Морская история Нидерландов

Благодаря своему географическому расположению голландцы стали одной из «морских наций», внеся значительный вклад в развитие технологий и судостроения. Их авторству принадлежат новые типы судов (тьял, влибот, хольк и т. д.) и морские технологии (проекция Меркатора, «астрономические кольца» и т. п.). Благодаря морским учебным заведениям и службе в адмиралтействах страна получила большое количество морских офицеров, среди которых наиболее выдающимися являются — Михаил де Рюйтер, Мартен Тромп, Ян Кинсберген, Карел Дорман. В современном мире Нидерландам отведена лидирующая позиция в морских перевозках, а также яхтостроении. Военно-морские силы страны принимают участие в миротворческих операциях НАТО и ООН.

Хронология до XVI века

Доисторическое время

История заселения местности на которой сегодня расположены Нидерланды датируются периодом около 250 000 тыс. лет назад. В это время появляются первые следы жизнедеятельности человека и основания поселений. В 1955 году, в посёлке Пессе близ города Хогевен была найдена лодка-долблёнка, которая тут же получила название «каноэ из Пессе». С помощью радиоуглеродного метода были проведены исследования, которые показали, что возраст датируются около 8200 — 7600 гг. до н. э. и тем самым находка является древнейшей известной в мире лодкой-долблёнкой. Проживающие на этой территории мезолитические общины, в период с VII по VI век обратились к рыбной ловле и больше занимались морским промыслом, нежеле охотой на крупную дичь и собирательством. Поскольку настоящее время установлено, что культура колоколовидных кубков возникла в Нидерландах и оттуда распространились на Британские острова, может говорить лишь о достаточно качественном водном транспорте, учитывая сложные навигационные условия Северного моря.

Период Римской экспансии

К началу нашей эры на территории «нижних земель» переселились племена, наиболее известными и многочисленными среди которых были фризы и батавы. Впоследствии, именно по ним пришлись главные удары войска Юлия Цезаря, которое и положит конец правлению батавских правителей. Однако, задолго до этих событий именно фризы и батавы оказывали самый яростный отпор римлянам и заставили с собой считаться настолько, что последним приходилось арендовать право рыбной ловли в водах Фрисландии. Авторитет фризов как мореходов и купцов уже во II—III веках был настолько велик, что Северное море называлось «Фризским морем». Килевые суда римлянам уже были известны, однако у фризов и батавов было свои два типа морских судов — когги и хольки. Фризский когг имел плоское дно и на нём осуществлялись плаванья от устья Рейна до берегов Скандинавии. Из-за этой особенности они незаслуженно считались легко опрокидывающимися и непригодными для морских плаваний. Однако, именно такая конструкция дна было необходима для осуществления плавания в Скандинавию. В те времена из-за отсутствия навигационных приборов и маяков существовало только каботажное плавание, в ходе которого ориентировка приходилась по приметам на берегу. Все дно от устья Рейна до северной части Ютландского полуострова — это ватты, и только на плоскодонном когге можно было держаться на плаву, в прямой видимости берега. Такие типы судов были незаменимы при навигации в условиях илистых ватт. Эти сведения представляют фризов, как высокоразвитым народом с прогрессивным судостроения и судоходством. В Юго-Западном районе Северного моря фризы использовали другой тип судов, а именно круглодонные продолговатые корабли с низкими бортами — хольки. Внутри такие корабли имели плоское дно, длинные плоские бак и корму. Последние были необходимы для управления хольком, который имел в качестве рулей лишь два весла — по одному на носу и на корме. Фризы использовали хольки для торговли с Англией, а начиная с VIII века и со славянами. И хольки, и когги относились к классу парусных судов. Отношение к плавсредствам было настолько уважительным, что существовали захоронения женщин и мужчин в своих лодках или их каменных имитациях.

