Морфология турецкого языка

Турецкий язык относится к агглютинативным (или «приклеивающим») языкам и, тем самым, существенно отличается от индоевропейских.

Агглюнатинация выражается в том, что в слове чётко выделяется корень, а все грамматические формы выражаются (практически всегда однозначными) аффиксами (см. Эк), как бы приклеивающимися к корню справа. При этом друг за другом могут следовать несколько аффиксов подряд, каждый со своим значением. Порядок следования типов окончаний чётко фиксирован.

Пример: Uçurtmayı vurmasınlar. Пусть они не сбивают воздушного змея (Название фильма)

Это предложение можно разложить следующим образом: Uçurtma-yı vur-ma-sın-lar. «воздушный змей-его сбивать-не-пусть-они.» Окончание -yı указывает на определённый винительный падеж; -ma означает отрицание; -sın — показатель повелительного наклонения, -lar — аффикс сказуемости 3 лица мн.ч.

Выразительными, хотя и нетипичными по своей длине, примерами агглютинативности могут служить следующие две фразы:

• Türkleştiremediğimizlerdensinizdir. — «Вы, конечно же, из тех, кого мы не смогли отуречить (сделать турками)».

Основа türk («турок») + глаголообразующий аффикс -leş- + аффикс понудительного залога -tir- (= «отуречивать») + глагольный аффикс невозможности -eme- («= не мочь отуречить») + независимая причастная форма -dik-/-diğ- + аффикс принадлежности 1 л. мн.ч. -imiz- (= «тот, кого мы не смогли отуречить») + аффикс множественного числа -ler- (= «те, кого мы не смогли отуречить») + аффикс исходного падежа -den (= «из тех, кого мы не смогли отуречить») + аффикс сказуемости наст. вр. 2 л. мн. ч. -siniz- (= «вы — из тех, кого мы не смогли отуречить») + постпозитивный модальный аффикс с усилительно-выделительным значением -dir.

• Afyonkarahisarlılaştıramadıklarımızdan mısınız? — «Вы из тех, кого мы безуспешно попытались сделать похожими на жителей Афьон-Карахисара?»

В целом турецкую морфологию характеризует высокая степень устойчивости и почти полное отсутствие исключений.

В турецком нет именных классов, отсутствует категория рода.

Гармония гласных

При добавлении аффиксов и окончаний большую роль играет закон гармонии гласных (сингармонизм, турецк. ünlü uyumu): закон уподобления гласных друг другу по признаку нёбности/ненёбности и губности/негубности, то есть качество гласного последнего слога основы (корня) определяет качество гласных всех последующих слогов. Таким образом, если последний гласный корня — гласный переднего ряда, то и все последующие аффиксы и окончания должны иметь гласные переднего ряда и наоборот, гласный заднего ряда последнего слога корня приводит к появлению гласных заднего ряда во всех далее наращиваемых слогах. При этом различают большую гармонию гласных, при которой аффикс может иметь 4 варианта гласных в своём составе (ı, i, u или ü), и малую гармонию гласных, где возможны только варианты с a или e внутри аффикса.

Примером малой гармонии гласных может служить окончание -de, означающий местонахождение: bahçe-de (в саду), но: lokanta-da (в ресторане).

Пример большой гармонии (на аффиксе принадлежности nız/niz/nuz/nüz):

основа masa (стол) + аффикс принадлежности nız (ваш) — masanız «ваш стол»,

dişçi + niz — dişçiniz «ваш зубной врач»,

kapora + nız — kaporanız «ваш задаток»,

köprü + nüz — köprünüz «ваш мост»

Часто случается, что вследствие гармонии гласных в слове встречается один и тот же гласный во всех слогах (напр., huzursuzsunuz: вы беспокойны).

Число

Множественное число образуется путём присоединения к имени или спрягаемой форме глагола ударного аффикса -lar, -ler. Примеры: at — конь, atlar — кони; ev — дом, evler — дома; yazdı — он написал, yazdılar — они написали; gelecek — он придёт, gelecekler — они придут.

Формальное выражение категории числа в турецком языке имеет значительно меньшее распространение, чем, например, в русском. Это обстоятельство объясняется тем, что турецкое единственное число содержит наряду с выражением «единичности» также нерасчленённое коллективное множественное; так, например, слово kuş может значить: 1) птица, 2) птицы, то есть индивидуальное представление и род в его целом.

Множественное число формально не выражается в следующих случаях:
1. При имени с предшествующим ему числительным или со словами, близкими по значению к числительным («мало», «много» и т. п.); в этом случае форма единственного числа выражает «неопределённую коллективность», то есть совокупность предметов, не поддающихся членению, на составные части. Примеры: üç talebe — три студента(индивидуально не выделенных из числа им подобных); altı kitap — шесть книг (то же); çok kişi — много людей.
2. При именах, обозначающих целый ряд лиц или предметов, когда понятие множественности несущественно и раскрывается из контекста (ср. русск. «ягода в этом году — хорошая»), то есть в этом случае обращается внимание на предмет как таковой, а не на его количественное выражение. Примеры: Rus — русский|русские; Türk — турок|турки; isçi — рабочий|рабочие.
3. При сочетании имён и причастий с аффиксами сказуемости 1-го и 2-го лица множественного числа. Примеры: isçi — рабочий, isçiyiz(isçi-y-iz)- мы рабочие, isçiydiniz(isçi-y-diniz) — вы были рабочими; talebe — студент, talebesiniz (talebe-siniz) — вы студенты, talebeydiniz (telebe-y-diniz) — вы были студентами.

