Украинский язык
| Украинский язык | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Страны: |
Украина, Россия, Польша, Канада, Казахстан, Белоруссия, Румыния, Словакия, Сербия, США, Венгрия, Чехия | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Регионы: | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Официальный статус: |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Рейтинг: | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| А а | Б б | В в | Г г | Ґ ґ | Д д | Е е |
| Є є | Ж ж | З з | И и | І і | Ї ї | Й й |
| К к | Л л | М м | Н н | О о | П п | Р р |
| С с | Т т | У у | Ф ф | Х х | Ц ц | |
| Ч ч | Ш ш | Щ щ | Ь ь | Ю ю | Я я |
|
|
Кроме того, в качестве разделительного знака (аналога русского |ъ|) используется апостроф: |з'їзд| (съезд); часто апостроф соответствует и русскому разделительному |ь| — если по правилам украинской фонологии смягчение невозможно: |сім'я| (семья). Также особое прочтение имеют сочетания ДЖ и ДЗ: на стыке приставки и корня звуки читаются раздельно (например, піджарити), но если сочетания целиком находятся в корне слова, они читаются как единые аффрикативные звуки [d͡ʒ] и [d͡z] (например, джерело, бджола, дзвінок).
Традиционно для записи украинского языка использовали кириллические буквы, что связывают с тем, что единственным институтом, осуществлявшим литературно-просветительскую деятельность среди православного населения на территории нынешней Украины, была Русская церковь. До XVIII века употреблялся классический кириллический шрифт, в XVI—XVII вв. параллельно использовалась также «казацкая скоропись», в которой написание букв было другим («волнистым» или «барочным»)[53]. В XVII в. Петр Могила[54] разработал упрощенный кириллический шрифт, который позже в Российской империи ввел Пётр I под названием «гражданка». Из России использование этого шрифта распространилось на другие народы, принимавшие кириллическое письмо. Таким образом создание новой украинской орфографии происходило на базе гражданки.
Сегодня для записи украинского языка используют адаптированную кириллицу из 33 букв. Особенностями украинского алфавита по сравнению с другими кириллическими является наличие букв Ґ, Є и Ї (правда, Ґ употребляют также в урумском и иногда в белорусском алфавитах).
В разные исторические эпохи для записи украинского языка использовали также латинский алфавит разных редакций. Сегодня украинская латиница не имеет единого стандарта и официального статуса (на официальном уровне закреплены только правила транслитерации с кириллицы на латиницу). Её применение крайне ограничено (как правило, это публикации на тему собственно украинской латиницы)[55]. Дискуссии по унификации и возможному внедрению латиницы в украинское правописание проходили сначала в Галиции и Буковине в 1830-х и 1850-х годах, затем в 1920-е годы в УССР.
История письменности и орфографические системы
В XVIII—XIX вв. существовали и конкурировали несколько систем украинского правописания (до 50 разной степени распространённости, включая и чисто индивидуальные[56]) с разным составом алфавита и основанные на разных принципах. Их можно разделить на три основные группы:
- (полу)фонетические системы на основе русского алфавита («ярыжка»):
- правописание Котляревского (1798: переходное от этимологического к фонетическому);
- правописание грамматики Павловского (1818: звук [i] независимо от происхождения передаётся через і, [je], ['е] через ѣ, [jo], ['о] через іô, [g] через кг; нет и);
- правописание словаря Белецкого-Носенко (1840-е);
- официальный вариант украинского правописания 1876—1905 гг. в Российской империи.
- этимологические системы:
- система Максимовича — «максимовичевка» (1827);
- закарпатское правописание (вплоть до 1940-х).
