Морская пехота Аргентины
Поделись знанием:
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
| Infantería de Marina de la República Argentina (IMARA) Морская пехота Аргентины | |
 Эмблема Морской пехоты Аргентины | |
| Страна | |
|---|---|
| Подчинение |
Командование Морской пехоты Аргентины |
| Входит в | |
| Тип | |
| Численность | |
| Участие в |
Аргентино-Бразильская война 1825-28 |
| Командиры | |
| Действующий командир |
Полковник Освальдо Эмилио Коломбо |
Морская пехота Аргентины (исп. Infantería de Marina de la República Argentina (IMARA)) — род войск ВМС Аргентины, предназначенный для ведения боевых действий в составе морских десантов. Имеет самый богатый в Латинской Америке опыт боевого применения. По численности равна бригаде. Командование Морской пехоты Аргентины (исп. Comando de Infantería de Marina (COIM)) является одним из четырёх оперативных командований Военно-морских сил Аргентины.
Содержание
Организация
Командование Морской пехоты (исп. Comando de la Infantería de Marina (COIM))
- Силы морской пехоты на флоте (исп. Fuerza de Infantería de Marina de la Flota de Mar (FAIF)[2]
- Батальон управления и материально-технического обеспечения (исп. Batallón de Comando y Apoyo Logístico (BICA))
- 2-й батальон морской пехоты исп. Batallón de Infantería de Marina N° 2 (BIM2))
- 1-й батальон полевой артиллерии (исп. Batallón de Artillería de Campaña N° 1 (BIAC))
- Противовоздушный батальон (исп. Batallón Antiaéreo (BIAA))
- 1-й батальон связи (исп. Batallón de Comunicaciones N° 1 (BIC1))
- Диверсионно-десантная амфибийная группа (исп. Agrupación Comandos Anfibios (APCA))
- 1-й батальон амфибийных машин (исп. Batallón de Vehículos Anfibios Nº 1 (BIVH))
- Амфибийная инженерная рота (исп. Compañía de Ingenieros Anfibios (CKIA))
- Южные силы морской пехоты (исп. Fuerza de Infantería de Marina Austral (FAIA))
- 3-й батальон морской пехоты (исп. Batallón de Infantería de Marina N° 3 (BIM3))
- Подразделения охраны (исп. Unidades de Seguridad)
- Батальон охраны Главного штаба ВМС (исп. Batallón de Seguridad del Estado Mayor General de la Armada (BISA))
- Батальон охраны ВМБ Пуэрто-Бельграно (исп. Batallón de Seguridad de la Base Naval Puerto Belgrano (BISP))
- Группа квартирмейстерской службы (исп. Agrupación Servicios de Cuartel (APSC))
- База морской пехоты «Батериас» (исп. Base Naval de Infantería de Marina «Baterías» (BNIM))
- Школа морской пехоты (исп. Escuela de Infantería de Marina (ESIM))
- Командование подготовки и оценки морской пехоты (исп. Comando de Instrucción y Evaluación de la Infantería de Marina (COIE))
Структура Морской пехоты Аргентины
Подразделения Морской пехоты Аргентины имеют структурные различия:
- Регионально, подразделения Морской пехоты Аргентины делятся на:
- Функционально, подразделения Морской пехоты Аргентины делятся на:
Техника и вооружение
Военная символика
Галерея
- LVTP7-IMARA-17may07.jpg
- ERC90 IMARA 17may07.JPG
- LARC5 humvee IMARA 17may07.jpg
Амфибия LARC-5
- AMARRADO GONAIVES.jpg
Десантно-транспортный корабль ARA Bahía San Blas (B-4)
- B52ARAHercules.jpg
Напишите отзыв о статье "Морская пехота Аргентины"
Примечания
Ссылки
- [www.ara.mil.ar/pnav_infmarina.asp Официальная страница Морской пехоты Аргентины] (исп.)
- [www.bichosverdes.org/ Страница Ассоциации морской пехотинцев Аргентина] (исп.)
- [www.hicon.pl/~pothkan/hhwn/Argentina-MC.html Техника и вооружение морской пехоты Аргентины] (англ.)
- [www.escueladeim.mil.ar/ Страница школы Морской пехоты Аргентины] (англ.)
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Comando de la Infantería de Marina (исп.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
|
В другом языковом разделе есть более полная статья Argentine Marine Corps (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
|
Это заготовка статьи о Морской пехоте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи об Аргентине. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Морская пехота Аргентины
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