Сочетания типа: üç talebe, çok kitap и т. п. могут, в определённых случаях, иметь формат множественного числа: üç talebeler, çok kitaplar, где аффикс множественного числа указывает не столько на «множественность» (так как она выражена именем числительным), сколько на то, что составляющие элементы этой совокупности могут быть легко выделены. Таким образом имеется в виду, что все элементы, составляющие данное «множество», наделены определёнными индивидуальными признаками: üç talebeler — три (известных) студента, çok kitaplar много (известных) книг. Сравните ещё: Kırk vezirlerin hikâyetleri — сказки сорока везирей" (kırk vezirler). On iki adalar — острова Додеканез (дословно: двенадцать островов). Üç aylar — три месяца (мусульманского календаря — реджеб, шабан, рамазан).

Множественное число имён типа: üzüm-üzümler, kömür-kömürler и т. п. указывает не столько на «множественность» в обычном понимании этого слова, сколько на различие сортов, пород (русское «масла» = различные сорта масла, вина = разные сорта вин и т. п.). Примеры: üzüm — виноград(родовое понятие), üzümler — различные сорта винограда; kömür — уголь, kömürler — разные породы угля; tütün — табак, tütünler — табаки, различные сорта табака.

В турецком языке довольно часто встречается образование множественного числа от имен, которые в русском языке обычно не имеют формы множественного числа. Примеры: kan — кровь, kanlar — крови = обилие крови, yarasından kanlar akıyordu — из его раны обильно текла кровь; ne-что—neler, kim-кто-kimler: neler görmüşüz, neler geçirmişiz! — что (чего только) мы (не) видели, что мы (не) пережили!; kimler geldiler? — кто (такие) пришли?

Имена существительные собственные в соединении с аффиксом множественного числа получают собирательное значение. Пример: Cafer — Джафер, Caferler — Джафер с чадами и домочадцами. Множественное число при именах людей широко известных выражает сравнение, имея значение русского предлога «как», «подобно». Пример: Namık Kemaller — как Намык Кемаль.

Когда действию, совершённому одним лицом, придаётся высокая социальная оценка, при подлежащем в единственном числе сказуемое имеет форму множественного числа. Пример: Vali geldiler — Губернатор прибыли.

Личное местоимение biz — мы, siz — вы, первое и второе лица множественного числа спрягаемых форм глагола могут принять аффикс множественного числа, образуя pluralis honorificus — особую форму множественного числа, употребляемую для выражения особо подчеркнутой почтительности, вежливости. Примеры: biz-bizler — Мы; siz-sizler — Вы; hoş geldiniz-hoş geldinizler — Добро пожаловать! (во множественном числе).

Согласование в числе подлежащего и сказуемого проводится не так последовательно, как, например, в русском языке. Подлежащее — существительное неодушевлённое, как правило, со сказуемым в числе не согласовывается. Пример: pencereler açıktır — окна открыты (дословно окна — открыто).

Категория множественного числа выражается иногда путём повторного употребления имён, что является древнейшим способом образования множественного числа. Примеры: takım — группа, takım takım — группы, группами; yer — место, yer yer — места, в различных местах.

Удвоенное употребление имён прилагательных выражает усиленную степень качества. Например: büyük büyük — большой-пребольшой.

Некоторые заимствованные слова, попавшие в турецкий язык в форме множественного числа, на турецкой почве часто осознаются как единственное число и получают формат множественного числа -lar, −ler (русское рельс-ы, курс-ы, басмач-и, янычар-ы). Примepы: aza — член (в арабском уже множественное число), azalar — члены; evlat — дитя, evlâtler — дети; eşya — вещь, eşyalar — вещи.

Имя существительное

Имя существительное как часть речи объединяет категорию знаменательных слов-имен, которые обладают общими семантическими и грамматическими признаками — значением предметности. Имена существительные имеют собственную систему словообразования и словоизменения. Кроме того, существительные характеризуются способностью иметь определение.

В предложении существительные тюркских языков выступают в качестве подлежащего, дополнения, обстоятельства, определения (в составе конструкции изафета), сказуемого (в качестве его именной части, получая оформители лица).

Именами существительными являются различные наименования предметов в широком смысле слова. В зависимости от специфики предметов имена существительные бывают собственные и нарицательные. Основная масса их относится к нарицательным, которые представляют собой общие названия однородных предметов и соответствующих им понятий. Существительные же собственные служат для обозначения отдельных индивидуумов и единичных предметов с целью отличить их от других однородных существ, событий, предметов. Наряду с этим существительные собственные выделяются также грамматически: в функции прямого дополнения они употребляются лишь в винительном падеже (это связано с оформлением определённости), тогда как существительные нарицательные могут употребляться и в неопределённом падеже. Таким образом, в турецком языке представлено явление, известное как дифференцированное маркирование объекта.

К именам существительным собственным относятся имена и прозвища людей, клички животных, географические названия, астрономические названия.

К нарицательным именам существительным относятся, например, названия человека, животных, растений, металлов, минералов, предметов быта и т. п.. В турецком языке существительные грамматически не различаются по признаку одушевленности и неодушевленности. Различие происходит по признаку лица и не-лица. К классу лиц относятся только люди и ряд мифических существ, наделяемых свойствами людей. К ним применяется вопросительное местоимение kim? «кто?». К классу не-лиц относятся все предметы и все другие живые существа (кроме людей). По отношению к ним используется вопросительное местоимение ne? «что?».