Средние века

Голландская промышленность эпохи феодализма занимала ведущее место в Европе. Благодаря именно географическому расположению страны и природных факторов именно судостроение, торговля и рыболовство составляли весомую часть экономики. Постепенное опускание морского побережья Нидерландов вносит свой вклад в развитие судоходства. В это время судостроение также широко развивается в портовых городах Португалии, Англии, Испании, Северной Германии. На севере Голландии одной из важнейших отраслей хозяйства были рыболовство и связанное с ним судостроение; почти все прибрежные города современных провинций Голландии и Зеландии специализировались на добыче и переработке сельди. Крупнейшим центром судостроения был Хоорн. Стоит отметить, что увеличение тоннажа судов приводило к тому, что крупные суда в большинстве случаев должны было вставать на якорь у острова Тексель и перегружать свои грузы на суда меньшего размера, которые могли перевезти его на материк, к примеру, в Амстердам. Эта традиция сохранялась на протяжении многих веков.

Хронология после XVI века

XVI—XVIII века от освободительной революции до упадка

К XVI веку, после освободительной революции и создания Республики Соединенных провинций, новообразованная страна обрела экономическое благополучие и являлись самой густонаселённой страной Европы. На территории семи провинций было компактно сконцентрировано более 300 городов и 6500 деревень. Антверпен был самым крупным портовым городом Брабанта и торгово-финансовым центром. Мануфактуры провинций Фландрии и Брабанта были связанны с ним экспортом английского сукна, стеклянных изделий, мыла и других товаров. Обустроенный на высоком уровне порт Антверпена был местом стоянки множества кораблей многих государств, включая испанские и португальские колонии. Однако, после разделения Нидерландов на две части — роль этого города отходит на второй план и экономическое влияние переходит к Амстердаму. В провинциях Голландия, Зеландия и Сеньория Утрехт — мануфактуры преимущественно работали на производство в больших объемах корабельного снаряжения и парусины. Как и в остальных морских странах, голландское мореходство и кораблестроение выходили на новый уровень. Этому способствовал экономический рост, вызванный рыболовством и торговлей. Порты Амстердам, Миделбур, Флиссинген вели активную торговлю с Англией, Шотландией, странами Балтики и Русским Царством. О развитии кораблестроения говорит тот факт, что даже Испания заказывала на судоверфях Фландрии постройку по своей технологии — галеоны. Судно, которое называлось когг, использовалось для торговли и ходило по Балтийскому и Северному морям. Сельскохозяйственные провинции Гельдерн, Дренте, Оверейссел реализовывали через другие голландские порты продукты растительного и животного происхождения, в то время как через эти же порты получали недостающие импортные товары. Чтобы конкурировать с Испанией и Португалией в морском доминировании и открытии новых колоний, Республика Соединённых провинций аккумулировала усилия по созданию и улучшению флота и морской навигации. Торговля с странами Балтики и Скандинавией играла решающую роль, поскольку территория Нижних земель очень скудна в плане лесных насаждений, которые исключительно важны в судостроении. Практически все нужные судостроительные материалы импортировались из Германии, Польши, Швеции (импорт дуба), Норвегии и стран Балтики (импорт ели и сосны), Выборга и Финляндии (смола), Швеции (медь и железо), Франции и Данцига (парусина). Во многих странах, голландская сельдь и треска была известна и высоко ценилась, а также выступала основным продуктов торговли. Именно рыбная ловля в Северном море внесли значительный финансовый вклад в экономику Республики Соединенных провинций. В XVI веке, около 66 % всего товарооборота между странами Западной Европы экспортировалось на голландских судах, поскольку именно эти корабли имели преимущество с точки зрения размера, дизайна и маневренности. Этот период характеризуется соперничеством с Англией в области судоходства, морской торговли и рыболовства. Конфликты, споры и враждебность увеличивались и накапливалась с годами, что привело к развязыванию череды войн: 1-я война (1652—1654 гг.), 2-я война (1665—1667 гг.), 3-я война (1672—1674 гг.), 4-я война (1780—1784 гг.). На территории Республики Соединенных провинций было создано пять адмиралтейств под руководством пяти адмиралов. В отличие от англичан, голландцы имели мало военных кораблей и в случае войны часто вооружали и нанимали торговые корабли, что негативно сказывалось на их боевых качествах. Примером тому может служить голландское судно — пинас, которое в случае военной угрозы, на ходу переоборудовалось в боевое. Основой такого флота служили парусные суда, в то время как гребные использовались лишь для нужд местного плавания. В середине XVI века на судоверфях Фламандии начали строить улучшенный тип судна, который получил название — фламандская каракка. Среди ее особенностей были: закругленные и немного загнутые вовнутрь борта, что затрудняло абордаж, на фок- и грот-мачтах располагались прямые паруса и дополнительно марселя, а на бизани — косые парус.

