Мортира

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Морти́ра (нидерл. mortier) — артиллерийское орудие с коротким стволом (обычно длиной менее 15 калибров) для навесной стрельбы. Мортира предназначена главным образом для разрушения особо прочных оборонительных сооружений и для поражения целей, укрытых за стенами или в окопах. Применялась с XV века. Во многих современных языках мортира и миномёт называются одним словом. В современном русском языке термин «мортира» применяется лишь к короткоствольным орудиям, не имеющим плиты, передающей отдачу в землю (то есть не являющихся миномётами).

Первые мортиры

К мортирам по отношению длины ствола к калибру можно отнести бомбарды — одни из первых артиллерийских орудий, применявшихся при осаде и обороне крепостей в XIV—XVI веках. Однако бомбарды обычно стреляли прямой наводкой по стенам.

Термин «мортира» проник в Россию при Петре I, когда артиллерийские орудия разделили на длинноствольные (пушки), средние (гаубицы) и короткоствольные (мортиры). В начале своего развития мортира предназначалась для обстрела целей, недоступных для настильного огня — живой силы противника, укрытой в траншеях или за стенами крепостей; разрушения зданий и укреплений при осадах. Старинные пушки обычно использовали железные ядра, потому что металлургия того периода не могла произвести тонкостенные снаряды, которые могли бы выдержать выстрел из орудия, не ломаясь. Ядра мортиры могли быть снаряжены взрывчаткой, так как скорость ядра, а значит, и перегрузки при выстреле были меньше. Промежуточным вариантом была гаубица. Мортиры иногда достигали огромного размера и транспортировались в специальных отдельных телегах, с которых они выгружались на землю для перехода из походного положения в боевое.

Попытки повышения мобильности

Впервые мортиры были поставлены на железнодорожные платформы во время гражданской войны в США в 1861 году в армии Северных штатов. Артиллерия была быстро доставлена к расположившимся лагерем у линии железной дороги войскам Южных штатов и произвела внезапное опустошение в их стане. Этот удачный опыт потом неоднократно использовался. В 1864 году на платформы были установлены уже 13-дюймовые мортиры, стрелявшие при осаде Питтсбурга снарядами массой примерно 100 кг с дальностью стрельбы до 4,5 км. В Европе подобное использование железнодорожных платформ имело место в 1871 году при осаде Парижа прусской армией во время франко-прусской войны: удалось обстреливать укрепления города с разных сторон.

В конце XIX века

В Германии в конце XIX века решили организовать подвижные отделения осадных орудий, преобразованных потом в корпусную артиллерию. В эти подвижные отделения были назначены четыре 21-см мортиры и шесть 15-см гаубиц, переделанных из бронзовых 12-фунтовых пушек путём вставления в них стальной трубы (такой способ переделки бронзовых и частью чугунных орудий довольно широко применялся всюду для модернизации орудий). Эти орудия мало удовлетворяли требованиям маневренности, но, во всяком случае, могли быть сравнительно скоро доставлены на участок фронта, где в них возникала надобность. По такому же пути вслед за Германией пошла и Австрия. При большом весе снаряда (слово бомба (граната) обычно используется по отношению к снаряду мортиры) и малом весе ствола (15—20 снарядов) скорость отката последнего получалась очень большой, вследствие чего и откат системы получался большой. Всякие препятствия откату системы вызывали сильные прыжки, уклонения в сторону, почему восстановление первоначального положения орудия требовало много времени.

В начале XX века

В начале XX века конструкция мортир практически совпадала с конструкцией других артиллерийских орудий того времени, отличаясь лишь длиной и калибром. Например, 305 мм мортира «Шкода» образца 1911 года имела массу снаряда 384 кг. 6-дюймовые полевые мортиры Круппа использовались российской армией в Первой мировой войне и также Гражданской войне. 6-дюймовые полевые мортиры принимали, несмотря на небольшую их дальнобойность (менее 4000 м), участие в Русско-японской войне. В числе претензий не только к 6-дюймовой полевой мортире, а полевой мортире вообще, всегда выставлялись: малая скорострельность, трудность снабжения их боеприпасами вследствие большого их веса и быстрая утомляемость орудийного расчёта по этой же причине.

Во время Первой мировой войны появились мортиры-миномёты, сочетавшие преимущества мортир и миномётов.

В XX веке функции мортир по разрушению особо прочных фортификационных сооружений перешли к гаубицам, которые обладали несколько меньшим максимальным углом возвышения и более длинным стволом. Однако некоторые из орудий этого периода по-прежнему классифицировались как мортиры, например состоявшая на вооружении Красной Армии в Великую Отечественную войну 280-мм мортира обр. 1939 г. или самодвижущаяся немецкая 600-мм мортира «Карлгерэт». В качестве орудия непосредственной поддержки пехоты навесным огнём мортиры ещё в начале XX века были вытеснены миномётами.

Во Второй мировой войне

Увеличение калибра гаубиц, появление новых более легких и мобильных типов артсистем (миномёты, РСЗО) большой мощности, а самое главное, развитие бомбардировочной и штурмовой авиации привели к тому, что в конце 1930-х годов мортиры исчезли из армий многих стран мира, прежде всего Великобритании, США и СССР.

В германской же армии идея мобильной мортиры не была забыта, хотя мортиры с коротким стволом значительно уступали дальнобойности пушек и гаубиц. После сталинградской битвы Гитлер распорядился разработать самоходные мортиры для осадных действий. Помимо известной самоходной мортиры «Карл» (1941) появились самоходные мортиры типа «Штурмтигр» (380 мм). Но проблема низкой скорострельности осталась, и по мнению многих историков, эти образцы «чудо-оружия» были пустой тратой ресурсов: того же результата можно было достичь бомбёжкой, но у Германии было мало крупных бомбардировщиков.

В Красной армии в годы Великой отечественной войны ограниченно использовалась Бр-5, которых было выпущено всего 47 единиц.

Современное положение

После окончания Второй мировой войны мортиры окончательно вышли из употребления. В современных армиях функции мортиры выполняют гаубица, миномёт а также реактивные системы залпового огня.

См. также

• Бомбардирский корабль

• Бомбардир

• Банник

Фотогалерея

• 152mm m1930 mortar.jpg

  152-мм мортира образца 1931 года (НМ)

• Virginia-mortar-dictator.gif

  Железнодорожная мортира.

• Keshet-120-mortar001.jpg

  120 мм миномёт в бронетранспортёре.

Ссылки

• [www.museum.ru/C3393 30-пуд. Мортира («Мортира Самозванца»)]
• [www.chamtec.com/mrs18.htm 211-мм мортира Mrs. 18 обр. 1918/36 года]
• [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/TiVOut9801/FAHSP/FAHSP043.htm 211-мм нарезная мортира обр. 1918 г.]

Отрывок, характеризующий Мортира

Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.