Веланд, Мортен

Мортен Веланд Morten Veland
Мортен Веланд, 2009 год
Основная информация
Дата рождения	4 декабря 1977(1977-12-04) (46 лет)
Место рождения	Норвегия
Страна	Норвегия Норвегия Франция Франция Дания Дания
Профессии	гитарист, вокалист, клавишник, композитор, поэт, продюсер
Инструменты	гитара, бас-гитара, фортепиано, синтезатор, флейта, губная гармоника, терменвокс, мандолина
Жанры	готик-метал готик-рок
Коллективы	Uzi Suicide Tristania Elusive Sirenia Mortemia
Лейблы	Napalm Records Nuclear Blast
[www.mortenveland.com/sirenia Официальный сайт (англ.)]

Мо́ртен Ве́ланд — музыкант из Норвегии, был одним из основателей готик-металической группы Tristania.

Он был основным композитором и автором текстов, играл на гитаре и отвечал за гроулинг-вокал. После записи в составе Tristania двух полноформатных альбомов он покинул группу из-за социальных и музыкальных разногласий.

После ухода Мортен сформировал группу Sirenia, исполняющую музыку в том же жанре, причём практически все музыкальные партии были записаны одним Мортеном. Сессионные музыканты приглашались им только для концертных выступлений.

В 2010 году Мортен анонсировал свой новый проект Mortemia, охарактеризовав его как «сбалансированное сочетание метала и классической музыки». Продюсером, звукорежиссёром, полноправным автором и исполнителем всех песен (за исключением партий французских хоров) является сам Веланд. Дебютный альбом Mortemia Misere Mortem вышел в конце февраля 2010 года на Napalm Records.

Биография

Uzi Suicide

Родители Мортена очень любили творчество Леонарда Коэна и постоянно его слушали. Мортену тоже очень нравился этот исполнитель и он захотел стать музыкантом. Учась в четвёртом классе, Мортен стал посещать уроки игры на классической гитаре, но вскоре ему это наскучило и он бросил. Его интерес возродился, когда он познакомился с творчеством таких групп как Guns'n'Roses, Motley Crue, Metallica и других. В 1992 году, в возрасте 14 лет, Мортен покупает свою первую электрогитару. Вместе со своим другом, барабанщиком Кеннетом Олссоном (норв. Kenneth Olsson), они организуют группу Uzi Suicide. Первое время они преимущественно играют каверы на известные группы, но потом начают сочинять собственный материал. Переломный момент произошёл примерно в 1994 году, когда Мортен открыл для себя британскую готик-сцену, яркими представителями которой являлись Sisters of Mercy, Fields Of The Nephilim и The Mission. Именно с 1994 года, Мортен начинает экспериментировать в новом направлении, пытаясь соединить метал с готическими элементами, которые ему так понравились в творчестве британских групп. В 1995 году к Мортену и Кеннету присоединяется клавишник Эйнар Моэн (норв. Einar Moen), после чего название группы меняется на Tristania. Под именем Uzi Suicide группа так ничего и не выпустила.

Tristania

К маю 1997 года в группе уже были собственный басист — Руне Остерхус (норв. Rune Osterhus) и второй гитарист — Андерс Хойвик Хидле (норв. Anders Hoyvic Hidle). Впятером они арендуют студию Klepp Lydstudio, на которой, в течение трёх дней, записывают четыре песни для демо-альбома Tristania. Для записи женских вокальных партий была приглашена Вибеке Стене (норв. Vibeke Stene), как сессионный участник, чуть позже ставшей полноправным членом команды. Тираж демо-альбома составил всего 500 копий, так как выпускался на собственные деньги музыкантов. Диски были разосланы во множество различных лейблов, музыкальных журналов и радиостанций. Napalm Records предложила заключить контракт сразу на три альбома, что оказалось самым выгодным предложением от всех откликнувшихся лейблов. Контракт заключался не с группой, а с каждым участником по отдельности, что в будущем Мортену сыграло на руку. На момент заключения контракта, Мортену было всего 19 лет. Музыка для первого альбома была написана Мортеном и Эйнаром. При записи второго альбома роль Мортена уменьшается из-за давления со стороны остальных участников группы, а прямо во время записи третьего альбома, разногласия достигают апогея, и 7 мая 2001 года, Мортен покидает группу.

Elusive

В 2001 году Мортен присоединился к основанному Томми Ольссоном из Theatre of Tragedy готик-роковому проекту Elusive. В качестве гитариста он принимал участие в записи дебютного альбома группы, названного Destination Zero и получившего восторженные отзывы от музыкальных критиков. Однако, несмотря на успех альбома, вскоре после его выхода Мортен оставил коллектив, чтобы основать свою собственную группу.

Sirenia

После ухода из Tristania Мортен создает проект Masters of Sirenia и продолжает творчество в жанре готик-метал. Вскоре название проекта сокращается до одного слова Sirenia. Со временем проект становится практически полноценной группой, и по настоящее время является основной группой Мортена.

Mortemia

В процессе работы над текстами Sirenia у Мортена накопилось множество материала, не вписывающегося в формат Sirenia, поэтому было решено выпустить эти песни отдельно от основного проекта. В 2009 году на лейбле Napalm Records был выпущен альбом Misere Mortem под именем Mortemia.

Дискография

В составе Tristania

• Tristania (1997, демо-альбом)
• Widow’s Weeds (1998)
• «Angina» (1999, сингл)
• Beyond the Veil (1999)

В составе Elusive

• Destination Zero (2001)

В составе Sirenia

• At Sixes and Sevens (2002)
• An Elixir for Existence (2004)
• Sirenian Shores (2004, мини-альбом)
• «My Mind's Eye» (2007, сингл)
• Nine Destinies and a Downfall (2007)
• «The Path To Decay» (2008, сингл)
• The 13th Floor (2009)
• The Enigma of Life (2011)
• Perils of the Deep Blue (2013)
• «Seven Widows Weep» (2013, сингл)
• The Seventh Life Path (2015)
• Dim Days of Dolor (2016)

В составе Mortemia

• Misere Mortem (2010)

Ссылки

• [www.mortenveland.com/sirenia Сайт Мортена Веланда] (англ.)

Отрывок, характеризующий Веланд, Мортен

В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.