Одна из особенностей имен существительных в турецком языке — это их разнообразнейшая аффиксация. По существу весь турецкий язык представляет собой почти бесконечное варьирование определенных и неизменных основ посредством прибавления к ним разных функциональных аффиксов. Это языковое явление фундаментально для турецкого языка и, можно предположить, для турецкого сознания: определенная, не изменяющаяся основа прибавляет к себе известные, стабильные приложения, и в результате этой комбинаторики меняется целое. Рассматривая систему аффиксации более детально, можно заметить определенный порядок в прибавлении тех или иных функциональных аффиксов в случае употребления нескольких аффиксов одновременно. Так, прежде всего к основе имени прибавляются:

- словообразовательные аффиксы, затем

- аффикс множественности

- аффикс личной принадлежности

- падежные аффиксы,

например, «yol-cu-lar-ımız-da» — то, что у наших путников.

Нельзя сказать, что, к примеру, категория множественности для языка важнее категории принадлежности или наоборот, поскольку любая из этих категорий, прежде всего, существует в языке и, кроме того, может употребляться самостоятельно при отсутствии другой. При такой системе последовательности слово находит своё разрешение, исполняется, наполняется окончательным необходимым смыслом лишь по окончании. В этом смысле наиболее значима роль последнего элемента. А каждый, предшествующий ему, играет одновременно роль определителя для последующего и определяемого или окончательного для предшествующего. Именно в этом значении и именно для этого слова падежность более значима, нежели принадлежность, а принадлежность определяется множественностью. Ведь, к примеру, можно представить и другое строение этого слова: «yol-cu-muz-da-lar» в турецком — «то многое, что у нашего путника», когда смысл слова изменился, поскольку слово отражает здесь уже несколько иные отношения, и в этом смысле семантика порядка диктуется семантикой отношений. Но в любом случае можно подтвердить, что последний элемент несёт окончательную разрешающую семантическую нагрузку, и, как правило, при множественном употреблении аффиксов — это категория падежа.

Структура падежной категории турецкого языка отличается, к примеру, от соответствующей русской наличием исходного и местного падежей, то есть можно предположить, что для турецкого мышления проблема пространственной определенности достаточно важна и значима.

Категория пола (рода)

Во всех тюркских языках отсутствует грамматическая категория рода, присущая большинству индоевропейских языков. Одно из возможных объяснений отсутствия в турецком языке пола или рода вытекает из природы диалогических отношений. В рамках прямых отношений «я — ты» языковая дифференциация рода излишняя, поскольку это различие очевидно и в наличии: я вижу, что ты женщина, ты видишь, что я мужчина. С другой стороны, этот факт также может служить лишним доказательством большей значимости в турецком языке, а стало быть, и в турецком сознании, непосредственных, прямых, лицом к лицу отношений. Для турецкого языка речь может идти только о способах выражения биологического пола, встречающихся в наименованиях некоторой части людей и животных. В случае необходимости турки различают названия лиц мужского и женского пола, самцов и самок животных. Для этого используются следующие средства. Лексический способ. В определенных случаях понятие пола заключено уже в самом значении слова:

1. В терминах родства и в названиях живых существ (в их делении на мужчин и женщин, самок и самцов): erkek — «мужчина»; kız — «дочь», «девушка»;

2. В названиях животных в зависимости от хозяйственного значения: aygır — «жеребец».

Синтаксический способ реализуется в словосочетаниях, состоящих из общевидового слова (названия) и определяющего слова, семантика которого точно указывает на принадлежность к определенному полу, например: erkek inek — «бык», dişi inek — «корова». Как видно из этих примеров, такими словами — уточнителями являются erkek «самец» и dişi «самка».

Категория принадлежности

Эта категория устанавливает отношение принадлежности между лицом обладателя и предметом обладания (например, в русском языке эти отношения передаются с помощью притяжательных местоимений). Способность выражения принадлежности при помощи специальных слов была присуща тюркским языкам с древних времен и унаследована ими от тюркского праязыка. Категория принадлежности — грамматическая категория, устанавливающая отношение принадлежности между лицом обладателя и предметом обладания; в турецком языке выражения категории принадлежности состоят в соединении в одном слове названия предмета обладания с аффиксами принадлежности (иелик эки), устанавливающими лицо обладателя. Категория принадлежности выражается четырьмя способами:

1. Морфологическим, то есть с помощью аффиксов принадлежности и аффикса — lı;

2. Морфолого-синтаксическим, то есть с помощью аффиксов принадлежности и формы родительного падежа (притяжательного) падежа местоимений

3. Синтаксическим, то есть с помощью одних личных местоимений в форме родительного падежа, например: senin ana — твоя мать, benim kardeş — мой брат и т. п.