- фонетические системы на основе измененного алфавита:
- правописание «Русалки Днестровой» (1837: и, i, ѣ, є, џ, ў; нет ы, ъ);
- система Кулиша — «кулишовка» (1850-е: и, i, ё, є, разделительный ъ; g или ґ; нет ы);
- система Драгоманова — «драгомановка» (1870-е: и, i, j; нет ѣ, ю, я, щ, ы, ъ);
- система Желеховского — «желеховка» (1886; состав алфавита тождествен нынешнему);
- нынешнее украинское правописание (словарь Гринченко (1907—1909), официальные своды орфографии 1921, 1928, 1933, 1946, 1960, 1990, 1993 гг.[57]):
- в 1928—1933 годах официально существовало так называемое «харьковское правописание» (по названию тогдашней столицы Украины), именовавшееся также «скрыпниковским». С конца 1930-х годов начинается планомерное сближение украинского правописания с русским и одновременное вытеснение польских заимствований; новое правописание, вошедшее в оборот ещё до войны, закрепляется реформой 1946 года. В то же время, «харьковское правописание», более близкое к нормам галицкой речи, продолжает использовать украинская диаспора за рубежом вплоть до настоящего времени.
История языка
Основной гипотезой происхождения украинского языка в настоящее время является концепция Алексея Шахматова, согласно которой украинский язык сформировался в результате распада древнерусского языка (который, в свою очередь, развился из диалектов праславянского языка) примерно в одно время с белорусским и русским языками[58][59]. Согласной этой теории украинский, русский и белорусский языки сформировались примерно в одно время (в XIV—XV веках) в результате распада древнерусского языка.
Тем не менее, некоторые лингвисты придерживаются гипотезы независимого происхождения языка, которая исходит из того, что древнерусский язык являлся исключительно литературным языком. По мнению приверженцев данной гипотезы, единого разговорного древневосточнославянского языка не существовало, и начало формирование украинского языка (как и белорусского, и русского) связано с распадом праславянского языка[59].
IX—XIV вв.
Украинский язык ведет своё начало из древнерусского языка, который в свою очередь имеет истоки в праславянском языковом языке с VI в. н. э. В XI—XII веках в период зарождения трёх восточнославянских народностей в основу письменного языка Древнерусского государства лёг старославянский язык балканских южных славян[60].
Согласно современным лингвистическим представлениям, до XIV века на территории распространения древнерусского языка (включающую области, в которых сложились современные украинский и белорусский языки, а также бóльшая часть русского языка) каких-либо ощутимых диалектных различий не установлено. Г. А. Хабургаев выделяет в раннем восточнославянском ареале (до XIII века) два диалектных объединения: южно-восточнославянское и северно-восточнославянское. До VIII—XI веков центром южной части ареала было среднее Поднепровье, а центром северной части ареала — Приильменье, откуда носители восточнославянских говоров расселились по всей территории будущего Древнерусского государства — носители южно-восточнославянских говоров заняли области формирования будущих украинского, белорусского и юго-восточной части русского языков, а носители северно-восточнославянских — область формирования северной части будущего русского языка. Для данного исторического периода предполагается относительное диалектное единство восточнославянской территории[61][62]. Академик Зализняк пишет, что по данным берестяных грамот только псковско-новгородские говоры отличались от остальных [63][64], при этом резко критикует любительскую лингвистику, которая предполагает существование русского, украинского и белорусского языков до XIV—XV века[65], когда происходит их формирование как отдельных восточнославянских языков[66] в результате размежевания Литовской и Московской Руси[65]. С другой стороны, становлению украинского языка как общего языка территории обитания славян Южной и Юго-Западной Руси препятствовало её дробление на земли, принадлежавшие разным государствам. Так, Чернигово-Северщина, Подолье и Киевщина с Переяславщиной, а также большая часть Волыни находились в Великом княжестве Литовском, Северная Буковина стала частью Молдавского княжества — здесь тоже долгое время все государственные дела велись «руским» языком; земли Западной Волыни и Галицию присоединила Польша, а Закарпатье — Венгрия.