Эпоха географических открытий

В XV веке развитие судостроения и знания о навигации достигли такого уровня, при котором стало возможным морские переходы на значительные расстояния. Период конца XV начала XVI века ознаменовался событиями, которые получили название — Великие географические открытия. Первенство в этом процессе было за португальскими и испанскими мореплавателями, после чего к ним присоединилась и голландцы. Поскольку снаряжение экспедиции для открытия новых земель требовала значительного капиталовложения, Генеральные Штаты приняли решение объединить все мелкие финансовые организации, которые 20 марта 1602 года вошли в состав — Ост-Индской акционерной компании. Достигнув значительных результатов в этой деятельности, в 1621 году открывается вторая палата — Вест-Индская акционерная компания. Предтечей создания этих двух компаний стало слияние 18 акционеров вокруг Корнелиуса Хотмана (нидерл. Cornelius Hoitmann) в 1594—1596 годах.

По информации французских источников в 1669 году голландских флот насчитывал около шести тысяч единиц (не включая лодки и галиоты). При этом, водоизмещение судов было не менее 100 тонн при команде из 8 человек минимум, что говорит об грузообороте в 600 тыс. тонн и около 48 тыс. моряков. Те же сведения говорят об значительном преимуществе голландских моряков перед остальными, поскольку они требовали меньшее жалования, обходились урезанным рационом питания и при строительстве кораблей экономили на материалах. По этому принципу голландские судоверфи были вне конкуренции, где главной причиной выступала близость к странам Балтики и Скандинавии (значительно меньшая стоимость доставки материалов для строительства судов) и передовые технологии, что снижали время и стоимость изготовления (механические пилы, мачтоподъемные машины, производство взаимозаменяемых запасных частей).

Целью первой компании, была экономическая деятельность на территории современной Индонезии, снабжение и торговля специями, которые приносили акционерам сверх прибыль. Ост-Индская же компания, в свою очередь, должна была воевать с Испанией и Португалией, которые доминировали на колониальном и рабовладельческом рынке. Ослабление Республики Соединенных провинций с её устаревшим флотом привело к разорению Ост-Индской и Вест-Индской компаний. Вплоть до середины XVIII века, голландцы сохраняли своё превосходство в китобойном промысле. Во время череды войн с Англией, а также борьбы против каперов — голландским китобоям был нанесен ощутимый ущерб. В течение второй половины XVIII века английский китобойный промысел достиг подавляющего доминирования и голландский китобойный промысел пошел на спад, поскольку голландским китобоям приходилось часто вступать в борьбу против превосходящим в технологическом плане кораблями противников. В 1798 году английское правительство выделило военные корабли для защиты английских китобойных судов, а заодно и для захвата китобойных судов голландцев. После ряда всех этих событий, голландский китобойный флот был практически уничтожен и уже больше никогда не смог вернуть себе первенства. Для открытия новых земель и увеличения товарооборота за счет колоний, Генеральные Штаты аккумулируют все доступные средства и усилия для постройки флота и снаряжения экспедиционных кораблей. Среди таких, самыми знамениты были — «Амстердам», «Батавия», «Дёйфкен», «Эндрахт», «Халве Ман», «Мермин». Голландские мореплаватели открыли или основали новые колонии в Западной Африке, Северной Америке и Карибах, Южной Америке, Южной Азии, Дальнем Востоке.

XX век

Следующим радикальным шагом в развитии судостроения стал переход к механической движущей силе, которая стала возможной благодаря опытам Д. Папена. Именно этот французский ученый считается создателем пароатмосферной машины. Впоследствии, она будет установлена на суда, которые получат название — пароходы. К слову, первые испытания корабля прошли неудачно, он взорвался, что повлекло человеческие жертвы и временный отказ от использования в судостроении. Лишь в 1793 году, американец Роберт Фултон предоставил правительствам Великобритании и США чертежи парохода. К самым первым и знаменитым судам Нидерландов, приводящимся в движении паровыми машинами, можно отнести: Hr.Ms. Koningin Emma der Nederlanden (1880), Hydrograaf (Pakjesboot 12) 1909 г., VL 92 Balder (1912), Hr.Ms. Colombia (1941).