4. Морфолого-лексическим, то есть с помощью притяжательных местоимений — существительных. Образуется следующим образом: родительный падеж имён или местоимений сочетается с аффиксом -ki

Категория определенности и неопределенности

В тюркских языках находит довольно четкое грамматическое выражение категория определенности — неопределенности у имен существительных, связанная конкретностью и неконкретностью, при этом неопределенность часто носит оттенок обобщенности. Имя существительное в тюркских языках в отношении определенности — неопределенности выступает в трех состояниях: нейтральном, неопределенном и определенном. Нейтральное значение имен выражается без каких-либо лексических или грамматических показателей, обычной основой, то есть отсутствует показатель определенности и неопределенности, например: at başı — лошадиная голова, at hayvandır — лошадь — животное. Неопределенность выражается в тюркских языках несколькими способами:

Во-первых, неопределенность передается синтаксически. В плане единичности употребляется сочетание имени существительного со словом bir — некий, некто, какой-то, стоящим в препозиции, например: bir kişi geldi — кто-то пришёл, и т. п. При этом bir четко отличается по форме от количественного числительного bir (один). В данном случае в турецком языке полностью дифференцировалось две формы одного общетюркского числительного: за формой основы количественного числительного bir закрепилось значение неопределенного артикля. В плане множественности неопределенность содержится в формах с аффиксом -lar (так называемая неопределенная множественность) и в сочетании имени в форме основы с неопределенно-количественным числительными типа каç — сколько, bir каç — несколько и т. п. (тот же тип множественности).

Во-вторых, неопределенность выражается морфологически, когда объектные и притяжательные отношения передаются основным падежом, точнее говоря, неоформленным винительным и неоформленным родительным в изафетных конструкциях. На это в своё время указывал также Н. К. Дмитриев. Кроме того, неопределенность грамматически выражается частным падежом, когда неизвестен точный объём захвата предмета действием.

Определенность в тюркских языках также выражается несколькими способами, в частности лексическим, когда само значение слова предполагает какой-либо конкретный предмет или лицо. К таким словам относятся имена собственные, например: Tarkan, Antalya. Кроме того, определенность у имен существительных передается синтаксически, путём подстановки к имени определителя, конкретизатора в виде указательных и определительных местоимений, качественных и относительных прилагательных, причастий, количественных, порядковых и иных числительных, указывающих на определенное, точно сосчитанное количество. Определенное состояние имени существительного обозначается с помощью:

1. грамматических средств, обслуживающих категорию принадлежности: benim kitabım, benim kitab, kitabım — моя книга и т. п.

2. определенного члена (результат — грамматикализация аффикса принадлежности 3 лица)

3. определенней, выраженных:

а) указательными местоимениями и местоимениями her — каждый, bütün — весь, целый.

б) прилагательным в превосходной степени;

4. лексического значения слова; указательные местоимения, использующиеся в атрибутивном и субстантивном значениях: bu kitap — эта книга, bu kitap — это — книга. А потому здесь действует закон субстантивации: всякое слово, не принадлежащее к разряду существительных, в позиции определения (в изафете) оформляется родительным падежом, в позиции прямого дополнения — винительным падежом. Аффикс -(s)l используется в двух тесно переплетающихся значениях — поссесивном и дефинитивном, при слове с указанным аффиксом может быть употреблён неопределенный член bir: «Hele bir defasında Haticeyi … o istedi» (B.S. Kunt «Herkes…») «Наконец один раз … он посватался за Хатиджей». Особенно ярко дефинитивное значение аффикса — (s)l проявляется при именах bura, şura, ora, nere — в формах burası, şurası, orası, neresi; вторые формы этих слов отличаются от первых грамматической определенностью: слова, например, bura и burası различаются по значению только тем, что первое имеет неопределенный, а второе — определенный артикль: Bura adamları çalışkan olur — Здешние люди трудолюбивы, buraları da görmüş olduk — в результате мы повидали и здешние места.

Словообразование имен существительных

Образование имен существительных от имен

Образуются путём присоединения следующих аффиксов:

— cı/ ci/ cu/ cü (после гласных и звонких согласных) и çı/ çi/ çu/ çü (после глухих согласных), аффикс присоединяется к основе, который обозначает предмет или объект занятий, орудие, место, цель. Например: demir — железо, demirci — кузнец; balık — рыба, balıkçı — рыбак; kuş — птица, kuşçu — птицелов и т. п.

— daş/ taş; с помощью этого аффикса образуются имена существительные — названия лиц, имеющие значение соучастия, содружества в чём-либо, общности жизни и социальных условий. Например: yol — путь, yoldaş — путник; yurt — родина, yurttaş — соотечественник; kol — рука, koldaş — подручный и т. п.

— lı/ li/ lu/ lü образуют преимущественно имена прилагательные, но так же служат и для образования имён существительных. Например: Çinli — китаец (Çin — Китай), Asyalı — азиат (Asya — Азия), Avrupalı — европеец (Avrupa — Европа), Moskovalı — москвич (Moskova — Москва), Parisli — парижанин (Paris — Париж), şehirli — горожанин (şehir — город), dağlı — горец (dağ — гора) и т. п.

— man/ men. От этих аффиксов создан ряд имён существительных, которые закрепились в письменно-литературном и официальном языке со значением имени деятеля. Например: öğretmen — учитель, öğret — mek — учить; uçman — летчик, uç — mak — летать; seçmen — избиратель, seç — mek — выбирать; göçmen — переселенец, göç — mek — переселяться; uzman — специалист, uz — искусный; sözmen — красноречивый, söz — слово.

-sız/ siz/ suz/ süz служат для образования имен прилагательных, а некоторые имена прилагательные служат для обозначения лиц. Например: işsiz — безработный (iş — работа); atsız — безлошадный, пеший (at — лошадь) и т. п.