XV—XVIII
После вхождения будущих белорусских и украинских земель в состав Великого Княжества Литовского, на территории «Литовской Руси» формируется в XIV—XV веках[67] западнорусский язык («руска мова»). По современному обзору научных работ сделанных профессором Мойсиенко[68] «руска мова» происходит из древнерусского языка путём отщепления от него «полесского» диалекта. При этом разговорные языки не участвовали в формировании западнорусского языка[68]. До XVI века «руска мова» была «наддиалектной» по всей территории ВКЛ, но в XVI века по письменным источникам можно установить появление «украинского комплекса», то есть разговорная украинская речь начинает сказываться на особенностях письма на «руска мова». Следует отметить, что разделение староукраинского и старобелорусского (исходного «полесского») диалектов было не полным, в частности в деловой переписке исчезает уже к концу XVI века.[69] Это вызывает сложность определения памятников письменности как украинских или белорусских и горячие споры исследователей.[68]
После образования Речи Посполитой в 1569 году развитие украинского языка происходит под значительным влиянием польского, происходит его «полонизация». Вскоре начинается новый этап в развитии языка — происходит продвижение народных говоров в клерикальную литературу. По словам Ивана Франко, в это время начинаются «пробы создания литературного языка на основе церковного с большей или меньшей примесью народных говоров». Перевод церковных книг на народный язык признавался далеко не всеми; считалось, что народным языком можно писать только толкования к духовным текстам. Литература того времени отразилась в таких, например, памятниках, как «Пересопницкое Евангелие» (1556—1561 г.), которое переложено с «бльгарского на мову рускую», Волынское Евангелие (1571 г.), Триодь постная (издана в Киево-Печерской Лавре, 1627 г.), сочинения Ивана Вишенского и др.
Осип Бодянский, первооткрыватель «Пересопницкого Евангелия», назвал изложение его «чистым, как зоря небесная, … Речь этого Евангилия южнорусская, в основном русинская, на которой говорят в бышей Червоной, ныне Галицкой Руси, с небольшой добавкой церковнокнижных слов».
С конца XVI века появляются грамматики, в которых пытаются нормировать староукраинский язык; среди них наиболее значимы грамматика Мелетия Смотрицкого, вышедшая в 1619 году, и двуязычные церковнославянско-староукраинские лексикографические работы рубежа XVI—XVII в. — «Лексис» Лаврентия Зизания (1596) и «Лексикон славеноросский» Памвы Берынды (1627), кодифицирующие свод украинской лексики[60].
В XVII—XVIII вв. народная речь оказывает всё большее влияние на книжный язык, особенно в интермедиях, виршах и т. п., а также у отдельных писателей (Галятовского, Некрашевича, Конисского и др.). В конце XVIII в., в связи с присоединением Украины к России, усилилось влияние русского языка на украинский язык (например, в сочинениях украинского философа Григория Сковороды)[60].
Современный (конец XVIII в. и до настоящего времени)
Западнорусский язык не совпадал с украинским разговорным языком с момента его появления[68], на рубеже между XVIII и XIX вв. возникает новый украинский литературный язык, развивающийся на народной языковой основе. Первым создателем произведений на литературном украинском языке, повторяющих разговорный язык, считают И. П. Котляревского[70] и его первым произведением является «Энеида» написанная в 1798 году. И. П. Котляревский писал в стиле комической поэзии «Бурлеск» на основе украинской речи и фольклора[60]. В сугубо лингвистическом плане, однако, ближе к кодификации литературного языка подошел Иван Некрашевич, пытавшийся создать литературный стандарт на основе северных диалектов. Исторически, однако, продолжение получил именно базировавшийся на юго-восточных диалектах проект Котляревского, так как именно эти территории стали основным ареалом развития украинской национальной культуры в первой половине XIX века[71].
Формирование современного украинского литературного языка связано с украинским поэтом Т. Г. Шевченко, который окончательно закрепил живой разговорный язык как его основу[60].
К лучшим представителям украинской литературы относят — Марко Вовчка, Ивана Нечуй-Левицкого, Панаса Мирного, Лесю Украинку, Михаила Коцюбинского, чьи произведения способствовали дальнейшему развитию украинского языка.
Постепенно в XIX и начале XX в. украинский язык начал притесняться со стороны царской власти[60]. Украинский язык был назван наречием русского языка, и отрицалась его самобытность[60]. В «Литературной энциклопедии» это время было описано так: Украинский язык претерпел немало репрессий и ограничений со стороны царского правительства. Последовательное и систематическое искоренение украинского языка нашло своё отражение в валуевском циркуляре 1863 г., наложившем запрет на печатание всей литературы на украинском языке, за исключением художественной, под тем предлогом, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может».
