Мортенсен, Вигго

Вигго Мортенсен
Viggo Mortensen
Вигго Мортенсен на 69-м Каннском международном кинофестивале, май 2016 года
Имя при рождении:	Вигго Питер Мортенсен-младший
Место рождения:	Манхэттен, Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США Дания Дания
Профессия:	актёр
Карьера:	1984 — наст. время
Награды:

Вигго Питер Мортенсен-младший (англ. Viggo Peter Mortensen, Jr.; род. 20 октября 1958, Нью-Йорк) — американский актёр кино и телевидения датского происхождения.

Мортенсен дебютировал в кино в 26 лет, сыграв небольшую роль в драме «Свидетель». В течении 1990-х годов карьера актёра складывалась на ряде второстепенных ролей, он появлялся в таких фильмах, как «Путь Карлито», «Дневной свет», «Солдат Джейн», «Идеальное убийство». Мировой славы актёр добился в начале 2000-х годов, когда новозеландский кинорежиссёр Питер Джексон предложил ему роль Арагорна в кинотрилогии «Властелин колец». После огромного успеха фильма, актёру начали поступать предложения от различных кинорежиссёров, самыми заметными считаются «Идальго», проекты Дэвида Кроненберга «Оправданная жестокость», «Порок на экспорт» и «Опасный метод», а также постапокалиптическая драма «Дорога» Джона Хиллкоута. Вершиной его актёрского мастерства подавляющим большинство авторитетных критиков признана роль русского мафиози Николая Лужина в криминальной драме «Порок на экспорт», эта роль была признана самой сильной в карьере актёра.

Мортенсен является номинантом на многочисленные престижные награды и кинопремии, в том числе и на премию Американской академии кинематографических искусств и наук «Оскар» (2008), двукратный номинант на премию «Золотой глобус» (2008, 2012) и премию Британской киноакадемии (2008). В 2010 году королева Дании Маргрете II — посвятила Мортенсена в Рыцари Ордена Данеброг.

Помимо своей актёрской деятельности, Мортенсен известен как художник, фотограф, поэт и музыкант. В 2002 году актёр основал издательскую компанию Perceval Press, издательство публикует произведения малоизвестных художников и авторов.

Биография

Ранняя жизнь и образование

Вигго Питер Мортенсен-младший родился 20 октября 1958 года в Нью-Йорке. Вигго был самым старшим ребёнком из трёх сыновей. Его мать Грейс Гэмбл (урождённая Аткинсон), была американкой, а отец Вигго Питер Мортенсен-старший — датчанином. Его дед по материнской линии был из Новой Шотландии, Канада, а бабушка из Новой Англии. Родители познакомились в Норвегии в 1950-х годах. Вскоре после рождения Вигго, семья переехала в Южную Америку в Венесуэлу, потом переехали в Данию, но в конце концов обосновались в Аргентине, в провинциях Кордова, Чако и Буэнос-Айресе. Там у отца был бизнес: он держал птицеводческие фермы и ранчо. Мортенсен-младший посещал начальную школу, где прекрасно овладел испанским языком, семья прожила там до 1969 года. Когда родители мальчика решили развестись, мать с детьми в 1976 году переехала в Нью-Йорк, в город Уотертаун, где он пошёл в среднюю школу и провёл остаток своего детства, а отец продолжил путешествовать по Миру. В новой школе, куда Вигго пошел учиться после переезда в Нью-Йорк, он вел активную спортивную жизнь — входил в состав теннисной команды и был капитаном команды по плаванию. Он был очень скромным и дружелюбным молодым человеком, увлекался фотографией. С раннего детства мальчик любил путешествовать и изучать иностранные языки. Помимо родного английского, он свободно говорит на испанском и датском языках, а также в некоторой степени на норвежском, шведском и французском.

После окончания школы в 1980 году, Вигго посещал университет Святого Лаврентия, в деревне Кантон, Нью-Йорк, где получил степень бакалавра по испанистике и политике. После окончания обучения он уехал в Европу, жил в Испании, Англии и Дании. Он работал водителем грузовика в Эсбьерге и продавцом цветов в Копенгагене. Вскоре Вигго отправился на историческую родину своего отца, где в свое время проводил много времени на ферме у своего деда. В 1982 году он решил отправится обратно в Америку, с твёрдым намерением начать актёрскую карьеру.