-lık/ lik/ luk/ lük образует имена существительные различного значения:

1. имена существительные — имена места, обозначающие местность: çamlık сосновый лес (çam — сосна); fındıklık — орешник (fındık — орех); güllük — цветник роз (gül — роза) и т. д.

2. имена существительные — имена места, обозначающие хранилище: samanlık — навес, сарай для соломы (saman — солома); tavukluk — курятник (tavuk — курица); kitaplık — книжная полка (kitap — книга) и т. д.

3. имена существительные — названия предметов, связанных по своему значению с названием исходной основы: gözlük — очки (göz — глаз); tuzluk — солонка (tuz — соль); biberlik — перечница (biber — перец) и т. д.

4.имена существительные — названия учреждений и должностей: direktörlük — дирекция, директорство (direktör — директор); elçilik — посольство (elçi — посол) и т. д.

5. имена существительные отвлеченные, обозначающие положение, состояние, обязанности, степень, звание лица, образуются от имен существительных — названий профессии специальности, служебного или социального положения, склонности и т. д.: doktorluk 1) профессия, занятие врача, 2) степень доктора profesörlük — звание профессора, профессорство; çobanlık — занятие пастуха, пастушество (çoban — пастух); köylülük — положение крестьянина, крестьянство (köylü — крестьянин) и т. д.

Следует заметить, что в некоторых случаях слова с афф. — lık приобретаю целую серию значений (охватывающих едва ли не все перечисленные выше значения): çamurluk а) грязное место, б) гетры, в) грязезащитное крыло автомобиля, (çamur — грязь); Ağırlık а) тяжесть, вес, б) тяжесть, бремя, в) кошмар, г) медленность, важность, серьёзность, д) обоз (воен), е) приданое, ж) драгоценности, з) грузило, (аğır — тяжелый) и т. д.

— lık в сочетании с именами прилагательными, некоторыми числительными и другими частями речи образует имена существительные, обозначающие отвлеченные понятия (абстрактные и реже собирательные). От имен прилагательных: güzellik — красота (güzel — красивый); gençlik — молодость, молодежь (genç — молодой); zenginlik — богатство (zengin — богатый); beyazlık — белизна (beyaz — белый) и т. д. От некоторых имен существительных — названий лиц по их политическим убеждениям или социальному происхождению, образуются отвлеченные понятия: demokratlık — демократизм (demokrat — демократ); liberallık — либерализм (liberal — либерал); в данном случае — lık функционально соответствует — izm: demokratizm, liberalizm; Kırallık — королевство (kıral — король); sultanlık — султанство, счастье, великолепие (sultan — султан) и т. д. От имени числительных и порядковых: birlik — единичность, единение, единство (bir — один); azlık — малость, малое количество, меньшинство (az — мало); ikincilik — второе место (iki — два) и т. д.

В отдельных случаях исходной основой служат отглагольные имена на — (y)amamaz -(y)ememez. Этот аффикс образует от глаголов имена существительные, отвлеченные со значением умышленной невозможности совершения действия: anlaşılamamazlık — недоразумение, недоговоренность и т. д.

— malık/melik — малопродуктивный аффикс, образующий от глаголов имена существительные, означающие акт или процесс, осложненный оттеками возможности, способности совершения действия, обозначенного исходной основой: küçültmelik — (пре) уменьшение (küçültmek — (пре) уменьшать); okşamalık — ласкание (okşamak — ласкать) и т. д. в отдельных случаях форма на — malık/melik означает результат или предмет действия: göstermelik — образец, образчик (göstermek — показывать) и т. д.

Иранское по корню слово hane — дом через персидский язык давно проникло в турецкий язык, в котором оно, рано утратив своё реальное значение, стало широко употребляться в функции словообразовательного аффикса, образующего имена существительные со значением имени места. С помощью этого слова-аффикса образуются имена места как от турецких слов, так и от заимствованных: yemekhane — столовая (yemek — еда); boyahane — красильня (boya — краска); postane (=postahane) — почтовая контора (posta — итал. почта); dershane (=dersane) — класс, аудитория (ders араб. урок) и т. д.

-cık/cik/cuk/cük/çık/çik/çuk/çük этот аффикс сообщает именам уменьшительно-ласкательное значение. Имя существительное нарицательное: kapıcık — дверка (kapı — дверь); evcik — домик (ev — дом); gözcük — глазок (göz — глаз); Имя существительное собственное: Mehmetçik — Мехмедушка (фамильярно-ласкательное прозвище турецкого солдата);

— cağız/çağız/cağaz/çağaz/ceğiz/çeğiz/cığız/ciğiz/cuğuz/çüğüz. С помощью этого аффикса образуется уменьшительно-ласкательная форма имен существительных: adamcağız/adamcağaz — бедный человек, бедняжка (adam — человек); elceğiz/elciğiz — ручка (el-рука); evceğiz/evciğiz — домик (ev — дом) и т. д.

Образование имен существительных от глаголов

От глагольных основ с помощью специальных аффиксов образуются имена прилагательные и существительные.

-mak /mek этот формант как аффикс именного словообразования давно уже непродуктивен; он сохранился в отдельных именах существительных, означающих орудие, предмет или результат действия: çomak — дубина; yumak — клубок; ilmek — бант и т. д. В ряде случаев слова с этим аффиксом обозначают предмет, результат, орудие действия и название действия: ekmek — хлеб; yemek — еда, пища; çakmak — огниво, зажигалка и др.

