Мортен (графство)

Графство Мортен (фр. Comté de Mortain) — небольшое графство на юго-западе Нормандии в Средние века. В настоящее время его территория входит в состав департаментов Манш и Орн.

География

Графство Мортен было расположено на юго-западной границе Нормандии к востоку от Авранша, на подступах к Бретани, и первоначально выполняло функции обороны внутренних областей страны от бретонцев. Восточные регионы позднее стали играть роль «ворот» вглубь Мэна. Административным центром являлся город Мортен. На территории графства также находились такие крепости, как Тейлейль, Таншбре и Сен-Джеймс-де-Беврон. Важное стратегическое положение графства приводило к тому, что его правителями часто становились члены семьи герцогов Нормандии. Само графство считалось вассальным по отношению к Нормандскому герцогству.

История

Англонормандский период

По всей видимости, первым графом Мортена был Можер, граф де Корбей, сын нормандского герцога Ричарда I и его второй жены Гунноры. В 1049—1050 гг. сын Можера Вильгельм Варлонг был изгнан из страны и лишён своих владений за участие в заговоре против герцога. В качестве нового графа де Мортена его заменил Роберт, единоутробный брат и близкий соратник Вильгельма Завоевателя, который за участие в нормандском завоевании Англии получил обширные владения за Ла-Маншем и титул графа Корнуолла. Сын Роберта де Мортена Вильгельм, однако, выступил против короля Англии и во время сражения при Таншбре 1106 г. воевал на стороне нормандского герцога Роберта Куртгёза. В этой битве Вильгельм был пленён и брошен в тюрьму, а графство Мортен конфисковано королём Англии.

В составе королевского домена Мортен просуществовал недолго: уже в 1110-х гг. графство было пожаловано Стефану Блуаскому, племяннику Генриха I. Когда в 1135 г. Стефан был коронован королём Англии, Мортен стал его главной и фактически единственной опорой в Нормандии. Но уже в 1137 г. Мортен был атакован и захвачен другим претендентом на английский престол — анжуйским графом Жоффруа Мартелом, женатым на императрице Матильде. К 1144 г. анжуйцы и сторонники Матильды завоевали всю Нормандию. Борьба между Стефаном и Матильдой завершилась лишь в 1153 г. подписанием Уоллингфордского договора, в соответствии с которым наследником престола Англии провозглашался сын Матильды Генрих II Плантагенет, а графство Мортен и некоторые другие земли отходили к сыну Стефана Вильгельму Булонскому. После смерти последнего в 1159 г. графство вернулось в королевский домен.

В 1189 г. Ричард Львиное Сердце передал графство Мортен своему младшему брату Иоанну Безземельному. Иоанн носил титул графа де Мортена до своего восшествия на английский престол в 1199 г. Но уже в 1204 г. Нормандия, а вместе с ней и Мортен, были завоёваны французским королём Филиппом II Августом. С этого момента графство вошло в состав владений французской короны.

Французский период

В 1209 г. король Франции Филипп II Август передал графство Мортен Рено де Даммартену, одному из наиболее влиятельных северофранцузских феодалов. Однако уже в 1211 г. Рено восстал против короля и перешёл на сторону Иоанна Безземельного. Это привело к новой конфискации Мортена в 1212 г. В битве при Бувине в 1214 г. Рено был пленён, брошен в тюрьму и вскоре скончался. В замках графства разместились королевские гарнизоны. В 1223 г. Мортен, Омаль и некоторые другие бывшие владения Рено де Даммартена были пожалованы Филиппу Юрпелю, младшему сыну короля Филиппа II Августа, и одновременно графству Мортен был присвоен статус пэрства. Однако уже вскоре после смерти Филиппа Юрпеля, в 1235 г., решением короля Людовика VIII треть графства Мортен была возвращена наследнице Рено де Даммартена, после кончины которой в 1252 г. графство вновь вернулось в королевский домен.

В 1318 г. графства Мортен и Ангулем были переданы в качестве приданого за принцессу Жанну Наваррскую её мужу Филиппу д’Эврё. Это привело к вхождению Мортена в состав владений королей Наварры из линии д’Эврё, что было подтверждено франко-наваррским договором 1336 г. в Вильнёв-ле-Авиньон. Тем же соглашением графство Мортен вновь получило статус пэрства. В 1344 г. Мортен в составе других владений наваррской короны унаследовал король Карл Злой, один из крупнейших государственных деятелей начального периода Столетней войны. Его далёкая от лояльности политика по отношению к французскому королю Карлу V привела в конечном итоге в 1378 к конфискации его нормандских владений. После смерти Карла Злого в 1387 г. Мортен перешёл к его сыну Карлу Благородному, который, однако, пользовался титулом графа де Мортен уже с 1376—1377 гг. Графство оставалось под властью Эврё-Наваррской династии до 1412 г., после чего было передано Людовику Гийенскому, сыну французского короля Карла VI, а затем Людвигу VII, брату королевы Изабеллы Баварской.

Ланкастерское завоевание

В 1418—1419 гг. Нормандия была завоёвана Ланкастерской Англией. Во главе исторических нормандских графств, в том числе и Мортена, были поставлены английские дворяне. Около 1422 г. титулом графа де Мортена был пожалован Джон, герцог Бедфорд, брат короля Генриха V и регент английских владений во Франции. В рамках реорганизации системы обороны Нормандии герцог Бедфорд разрушил замок Мортен. В 1427 г. титул графа был передан Эдмунду Бофору, позднее графу и герцогу Сомерсету и фавориту королевы Маргариты Анжуйской. Его потомки продолжали носить этот титул, хотя в 1449 г. Нормандия была вновь занята французами.

В период английской оккупации Нормандии, короли Франции продолжали претендовать на право распоряжения нормандскими титулами. Уже в 1423 г. Карл VII пожаловал титул графа де Мортен одному из своих полководцев — Жану д’Аркуру, а после его смерти в битве при Вернее в 1424 г. — принцу Жану де Дюнуа.

Французский апанаж

После восстановления французской власти в Нормандии графство Мортен было передано в апанаж Карлу Мэнскому, младшему сыну герцога Людовика II Анжуйского. В 1481 г. Анжуйская династия пресеклась, и Мортен вновь вернулся в королевский домен. В 1529 г. французский король Франциск I передал графство Людовику де Бурбон-Вандому, позднее герцогу де Монпансье, племяннику знаменитого полководца коннетабля Карла де Бурбона. Мортен оставался в составе владений дома герцогов де Монпансье до 1627 г., после чего перешёл к Гастону Орлеанскому, женатому на последней герцогине де Монпансье. Наконец, в 1693 г. титул графа де Мортена был закреплён за Филиппом Орлеанским, младшим братом короля Людовика XIV, и передавался позднее по наследству в Орлеанской ветви дома Бурбонов до Великой французской революции.

С 1984 г. титулом граф де Мортен пользуется Генрих Орлеанский, претендент на королевский престол Франции по версии орлеанистов.

См. также

• Список графов де Мортен

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/NORMAN%20NOBILITY.htm Графы де Мортен]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мортен (графство)

Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.