Претерпело изменения соотношение промышленного и спортивного рыболовства Нидерландов, которое после 1900 года начало значительно меняться. В первые годы двадцатого века, около 4500 человек занимались внутренним рыбным промыслом в коммерческих целях. На сегодняшний день их количество не превышает нескольких сотен. С научно-техническим развитие сократилось количество наёмных работников в этой сфере, поскольку работу, которую раньше выполняло около трёхсот рыбаков, сейчас способны выполнить всего пятнадцать. В этот период отмечался рост численность рыболовов-любителей, с нескольких тысяч — до полутора миллиона.

Правительство Нидерландов выделяло значительные дотации для поддержания голландских предпринимателей, которые пытались бороться с конкуренцией в период международного китобойного промысла. Отсутствие качества в судостроении и подготовки моряков рассматривали как очень важные факторы в поиске объяснения конечной неудачи голландской китобойной промышленности в конце XIX-го начале ХХ века. В период с 1946—1964 гг, участие Нидерландов в современном, послевоенном китобойном промысле в Антарктике повсеместно преследовалось. Негодование населения, общественных организаций и поддержка правительства привели к тому, что в 1964 году, последнее голландское китобойное судно «Виллем Баренц», было продано японской китобойной компании, что и послужило окончанием вековой истории голландского китобойного промысла.

В начале XX-го века перед Нидерландами стал вопрос о поиске путей выхода из кризиса и преобразовании экономики страны. Решением этой проблемы послужила новая система налогообложения в Голландской Ост-Индии. Принципом этой системы стало привило «20 % налог на все», что доказала свою эффективность при получении прибыли от торговли кофе и сахаром. Способствовало этом и увеличение свободы торговли, а также активное использование Суэцкого канала, что значительно сокращало время пути на Восток. После этих изменений колонии стали привлекательными для инвестирования и вложения частного капитала, что, в свою очередь, способствовало возрождению экономики Нидерландов. В стране начали внедрять новые технологии, в том числе связанные с судостроением и судоходством, были построены новые водные пути, порты. Одновременно происходит поэтапная замена старых типов двигателей на новые, более эффективные. На смену парусным речным и морским судам, после изобретение парового двигателя, пришли пароходы (колесные, затем винтовые), а впоследствии и с дизельным двигателем. Благодаря этому Нидерланды заняли 5-е место в мире по судостроительству и товарообороту, где водоизмещение голландского флота составляло 1,4 млн тонн. В период после первой мировой войны правительство Нидерландов вновь сконцентрировало финансовые влияние в восстановление и развитие портовых сооружений, судостроения, каналов и дамб, поскольку экономика страны напрямую зависит от морских перевозок и связанными с ней отраслями. К концу 1930-х экономика страны стала процветающей, в чем большая заслуга отводилась нефтедобывающей отрасли, а также судовому фрахтованию. Затянувшийся экономический кризис после второй мировой войны и колониального разделения преодолевался в большой степени благодаря компании «Ройял-Датч Шелл», которая применила новые технологии в морской добыче газа, а также судостроении с последующей морской перевозкой сжиженного газа. Символом голландской истории и возрождения морской культуры выступила судоверфь - Batavia Yard (Batavia Werf). Под руководством Виллема Воса (нидерл. Willem Vos) было начато строительство реплик кораблей Ост-Индской компании "Батавия" и "Семь провинций". Первое судно строилось около десяти лет и было завершено в 1995 году после чего было начато второе.