Украинский букварь, написанный Т. Г. Шевченко, был издан в 1861 году под названием «Букварь южнорусский»[72].
В 1876 году правительство дополнило содержание Валуевского циркуляра, запретив ввоз любых украинских изданий из-за рубежа («Эмский указ»). В 1896 году цензура разрешила к изданию 58 % украинских текстов[73]. Этот указ оставался в силе и применялся вплоть до революции 1905 года. 18 февраля 1905 года экстренное Общее собрание Петербургской академии наук обсуждало доклад комиссии, написанный А. А. Шахматовым[74], в котором указывалось, как постепенно, без принятия законов, одними секретными циркулярами удушались украинская публицистика, наука, музыка и театр, народная школа. «Отнять у образованных людей право писать на родном языке, — говорилось в докладе, — это посягнуть на то, что этим людям дорого так же, как дорога самая жизнь, это посягнуть на самую жизнь народа, ибо в чём иначе выразится она, как не в слове, носителе мысли, выразителе чувства, воплощении человеческого духа?». Общее собрание Академии одобрило доклад комиссии.
На землях Западной Украины в XIX веке, параллельно со становлением литературной нормы украинского языка, предпринимались попытки создать искусственный язык — «язычие», основанный на церковнославянской и русской грамматике с примесью украинизмов и полонизмов. На этом «язычии» издавались газеты и журналы. Ряд ярких представителей западноукраинской литературы, в том числе Иван Франко (ранняя проза и поэтический сборник «Баляди і розкази»), начинали писать на «язычии». С 1887—1893 годов «язычие», как чуждое живой языковой традиции и потому не получившее поддержки в народных массах, сменяется в ведущих москвофильских изданиях русским литературным языком.
Большую роль в развитии украинского языка конца XIX века и начала XX века сыграл украинский учёный и писатель Иван Франко, который внёс вклад в создание единых норм литературного украинского языка.[60]
Согласно Всероссийской переписи населения 1897 года, представители украинской языковой группы русского языка численно доминировали на всей украинской (в нынешних границах Украины) территории Российской империи, за исключением Одессы[75] и Крыма, также украиноязычное население составляло большинство в Кубанской области и Холмской губернии, значительную часть населения в Ставропольской, Воронежской, Курской, Гродненской губерниях и Области Войска Донского.
В 1920-е и 1930-е годы, с помощью политики украинизации, украинский язык получил большой импульс развития. В 1921 году был основан «Институт украинского научного языка» Всеукраинской академии наук, где была создана кафедры украинского языка. Появился «Русско-украинский словарь» под редакцией А. Крымского (т. 1—3, 1924—1933) и учебники по украинскому языку (М. Грунский и Г. Сабалдиря в 1920 г., А. Синявского в 1923 г., М. Наконечного в 1928 г.; под редакцией Л. Булаховского в 1929—1930 гг.).
Современный литературный язык
Современный украинский литературный язык (т. н. новый литературный украинский язык) сформировался на основе среднеподнепровских говоров (укр. середньонаддніпрянський говір) юго-восточного наречия. Нормы литературного языка начали формироваться Котляревским и его преемниками: Гребёнкой, Боровиковским на основе полтавского говора, и Квитка-Основьяненко на основе слобожанских говоров, близких к полтавскому и киевскому[76]. Творцом современного литературного языка считается Тарас Шевченко, использовавший язык народных масс южной Киевщины[76][77]. Кроме того, в литературный язык были включены отдельные грамматические, лексические и фонетические особенности других юго-восточных диалектов и отдельные черты северного и юго-западного наречий[76][77].