-ma/ me; этот аффикс среди прочих значений образует также имена существительные — названия акта, процесса, результата, предмета, орудия действия: basma а) давление, теснение, б) печатание, в) ситец, çıkma а) выхождение, б)выступ, в) выход, возникновение, г) банная простыня, д) открытие, изобретение, е) мода, ж) заметки на полях, комментарии.

В ограниченном числе случаев имена на — ma/ me приобрели значения только: 1. Названия предмета: donanma — 1) флот, эскадра, 2) иллюминация (donanmak — быть экипированным, снаряженным). 2. Названия орудия: düğme — пуговица; kazma — кирка, мотыга (kazmak — рыть) и т. п.

-maca/ mece малопродуктивный аффикс, образующий имена существительные со значением названия, результата или предмета действия: çekmece — выдвижной ящик (çekmek — тянуть); bulmaca — кроссворд (bulmak — находить).

-maç /meç усечённая разновидность предыдущего аффикса; этот непродуктивный аффикс сохранился в отдельных именах существительных, означающих чаще результат или предмет, реже название действия: bulamaç — мучная каша (bulamak — мешать); bazlamaç — оладьи (с вареньем); другие значения: yanıltmaç — скороговорка (игра) (yanıltmak — ввести в заблуждение, обмануть).

-(y)ış /(y)iş/ (y)uş/ (üş): geliş — манера ходить, походка; gülüş — смех, манера смеяться; giyiniş — манера одеваться, одеяние, одежда; alış — взятие, принятие, покупка, вид; buluş — нахождение, находка, открытие.

-(ı)m/ (i)m/ (u)m/ (ü)m этот продуктивный аффикс образует отглагольные имена существительные, обозначающие:

1. Название, результат действия: biçim — а) жатва, б) покрой, фасон; bölüm а) деление, разделение, б) раздел, глава, в) отдел, eğitim — образование (eğitmek — воспитывать), öğretim — учение, обучение (öğretmek — учить);

2. Количество, меру чего-либо, сделанного за один раз, за один прием: Dolam — оборот (dolamak — обвязывать, обвивать); sağım — доение, удой (sağmak — доить);

3. Название предмета или места: koşum — упряжка, упряжь (koşmak — запрягать); düğüm — узел (düğmek — привязывать, завязывать);

-ı / i / u/ ü/ korku-боязнь, страх (korkmak — бояться); koşu — бег, скачка (koşmak — бежать); ölçü — мера, размер, умеренность (ölçmek — мерить); örtü — покрывало (örtmek — покрывать);

-(ı)k/ (i)k/ (u)k/ (ü)k образует существительные, обозначающие:

1.Название действия: öksürük — кашель (öksürmek — кашлять); esnek — зевота (esnemek — зевать);

2.Результат, процесс действия: bölük — часть, группа, рота, эскадрон (bölmek — делить); ısırık — укус (ısırmak — кусать);

3.Орудие или средство действия (от переходных глаголов): tarak — гребёнка (taramak — чесать); kapak — крышка (kapamak — закрывать);

4.Предмет действия: fırıldak — флюгер, вентилятор, волчок (fırıldamak — вращаться);

-ak /ek образует:

1. Имена места: konak — большой дом, особняк, ночлег (konmak — ложиться, оставаться на ночлег); yatak — постель (yatmak — лежать);

2. Орудие или средство действия: bıçak — нож (biçmek — резать); uçak — самолет (uçmak — лететь);

3. Предмет, результат или процесс действия: sürek — продолжительность, длительность (sürmek — длиться, делиться);

4. Субъект действия (в ограниченном числе случаев): каçak — беглый, дезертир (kaçmak — бежать); korkak — трус (korkmak — бояться);

-gı/ gi/ gu/ gü/ kı/ ki/ ku/ kü

1. Орудие действия, предмет конкретного назначение: keski — топорик (kesmek — резать); askı — подтяжки (asmak — висеть)

2. Название действия в его материальном и отвлеченном выражении: uyku — сон (uyumak — спать); vurgu — ударение (vurmak — ударять);

3. Результат, предмет действия: çizgi — линия, черта (çizmek — проводить линии); içki — спиртные напитки (içmek — пить);

-Ga/ ge/ ka/ ke/: süpürge — метла (süpürmek — подметать); yomga — щепка (yonmak — строгать);

-Gan/ gen/ gın/ gin/ gun/ gin/ kan/ ken/ kın/ kin/kun/ kün/: Vurgun — добыча (vurmak — бить); yangın — пожар (yanmak — гореть);

-(ı)n/ (i)n/ (u)n/ (ü)n образует имена существительные, обозначающие название, процесс: akın — набег, налет, приток, наплыв (akmak — течь, протекать); talan — ограбление, грабеж (talamak — грабить);

-(ı)nç/ (i)nç/ (u)nç/ (ü)nç образовывают имена существительные, обозначающие главным образом название, реже результат: ödünç — ссуда, заем (ödemek — уплачивать); sevinç — радость (sevinmek- радоваться);

-(ı)ntı/ (i)nti/ (u)ntu/ (ü)ntü образуют название и результат действия: gezinti — гуляние, прогулка (gezmek — гулять); kırıntı — обломок (kırınmak — ломаться);

-tı /ti/ tu/ tü с помощью этих аффиксов образовываются имена существительные от основ на -r — l; и обозначают как правило название действия: bağırtı — крик, рёв (bağırmak — кричать, реветь); sızıltı — жалоба, недовольство (sızlamak — болеть, ныть);

-gaç/ geç/ gıç/ giç/ guç/ güç/ kaç/ keç/ kıç/ kiç/ kuç/ küç с помощью этого непродуктивного аффикса образовалось некоторое число имен существительных, означающих:

1. Орудие или средство для совершения действия: kıskaç -щипцы (kısmak — жать, зажимать); süzgeç- ситечко, цедичко (süzmek — цедить);

2. Название или субъект: başlangıç — начало, введене (başlanmak — начинать).