Дебют на телевидении и кино

В кино Мортенсен дебютировал довольно поздно — в 26 лет, сыграв вместе с Александром Годуновым в драме «Свидетель». В течение 1990-х был регулярно занят во второстепенных ролях отрицательных персонажей: его можно было увидеть у Шона Пенна в картине «Индеец-беглец» (1991), вместе с Аль Пачино в «Пути Карлито» (1993), а в фильме «Пророчество» (1995) он сыграл самого Люцифера, который извлекает из груди персонажа Кристофера Уокена сердце и пожирает его.

Во второй половине 1990-х Мортенсену все чаще достаются менее характерные роли, зачастую с романтическим флером. Именно они позволили ему в полной мере раскрыть своё актёрское дарование. Среди фильмов этого периода можно отметить «Портрет леди» (1996) с Николь Кидман и «Солдат Джейн» (1997) с Деми Мур.

В 1998 году Вигго снялся в двух ремейках фильмов Альфреда Хичкока — «Психоз» и «Идеальное убийство». В обеих картинах он играет любовника главной героини и в них есть преступление, связанное с одинаковой суммой — 400 тысяч долларов. Самая знаменитая его роль — Арагорна — досталась Мортенсену случайно. Режиссёр проекта (Питер Джексон) передумал снимать в роли Арагорна актёра Стюарта Таунсенда, посчитав, что тот слишком молод для исполнения данной роли. После работы в трех фильмах проекта «Властелин Колец» Мортенсен стал настолько популярен, что официально опубликовал в интернете и СМИ письмо поклонникам с извинениями и просьбой не ждать от него ответа на их письма, потому что писем стало слишком много. Вигго самостоятельно исполнил все свои трюки в фильме «Властелин колец: Братство кольца» (2001). На съёмках трилогии о Властелине колец Вигго потерял кусочек переднего зуба, получив удар мечом по лицу. Во время съемок Двух Башен сломал палец на ноге, неудачно пнув лежащий на земле шлем. Данный кадр зафиксирован в фильме.

В 2005 году Вигго начал работать с Дэвидом Кроненбергом, итогом их работы стал фильм «Оправданная жестокость». Позже это сотрудничество удачно продолжилось: самая значительная киноработа Мортенсена после «Властелина колец» — главная роль в картине «Порок на экспорт» (2007), которую многие кинокритики поспешили провозгласить лучшей в его кинокарьере. Для своей роли русского бандита Вигго Мортенсен ездил в Россию, чтобы изучить русский язык и понять русских. Он жил в России два месяца, инкогнито посетив Москву, Санкт-Петербург и Екатеринбург.

В 2011 году снова сошёлся с Кроненбергом на съёмочной площадке байопика «Опасный метод», в котором исполнил роль основателя психоанализа Зигмунда Фрейда. Перевоплощение было восторженно встречено кинопрессой и принесло Мортенсену номинацию на премию «Золотой глобус».

Кроме работы в киноиндустрии, Вигго Мортенсен основал издательство «Perceval Press», выпускает книги со своими стихотворениями и рассказами, увлекается фотографией и пением (выпустил несколько альбомов, где он поет и читает свои стихи). Вигго выпустил три диска джазовой музыки. Также Мортенсен занимается рисованием (в фильме «Идеальное убийство», где он играл художника, были показаны именно его картины).

Пробовался на роль главного злодея в фильм «Бэтмен: Начало». Пробовался на роль Росомахи в фильм «Люди Икс» (2000). Вигго также предлагали роль охотника в фильме «Белоснежка и охотник».

16 апреля 2010 года Вигго Мортенсену было присвоено звание Рыцаря Ордена Данеброг. Актёр был представлен к награде Королевой Дании Маргретой II.