XXI век и современное состояние

Конец ХХ и начало XXI века характеризуется широким развитием кардинально новых типов судов: на подводных крыльях, на воздушных подушках, экранопланов, которые стали отображением новых достижений не только судостроения, но и смежным ему отраслей. Говоря о Нидерландах, как морском государстве XXI века, следует отметить, что оно ориентируется на стандарты IMO (Международной морской организацией). Суда, которые выходят из голландских верфей обладают качественной сборкой и отвечают требованиям безопасности на море. При этом, нераздельно от этого, соблюдаются экологические нормы и требования. Морские перевозки являются самым популярным видом перевозок (уступая лишь автомобильному), что обусловлено доступностью и сравнительно низкой стоимостью. Морской транспорт занимает второе место благодаря огромным пространствам Мирового океана и активизации протяжении последних нескольких десятилетий морских межконтинентальных перевозок. Всего в мире на начало XXI века насчитывалось более 2,2 тыс. крупных портов, крупнейшими из которых являются — Сингапур, Роттердам, Антверпен. По общему грузообороту в десятку крупнейших портов мира на начала XXI века входят Шанхай, Нинбо, Тяньцзинь, Гуанчжоу (Китай), Сингапур (Сингапур), Роттердам (Нидерланды), Хьюстон (США). На сегодняшний день, морской торговый флот Нидерландов насчитывает около 550 судов, тем самым занимая 3 место в ЕЭС и 20 в мире. С учетом буксиров, лоцманских и каботажных судов их численность превышает 1 000. Около 30 % флота приходится на долю танкеров. На территории страны располагается один из крупнейших портов Европы и мира — Роттердам, который является важным промышленным и транспортным узлом. Основу его специализации составляют массовые грузы — нефть и нефтепродукты (от 30 до 50 % грузооборота), уголь и руда (до 15 %), зерно, удобрения (до 15 %). Второй по значимости морской порт Нидерландов, на долю которого приходится десятая часть от грузооборота Роттердама — Амстердам. Его специализация — перевозке штучных товаров, а также минеральных масел, кормов. По внутренним водам перевозится около 200 миллионов тон грузов.

Состав морского флота Нидерландов в своем большинстве представлен балкерными и контейнерными перевозками. Ряд морских портов расположен на внутренних водных путях на значительном удалении от моря (Алкмар, Гронинген, Дордрехт, Мааслёйс, Неймеген, Схидам, Тернёзен, Зандам). Это, безусловно, усложняет подходы к ним, но способствует улучшению погрузочно-разгрузочных работ и обслуживанию судов. Поддержание эксплуатационных глубин на подходах к портам и на их акватории сопровождается большим объёмом дноуглубительных работ. Географическое положение ряда портов вызывает повышенную потребность в буксирном флоте. Порты Нидерландов объединены в ассоциацию. Вопросами проектирования и строительства новых портов занимается Нидерландский комитет по консультации проектов морских портов (Dutch Committee for Consultation on Seaport Projects).

В результате образования Евросоюза, роль Нидерландов, как транспортного узла Западной Европы — возросла. Параллельно с этим выросла и роль портов Роттердама и Амстердама, как перевалочных пунктом нефти и нефтепродуктов, газа, металлов, руд, сельскохозяйственной продукции. Сегодня в Нидерландах функционирует около 100 судостроительных и судоремонтных верфей, а также 750 компаний-поставщиков оборудования. К этой отрасли привлечено более 35 000 тысяч человек, с торговым оборот отрасли в 8,8 миллиардов евро, из которого 4,6 миллиардов — доля экспорта.

В XXI веке Нидерланды по-прежнему занимают одну из лидирующих позиций в судостроения и судоходства. Среди голландцев распространен отдых на яхтах, что отразилось на развитии яхтенной инфраструктуры в целом. По данным HISWA (Национальная яхтенная ассоциация), на воде числится порядка 174000 малых судов и ещё 100000 пребывают на суше. Самыми активными регионами по их использованию являются Фрисландия и Северная Голландия, где базируется треть малого флота страны. Ввиду традиционного дефицита сырья в стране, производители яхт и оборудования к ним чувствительны к мировым колебаниям цен на сырье и зависимы от импорта. По данным 2013 года, более 40 % голландских компаний по производству яхт и оборудования к ним — пережили спад производства. Нидерланды занимают второе место в мире, после Италии, по объёму производства и оборота суперяхт.