Падеж

В турецком языке выделяют грамматические и обстоятельственные падежи:

Грамматические:

• Именительный, или основной, (тур. Yalın hali) без специального показателя (суффикса). В турецком языке для выражения вопроса Кто это? Что это? используются указательные местоимения bu, şu, o в сочетании с вопросительными словами kim (кто), ne (что). Когда речь идёт о животных, используют вопрос Bu ne? Bu ne? Что это? Bu köpek — Это собака.
• Родительный (тур. İlgi hali) с показателем -ın/-nın/-in/-nin. Если зависимым словом является неодушевлённое существительное, то задаётся вопрос Neyin? — Чья?, если же одушевлённое — вопрос Kimin? — Чья? Неодушевлённое существительное Neyin?: Neyin sayfası? — Чья страница? Defterin sayfası — Страница тетради. Одушевлённое существительное Kimin? Kimin arabası? — Чья машина? Öğretmenin arabası. — Машина учителя.
• Винительный (тур. Yükleme hali) с показателем -ı/-yı/-i/-yi. Основное значение винительного падежа в турецком зыке совпадает с русским: прямой объект, на который направлено действие глагола. Винительный падеж отвечает на вопросы Kimi? — Кого?, Neyi — Что?. В турецком языке различают два винительных падежа: первый называют неоформленным (неопределённой), основным, так как имя существительное не получает никаких аффиксов и употребляется в той форме, в которой слово появляется в словаре, второй называют оформленным (определённым). Винительный неоформленный используется, если объект, на который переходит действие, является единичным и неопределённым. В этом случае используется слово bir, выполняющий роль неопределённого артикля. O bir kitap okuyor. — Он читает (какую-то) книгу.

Обстоятельственные:

• Дательный (дательно-направительный, тур. Yönelme hali) с показателем -a/-ya/-e/-ye. Дательный падеж. Общее значение дательного падежа в турецком языке в целом соответствует значению в русском: 1. Адресат, к которому направлено действие, отвечает на вопросы Kime? — Кому?, К кому? 2. Дательный падеж в турецком языке также обозначает конечный пункт движения и отвечает на вопросы Nereye? — Куда?

Kime kitabı veriyorsun? — Кому ты даёшь книгу? Babama kitabı veriyorum. — Я даю книгу отцу. Nereye gidiyorsun? — Куда ты идёшь? Okula gidiyorum. — Я иду в школу.

• Местный, или предложный, (тур. Bulunma hali) с показателем -da/-ta/-de/-te. Местный (предложный) падеж используется при обозначении местонахождения предмета и отвечает на вопрос Nerede? — Где?, а также при обозначении обладателя предмета (соответствует русскому родительному падежу — у меня, у тебя и т. д.) и отвечает на вопрос Kimde? — У кого? Kitap nerede? — Где книга? Kitap masada — Книга на столе. Kimde kalem var? — У кого есть ручка? Bende kalem var — У меня есть ручка.
• Исходный (тур. Ayrılma hali) с показателеми -dan/-tan/-den/-ten. Исходный падеж. Исходный падеж в турецком языке означает исходный пункт движения, действия и отвечает на вопрос Nereden? — Откуда? Kimden? — От кого? Neden? — От чего? Почему?. Nereden geliyorsun? — Откуда ты идёшь? Piknikten geliyorum. — Я иду (возвращаюсь) с пикника.

Следующие два падежа, формально таковыми не считаются, но некоторые исследователи относят их к этой категории:

• Совместный с показателем -ile (-la/-le). Некоторые значения русского творительного падежа в турецком языке передает сочетание послелога ile с именами существительными местоимениями. Послелог ile обычно пишется отдельно, однако, очень часто можно встретить и его краткую форму -la, -le после согласных и -yla, -yle после гласных, пишущуюся слитно со словом. При присоединении послелога ile к вопросительным местоимениям получаем вопросы Ne ile? — С чем? Kiminle? — С кем?

Значения, которые передаются послелогом ile:
1. Выступает в качестве средства передвижения: Ben okula otobüs ile (otobüsle) gidiyorum. — Я езжу в школу на автобусе (автобусом).
2. Орудия действия: Kalem ile (kalemle) mektup yazıyorum. — Я пишу письмо ручкой.
3. Значения совместности: Kiminle tatile gidiyorsun? — С кем ты едешь на каникулы?
Ailemle. — Со своей семьёй.

• Орудный. Словообразовательный аффикс -ca, -ce (-ça, -çe) в турецком языке имеет несколько значений.