Личная жизнь

В 1987 г. женился на Иксен Червенка, солистке панк-группы X, которая родила ему сына Генри (28 января 1988). В 1992 году пара стала жить раздельно, а в 1997 году оформила развод. Вигго является давним фанатом аргентинского футбольного клуба «Сан-Лоренсо де Альмагро».

С 2006 года состоит в романтических отношениях с испанской актрисой Ариадной Хиль, с которой познакомился на съемках фильма «Капитана Алатристе».

Избранная фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1985	ф	Свидетель	Witness	Мозэс Хохляйтнер
1987	с	Полиция Майами	Miami Vice	детектив Эдди Трумбалл
1987	ф	Спасение	Salvation!	Джером Стэмпл
1988	ф	Тюрьма	Prison	Берк / Чарли Форсайт
1990	ф	Кожаное лицо: Техасская резня бензопилой 3	Leatherface: Texas Chainsaw Massacre 3	Текс
1990	ф	Зеркальная кожа	The Reflecting Skin	Кэмерон Доув
1990	ф	Западня	Tripwire	Ханс
1990	ф	Молодые стрелки 2	Young Guns II	Джон У. По
1991	ф	Бегущий индеец	The Indian Runner	Фрэнк Робертс
1993	ф	Точка кипения	Boiling Point	Ронни
1993	ф	Американский якудза	American Yakuza	Ник Дэвис / Дэвид Брэнд
1993	ф	Рубин Каира	Ruby Cairo	Джон Фаро
1993	ф	Путь Карлито	Carlito’s Way	Лэлин
1994	ф	Совершая ошибки	Floundering	бездомный
1994	ф	Экипаж	The Crew	Филлип
1995	ф	Пророчество	The Prophecy	Люцифер
1995	ф	Багровый прилив	Crimson Tide	лейтенант Питер Инс
1996	ф	Портрет леди	The Portrait of a Lady	Каспар Гудвуд
1996	ф	Дневной свет	Daylight	Рой Норд
1997	ф	Солдат Джейн	G.I. Jane	командующий отрядом старшина «Чиф» Джон Джеймс Ургейл
1997	ф	Исчезающая точка	Vanishing Point	Ковальски
1998	ф	Идеальное убийство	A Perfect Murder	Дэвид Шоу
1998	ф	Психоз	Psycho	Сэм Лумис
1999	ф	Прогулка по Луне	A Walk on the Moon	Уолкер Жером
2000	ф	28 дней	28 Days	Эдди Бун
2001	ф	Властелин колец: Братство Кольца	The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring	Арагорн
2002	ф	Властелин колец: Две крепости	The Lord of the Rings: The Two Towers	Арагорн
2003	ф	Властелин колец: Возвращение короля	The Lord of the Rings: The Return of the King	Арагорн
2004	ф	Идальго	Hidalgo	Фрэнк Хопкинс
2005	ф	Оправданная жестокость	A History of Violence	Том Столл
2006	ф	Капитан Алатристе	Alatriste	капитан Диего Алатристе
2007	ф	Порок на экспорт	Eastern Promises	Николай Лужин
2008	ф	Аппалуза	Appaloosa	Эверетт Хитч
2008	ф	Хороший	Good	Джон Хальдер
2009	ф	Дорога	The Road	Отец
2011	ф	Опасный метод	A Dangerous Method	Зигмунд Фрейд
2012	ф	На дороге	On the Road	Старый буйвол Ли / Уильям Берроуз
2012	ф	У всех есть план	Todos tenemos un plan	Педро / Августин
2013	ф	Два лика января	The Two Faces of January	Честер Макфарланд
2016	ф	Капитан Фантастик	Captain Fantastic	Бен Кэш