Лингвистическая характеристика
Фонетика
В украинском языке 48 фонем[78]:
- 6 гласных: [ɑ] — а, [ɛ] — э, [i] — и, [u] — у, [ɔ] — о, [ɪ] — ы;
- 32 основных согласных: [m] — м, [n] — н, [nʲ] — нь, [b] — б, [d] — д, [d͡z] — дз, [d͡zʲ] — дзь, [d͡ʒ] — дж, [dʲ] — дь, [ɡ] — г, [p] — п, [t] — т, [t͡s] — ц, [t͡sʲ] — ць, [t͡ʃ] — ч, [tʲ] — ть, [k] — к, [w] — в, [j] — й, [ɦ] — ɦ, [z] — з, [zʲ] — зь, [ʒ] — ж, [f] — ф, [s] — с, [sʲ] — сь, [ʃ] — ш, [x] — х, [l] — л, [lʲ] — ль, [rʲ] — рь, [r] — р, 10 сдвоенных согласных: [ɲː] — смягченная нн, [ɟː] — смягченная дд, [cː] — смягченная тт, [ʎː] — смягченная лл, [t͡sʲː] — смягченная цц, [zʲː] — смягченная зз, [sʲː] — смягченная сс, [t͡ʃʲː] — смягченная чч, [ʒʲː] — смягченная жж, [ʃʲː] — смягченная шш.
Гласные звуки
Есть шесть гласных звуков ([ɑ] — a, [ɛ] — э, [i] — и, [u] — y, [ɔ] — o, [ɪ] — ы), кроме того есть полугласный [j] — й (по другой классификации это щелевой сонорный среднеязычный твердоподнёбный мягкий согласный).
| На письме | Описание | МФА | |||
|---|---|---|---|---|---|
| основной | безудар. | после мягких | безудар. п. мягких | ||
| і ї | Неогубленный гласный переднего ряда верхнего подъёма | /i/ (і) [ı̽] (іи)* [ɪ] (и)* |
[i] (і) | [i] (і) [ı̽] (іи)* |
[i] (і) [ı̽] (іи)* |
| и | Неогубленный гласный среднего ряда верхнего подъёма | /ɪ/ (и) | [ɪ̞] (ие) [ɛ̝] (еи) |
— | — |
| е є | Неогубленный гласный переднего ряда средне-нижнего подъёма | /ɛ/ (е) | [ɛ̝] (еи) [ɪ̞] (ие) |
[ɛ] | [e] |
| а я | Неогубленный гласный заднего ряда нижнего подъёма | /ɑ/ (а) | [ɑ̽] (а) | [ɑ̈] (а̇, ӓ) | [ɐ] (а̇, ӓ) |
| о | Огубленный гласный заднего ряда средне-нижнего подъёма | /ɔ/ (о) | [ɔ̝] (о) [o] (оу) |
[ɔ̈] (о̇, ӧ) | [ɔ̽] (о̇, ӧ) [ö] (о̇у, ӧу) |
| у ю | Огубленный гласный заднего ряда верхнего подъёма | /u/ (у) | [u] (у) | [ʊ] (у̇, ӱ) | [ʊ] (у̇, ӱ) |
Украинских гласные — полного образования. Они произносятся чётко и определённо как в ударной позиции, так и в безударной. В безударной позиции гласные произносятся примерно вдвое короче, и, как следствие, качественно, что заметно для гласных с очень сходными артикуляционными параметрами. Однако, в украинском языке нет коротких редуцированных гласных, безударные гласные, так же как и ударные являются звуками полного образования. В неофициальной разговорной речи возможна частичная редукция безударных гласных и сближение их между собой[79].
Объединение й с гласным подают одной буквой (я, є, ї, ю). Двумя буквами пишут «йо», а также (только в отдельных диалектах) «йи».