1. Присоединяясь к прилагательным, он несколько усиливает обозначаемое ими качество. güzel — güzelce — красивый — довольно красивый, весьма красивый; büyük -büyükçe — большой — довольно большой.
2. В сочетании с прилагательными и существительными, этот аффикс образует качественные наречия: güzelce yazdı — он превосходно написал; açıkça söylemek — откровенно (честно) говоря; gizlice girdi — тайно вошла; çocukça yaptı — он сделал по-детски (как ребёнок).
3. Присоединяясь к существительным, аффикс -ca образует наречия с отсылочно-сопоставительным значением, отвечающие на вопрос Nasıl? — Как?. Такие наречия будут переводиться на русский язык с помощью предлога по. Этим наречиям соответствует смыслу сочетание имени существительного со сравнительным союзом gibi (как): insan/insanca/insan gibi - человек — по-человечески — как человек; asker/askerce/asker gibi — солдат — по-солдатски — как солдат.
4. Если аффикс -ca примыкает к личным местоимениям, то в этом случае он передает точку зрения говорящего и отвечает на вопрос Kimce? — По чьему (мнению)? Sence Istanbul güzel mi?. — По-твоему Стамбул красивый?; Bence Ali çalışkan değil. — По-моему Али нетрудолюбивый.
5. Показатель -ca может передавать орудное значение и переводиться на русский язык формой творительного падежа: binlerce — тысячами; saatlerce — часами.

Местоимение

основн.	основн.	родит.	родит.	местн.	местн.	дат.	дат.	исх.	исх.	совмест.	совмест.	вин.	вин.
ben	я	benim	мой	bende	у меня	bana	мне	benden	от меня	benimle	со мной	beni	меня
biz	мы	bizim	наш	bizde	у нас	bize	нам	bizden	от нас	bizimle	с нами	bizi	нас
sen	ты	senin	твой	sende	у тебя	sana	тебе	senden	от тебя	seninle	с тобой	seni	тебя
siz	вы	sizin	ваш	sizde	у вас	size	вам	sizden	от вас	sizinle	с вами	sizi	вас
o	он, она, оно	onun	его	onda	у него	ona	ему	ondan	от него	onunla	с ним	onu	его
onlar	они	onların	их	onlarda	у них	onlara	им	onlardan	от них	onlarla	с ними	onları	их

Калькирование

Калькирование, то есть образование новых слов путём копирования того способа словообразования, которым соответствующее слово образовано в каком-либо другом языке — довольно широко представлено в турецком языке. Словарный состав турецкого языка, как известно, долгое время пополнялся за счёт заимствований из арабского и персидского языков, из итальянского и греческого языков, позднее слова интенсивно заимствуются из французского, из южнославянских и других европейских языков. Калькируется преимущественно техническая и научная терминология: demir yol — железная дорога (фр. le chemin de fer), devekuşu — страус (gthc/ şotor morg), başdoktor — главный врач (п.-а. sertabib), послелог tarafından калька с арабск. min taraf — со стороны и т. д. Подавляющее большинство новых слов, созданных с 1933 года, представляют собой кальки (полные или частичные). Пример частичной кальки: vatansever — родину любящий, патриот (а.-п. vatanperver), это же понятие часто передается с помощью полной кальки: yurtsever=vatansever; küryeri (фр. cure + нем. оrt) — курорт и т. п.

Глагол

Основа глагола совпадает с формой повелительного наклонения ед.ч. В современных словарях глагол приводится в форме основа + аффикс отглагольного имени -mak/-mek (делать) (то есть инфинитив).

В турецком довольно сложная глагольная система. В языке 5 наклонений: желательное, изъявительное, повелительное, условное, долженствовательное.

В изъявительном наклонении имеется 5 простых форм времени:

• Настоящее (текущее) время (Şimdiki zaman),
• Настоящее-будущее (неопределённое) время (Geniş zaman),
• Будущее (категорическое) время (Gelecek zaman),
• Прошедшее неочевидное время (субъективное) (Belirsiz geçmiş zaman),
• Прошедшее категорическое (совершённое) время (Belirli geçmiş zaman).

Кроме того в этом наклонении имеется ещё 7 сложных форм времени:

• Прошедшее несовершённое время (определённый имперфект) (Şimdiki zamanın hikâyesi),
• Преждепрошедшее первое время (Belirsiz geçmiş zamanın hikâyesi),
• Преждепрошедшее второе время (Belirli geçmiş zamanın hikâyesi),
• Прошедшее неопределённое время (неопределённый имперфект) (Geniş zamanın hikâyesi),
• Будущее-прошедшее время (Gelecek zamanın hikâyesi),
• Настоящее длительное время (Sürekli şimdiki zaman),
• Прошедшее длительное время (Sürekli şimdiki zamanın hikâyesi).

В остальных наклонениях имеется по одному прошедшему и будущему времени. Также существует 6 форм условной модальности.

Выделяют 5 залогов: основной (прямой), возвратный, взаимный, страдательный, понудительный.

Кроме того, в турецком есть неопределённый артикль bir (досл. один).

В области синтаксиса действует закон предшествования определения определяемому (обычный порядок слов: Подлежащее-Прямое Дополнение-Сказуемое (S-O-V)).

См. также

• Иелик эки (притяжательный аффикс)
• Тюркские языки
• Части речи в турецком языке
• Эк (аффикс)

Ссылки

• [easyturkish.ru/ Турецкий язык: грамматика, книги, тексты для изучения, слова, фильмы, сериалы]

Отрывок, характеризующий Морфология турецкого языка

Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.