертвы своих идей, что пронзили мир насквозь: Моррисон и Кобейн, Леннон, Сид Вишез или Христос»).
• Песня группы Крематорий «Гончие псы» — упоминание о Моррисоне:

...Джим Моррисон давно уже мертв, Но мы верим в то, что он еще жив И собираем пыль давно остывшей звезды...

• Песня рэпера Ассаи «Моно»:

...Как табу на слова, как передоз Моррисона....

• Песня группы Гражданская оборона «Харакири»:

...Джим Моррисон умер у тебя на глазах...

• Песня группы Бригадный подряд «Всерьез»:

...Джим Моррисон тоже все принял всерьез...

• Песня группы Конец фильма «Умирать молодым»:

...Не купит Моррисон кабак, отель с годами не откроет...

• Песня группы Сплин «Джим».
• Песня Елены Никитаевой «Моррисон Джим».
• Памяти Джима Моррисона посвящена песня группы Калинов Мост «Честное слово»:

...Его лицо изрытое траншеями сомнений Успокоилось, покрылось слоем мела, Я спросил в упор - Куда, Джим, собрался Он шепнул - На небо, и улыбнулся...

• Песня группы Электрические партизаны «Электрический дзен»:

Джим Моррисон не умер, он уехал в лес Джим Моррисон не умер, он уехал медитировать в лес Где никаких дверей и не доходят ничьи SMS

• Песня Ланы Дель Рей «Gods & Monsters»:

Я живу как Джим Моррисон, Отправившийся в дерьмовый отпуск

• Песня Ланы Дель Рей «Hollywood»:

Тело наэлектризовано, и я танцую, как Моррисон, Когда наступает ночь, малышка вновь оживает.

• В фильме «Придорожное заведение» звучит песня «Roadhouse Blues».
• Саундтреками к фильму «Форрест Гамп» являются песни The Doors: «Break on Through», «Soul Kitchen», «Hello, I Love You», «People are Strange» и «Love Her Madly».
• Знаменитый фильм «На гребне волны» с Киану Ривзом и Патриком Суэйзи должен был называться «Riders on the storm», в честь одноимённой песни The Doors.
• В первую десятку персон, попавших на обложку журнала Rolling Stone, входят следующие:
  1. Джон Леннон
  2. Тина Тернер
  3. The Beatles
  4. Джими Хендрикс, Донован и Отис Реддинг
  5. Джим Моррисон
  6. Дженис Джоплин
  7. Джимми Хендрикс
  8. The Monterey International Pop Music Festival
  9. Джон Леннон и Пол Маккартни
  10. Эрик Клэптон
• В 1967 году Моррисон едва не снялся в порнографическом фильме Энди Уорхола «Я, мужчина», но его отговорили администраторы «The Doors».
• В фильме «Мир Уэйна 2» главному герою в момент пребывания без сознания, является Джим Моррисон в пустыне, в качестве духовного наставника.

См. также

• Клуб 27

Ссылки

• [vavikin-horror.ru/page/stiven-dejvis-dzhim-morrison-zhizn-smert-legenda Стивен Дэйвис «Джим Моррисон/Жизнь, смерть, легенда», перевод: В. Вавикин, 2013] на сайте переводчика
• [www.peoples.ru/art/music/rock/morrison/ Инфо и фотогалерея на peoples.ru]
• [kudryavitsky.narod.ru/morrison.html Переводы Анатолия Кудрявицкого из Моррисона] на сайте переводчика
• [subscribe.ru/catalog/culture.music.rock.doors69 Ежемесячная рассылка «Дорзмания»]
• [magazines.russ.ru/interpoezia/2009/1/la20.html «Поединок с Демонами. Джим». Журнал «Интерпоэзия», № 1, 2009 год (портал «Журнальный зал») ]
• [www.topos.ru/article/literaturnaya-kritika/metaforicheskoe-ponimanie-telesnosti-v-poezii-dzh-morrisona Алан Жуковский. Метафорическое понимание телесности в поэзии Джима Моррисона]
• [www.gq.ru/people/article/335829/ Биография Джима Моррисона в журнале GQ]
• [www.sibrocker.ru/ Переводы Валерия Каратеева из Моррисона] на сайте переводчика

Отрывок, характеризующий Моррисон, Джим

Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?