Награды и номинации

Кинематографические

Год	Название	Награда	Категория	Результат
2002	Властелин колец: Братство Кольца	Ассоциация кинокритиков Финикса	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Империя	Лучшая мужская роль	Номинация
		Общество онлайн-кинокритиков	Лучший актёрский состав в игровом кино	Номинация
		Премия Гильдии киноактёров США	Лучший актёрский состав в игровом кино	Номинация
2003	Властелин колец: Две крепости	Общество онлайн-кинокритиков	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Ассоциация кинокритиков Финикса	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Премия журнала SFX	Лучший киноактёр	Награда
		Империя	Лучшая мужская роль	Номинация
		Спутник	Лучшая мужская роль второго плана	Номинация
		Сатурн	Лучший киноактёр	Номинация
		Премия Гильдии киноактёров США	Лучший актёрский состав в игровом кино	Номинация
		MTV Movie Awards	Лучшая мужская роль	Номинация
2004	Властелин колец: Возвращение короля	Премия Гильдии киноактёров США	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Critics' Choice Movie Awards	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Национальный совет кинокритиков США	Лучший актёрский состав в игровом кино	Награда
		Империя	Лучшая мужская роль	Номинация
		Ассоциация кинокритиков Финикса	Лучший актёрский состав в игровом кино	Номинация
		Сатурн	Лучший киноактёр	Номинация
2006	Оправданная жестокость	Империя	Лучшая мужская роль	Номинация
		Круг кинокритиков Лондона	Лучшая мужская роль	Номинация
		Сообщество кинокритиков Нью-Йорка	Лучшая мужская роль	Номинация (3 место)
		Спутник	Лучшая мужская роль	Номинация
		Сатурн	Лучший киноактёр	Номинация
2007	Капитан Алатристе	Гойя	Лучшая мужская роль	Номинация
2008	Порок на экспорт	Премия британского независимого кино	Лучшая мужская роль	Награда
		Спутник	Лучшая мужская роль	Награда
		Ассоциация кинокритиков Торонто	Лучшая мужская роль	Награда
		Круг кинокритиков Ванкувера	Лучшая мужская роль	Награда
		Оскар	Лучшая мужская роль	Номинация
		Золотой глобус	Лучшая мужская роль — драма	Номинация
		BAFTA	Лучшая мужская роль	Номинация
		Critics' Choice Movie Awards	Лучшая мужская роль	Номинация
		Ассоциация кинокритиков Чикаго	Лучшая мужская роль	Номинация
		Джини	Лучшая мужская роль	Номинация
		Общество кинокритиков Хьюстона	Лучшая мужская роль	Номинация
		Сообщество кинокритиков Нью-Йорка	Лучшая мужская роль	Номинация (2 место)
		Премия Гильдии киноактёров США	Лучшая мужская роль	Номинация
		Общество онлайн-кинокритиков	Лучшая мужская роль	Номинация
		Общество кинокритиков Сан-Диего	Лучшая мужская роль	Номинация (2 место)
		Сатурн	Лучший киноактёр	Номинация
		Ассоциация кинокритиков Сент-Луиса	Лучшая мужская роль	Номинация
		Круг кинокритиков Ванкувера	Лучшая мужская роль	Номинация
2010	Дорога	Ассоциация кинокритиков Юты	Лучшая мужская роль	Награда
		Общество кинокритиков Денвера	Лучшая мужская роль	Номинация
		Общество кинокритиков Хьюстона	Лучшая мужская роль	Номинация
		Сатурн	Лучший киноактёр	Номинация
		Общество кинокритиков Сан-Диего	Лучшая мужская роль	Номинация
		Ассоциация кинокритиков Торонто	Лучшая мужская роль	Номинация
		Ассоциация кинокритиков Вашингтона	Лучшая мужская роль	Номинация
2012	Опасный метод	Джини	Лучшая мужская роль второго плана	Награда
		Круг кинокритиков Ванкувера	Лучшая мужская роль второго плана	Награда
		Золотой глобус	Лучшая мужская роль второго плана	Номинация
		Круг кинокритиков Нью-Йорка	Лучшая мужская роль второго плана	Номинация
		Спутник	Лучшая мужская роль второго плана	Номинация

Государственные

Год	Награда	Звание	Результат
2010	Орден Данеброг	Рыцарь (кавалер)	Награда

Ссылки

• Мортенсен, Вигго (англ.) на сайте Internet Movie Database

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мортенсен, Вигго

– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.