На сегодняшний день, королевский военно-морской флот Нидерландов выполняет миротворческие задачи под эгидой НАТО и представлен 23 кораблями. Фрегаты ПВО класса «De Zeven Provinciёn» стоимостью 800 миллионов долларов и транспортные корабли класса «Karel Doorman» стоимостью 400 миллионов долларов, а также дизельные подводные лодки класса «Walrus» — составляют основу голландского флота

Морские учебные заведения Нидерландов

На сегодняшний день в Нидерландах существует целый ряд учебных заведений, которые готовят бакалавров и магистров в сфере судовождения, логистики и водных перевозок, судостроения и инжиринга.

• [netherlandsmaritimeuniversity.eu Netherlands Maritime University] (Роттердам);
• [www.eur.nl/english Erasmus University Rotterdam] ([maritimeeconomics.com/introduction/ MSc Course in Maritime Economics and Logistics (MEL)]), (Роттердам);
• [rotterdammainportuniversity.nl Rotterdam Mainport University] (Роттердам);
• [scheepvaartentransportcollege.nl Shipping and Transport College Group] (Роттердам);
• [www.miwb.nl/english Maritime Institute Willem Barentsz](Терсхелинг);
• [hz.nl/nl/studiekeuze/opleidingen/alle-opleidingen/voltijd/Deruyteracademy/Pages/De-Ruyter-Academy.aspx De Ruyter Academy] (Флиссинген).

Транспортные средства

Транспортные средства которые были найдены на территории Нижних земель, проектировались либо строились на голландских судоверфях выглядят следующим образом:

Название	Период	Описание	Изображение
Плот	Со времен доисторического периода	Простейшее транспортное средство, которое не требует каких либо специальных навыков. Материалом для создания служили: древесина, камыш. Приводится движением с помощью ручной силы.
Лодка-долблёнка	Первое упоминание на территории Нидерландов — 8200 — 7600 гг. до н. э.	Транспортное средство, самодельная лодка изготовленная из цельного дерева. Самые первые образцы не имели киля, а впоследствии даже были улучшены до моделей с мачтой.
Когг	Первые упоминания датируются VII веком. В 2011 году был найдет когг, затопленный около 1420 года.	Средневековое одномачтовое палубное парусное судно с высокими бортами и мощным корпусом, оснащённое прямым парусом площадью
Галера	Упоминаются в русских хрониках от 1694 года	Большое парусно-гребное судно с одним или несколькими рядами весел, бывшее в употреблении для военных целей.
Бюйс (датский бот)	использовался в период с V по века XIX век	Одномачтовое судно с крытой палубой, 3-мя косыми парусами, полными обводами и балластом. Отличается высокой мореходностью. В разных вариациях и с изготовлением из разного материала известно на протяжении 14 веков
Тьялк	первое упоминание в 1673 г	Голландский тип грузовых парусных судов приспособленных для плавания по мелководным и прибрежным водам Нидерландов. Являлись плоскодонными с широким корпусом и малой осадкой. Нос и корма отличались закруглёнными формами. Борта были с завалом внутрь.
Влибот (nl. [www.vaartips.nl/extra/vlieboot.htm Vleiboot], en. flybot)	XVI-XVII века	Фрисландский влибот — парусное, грузовое судно. Предок голландского флейта.
Флейт	XVI-XVIII века	Трёхмачтовое вооруженное судно, корпус с завалом бортов к верху. Впервые был использован штурвал.
Йол	с XVII века	Изначально йол использовался как прибрежный рыболовный бот. Основная движущая сила — весла, второстепенная — парус на съемной мачте.
Шхуна	с XVII века	Изначальная версия корабля имела две мачты с гафельными парусами и использовались для каботажных перевозок. Впоследствии количество мачт было увеличено до пяти.
Статеняхт	с XVII века	Один из видов классической яхты — лёгкого, быстрого судна для перевозки отдельных персон, оборудованное палубой и каютой (каютами). Нидерландская Statenjacht была спроектирована для членов Генеральных Штатов.
Пинас	с XVI века	Парусно-гребное судно, которое по своей конструкции было разборным. Прежде всего пинас был средним торговым судном с одной или двумя палубами, которые иногда изменяли, чтобы он превратился в военный корабль класса фрегат.
Зомп (Zomp)	с XVII по XX век	Деревянное, одномачтовое судно, класса баржа, с большой осадкой. Предназначен для плаванья в районе рек и мелководья.
Гукор	с XIII по XV века	Парусное двухмачтовое судно с широким носом и круглой кормой. Использовалось как рыбачья лодка.
Хольк	с XI по XIV века	Небольшая, парусная лодка со скругленным корпусом. Впоследствии имела до трёх мачт. Послужила основой для создания рыболовецкого судна специально предназначенного для вод Северного моря.
Фрегат	XXI век	Самым знаменитым фрегатов военно-морских сил Королевства Нидерландов является Hr. Ms. Tromp

Голландские технологии, связанные с морем

Голландские ученые, мореплаватели и исследователи внесли весомый вклад в развитие и становление морской науки и смежных к ней областей других знаний. Изобретения и улучшения в области картографии, механики, астрономии, геометрии, юриспруденции облегчали и сподвигали на новые открытия.

Описание	Автор	Дата
Усовершенствование, так называемого, Посоха Якова, инструмента, служащего для измерения углов при астрономических наблюдениях, который используется в астрономии, навигации и геодезии. Усовершенствование астролябии. Создание прибора, называемого «астрономические кольца». Улучшение атласа Петера Апиана.	Гемма, Фризиус Реньер	вторая половина XVI века
Триангуляция, как картографический метод межевания (метод подобия треугольников) при проведении геодезических измерений.	Снелл, Виллеброрд	вторая половина XVI века
Проекция Меркатора — одна из основных картографических проекций.	Меркатор, Герард	вторая половина XVI века
Первый печатный атлас из морских навигационных карт «Spieghel der Zeevaert» («Зеркало Морей»), включающий данные глубин, отмелей, подводных камней и мелководья, мест якорных стоянок, указания средних величин пролива.	Вагенер, Лука	вторая половина XVI века
Первая систематизация и нанесение на карту созвездий Южного полушария в атласе Uranometria. В нём было описано 135 звёзд южного неба, составленных в 12 новых созвездий.	Хаутман, Фредерик де, Кейзер, Питер Дирксзун	начало XVII века
Первая детализированная карта Тихого океана. Выдвижение идеи о дрейфе материков.	Ортелий, Абрахам	вторая половина XVI века
Идея о свободе морей, судоходства и торговли, развитая в правовой принцип в книге Mare Liberum (Свободное море), которая, по-сути, послужила основой современного морского права.	Гуго Гроций	начало XVII века
Конструкция маятниковых часов с колебательный механизм, который основан на колебаниях подпружиненного тела.	Гюйгенс, Христиан	вторая половина XVII века
Строительство первой в мире действующей подводной лодки из дерева, обтянутого кожей.	Дреббель, Корнелиус	начало XVII века
Проект «Голкипер» — противоракетная защита корабля.	ВМС Нидерландов	вторая половина ХХ века

См. также

• Ост-индский корабль
• Королевские военно-морские силы Нидерландов
• Список кораблей, построенных когда-либо в Нидерландах (en)

Ссылки

• [www.wefalck.eu/mm/maritime/texel/texel.html Сайт с моделями голландских морских плавсредств;]
• [www.defensie.nl/organisatie/marine/inhoud/geschiedenis История голландского флота;]
• [web.archive.org/web/20140328062146/www.defensie.nl/onderwerpen/tijdlijn-militaire-geschiedenis Список битв при участии голландского флота]
• [www.historyworld.net/wrldhis/PlainTextHistories.asp?groupid=3102&HistoryID=ac90&gtrack=pthc История голландского флота с I века до н. э. по XIX век]
• [www.ndsm-werfmuseum.nl/conradstraat-1894-a-2 История голландского кораблестроения;]
• [www.go2war2.nl/default.asp Сайт о голландских кораблях Второй Мировой войны];
• [www.marinemuseum.nl/in-het-museum/tijdelijke-exposities/ Сайт Национального морского музея Нидерландов в Ден-Хелдере]

Отрывок, характеризующий Морская история Нидерландов

Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»
В отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]
В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.

Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!