Согласные звуки
| Губные | Переднеязычные | Среднеязычные | Гортанный | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губно- губные |
Губно- зубные |
Альвеолярные | Зубные ламінальні | Піднебінно-ясенні | Твердо- піднебінні |
М’яко- піднебінні | ||||
| твердые | твердые | смягчённые | мягкие | |||||||
| Носовые | Сонорные | /m/ (м) | /n/ (н) | /nʲ/ (н') | ||||||
| Взрывные | Звонкие | /b/ (б) | /d/ (д) | /d͡z/ (д͡з) | /d͡zʲ/ (д͡з') | /d͡ʒ/ (д͡ж) | /dʲ/ (д') | /ɡ/ (ґ) | ||
| Глухие | /p/ (п) | /t/ (т) | /t͡s/ (ц) | /t͡sʲ/ (ц') | /t͡ʃ/ (ч) | /tʲ/ (т') | /k/ (к) | |||
| Фрикативные | Сонорные | /w/ (в) | /j/ (й) | /ɦ/ (г) | ||||||
| Звонкие | /z/ (з) | /zʲ/ (з') | /ʒ/ (ж) | |||||||
| Глухие | /f/ (ф) | /s/ (с) | /sʲ/ (с') | /ʃ/ (ш) | /x/ (х) | |||||
| Боковые | Сонорные | /l/ (л) | /lʲ/ (л') | |||||||
| Дрожащие | Сонорные | /rʲ/ (р') | /r/ (р) | |||||||
Большинство согласных имеет 3 разновидности: твердый, мягкий (палатализованный) и длинный, например: л, лй, лл или н, нй, нн. На письме разновидность согласного обычно обозначают следующим гласным. В отдельных случаях применяют особый знак мягкости — ь и твердости — апостроф. Для обозначения долготы согласный пишут дважды подряд.
Звук [d͡z] (дз) и звук [d͡ʒ] (дж) не имеют специальных букв для обозначения: каждый из них обозначают двумя буквами.
В украинском языке есть длинные согласные звуки, которые реализуют две одинаковые согласные фонемы.
| /nʲ/ | знання | [znɑˈɲːɑ] | [знан':а́] |
| /dʲ/ | суддя | [suˈɟːɑ] | [суд':а́] |
| /tʲ/ | життя | [ʒɪ̞ˈcːɑ] | [жиет':а́] |
| /lʲ/ | зілля | [ˈzʲiʎːɑ] | [з'і́л':а] |
| /t͡sʲ/ | міццю | [ˈmʲit͡sʲːu] | [м'і́ц':у] |
| /zʲ/ | мотуззя | [moˈtuzʲːɑ] | [моуту́з':а] |
| /sʲ/ | колосся | [kɔˈlɔsʲːɑ] | [коло́с':а] |
| /t͡ʃ/ | обличчя | [ɔˈblɪt͡ʃʲːɑ] | [обли́ч’:а] |
| /ʒ/ | збіжжя | [ˈzbʲiʒʲːɑ] | [зб'і́ж’:а] |
| /ʃ/ | затишшя | [zɑˈtɪʃʲːɑ] | [зати́ш’:а] |
В некоторых юго-восточных говорах /rʲ/ также ассимилировал следующий /j/ образуя мягкий длинный [rʲː], например пірря [ˈpirʲːɐ] [п'і́р':а], литературное пір’я [ˈpirjɐ] [п'і́рйа].
Орфоэпия
- Гласные звуки в украинском литературном языке под ударением произносятся отчетливо: [нака́з] (ɑ), [го́рдість] (ɔ), [у́сно] (u), [се́ла] (ɛ), [кри́ца] (ɪ), [лі́вий] (i). Для литературного языка характерно также четкое произношение [а], [у], [і], [о] в безударных слогах: [малина], [кувати], [пішоў], [молоко].
- В безударных слогах [э] произносится с приближением [ы], а [ы] звучит подобно [э]. например: [сэило], [тэычэ], [дыэвыс']. Однако в зависимости от места в слове, от характера соседних звуков приближения [е] в [ы] и [и] до [е] не всегда одинаковое. Перед составом по выделенному [е] гласный [и] произносится как [еи], a гласный [е] перед составом из отмеченных [и] звучит как [иі]: [теихен’кий], [миін'і]. Безударный [и] перед следующим [й] произносится отчетливо [добрий], [чеирвоний].
- Звонкие согласные [дж], [дз], [дз'] в украинском литературном языке произносятся как один звук, который отличает их от произношения звукосочетаний [д] + [ж], [д] + [з], [д] + [з'].
- Шипящие согласные [ж], [ч], [ш], [дж] перед гласными [а], [о], [у], [е], [и] и перед согласными произносятся в украинском литературном языке твердо.
- В речевом потоке согласные звуки [ж], [ч], [ш] уподобляются следующим звукам [з], [ц], [с], а звуки [с], [ц], [с] уподобляются следующим [ж], [ч], [ш]. произносится [зваз’с’а], [стез’ц'і], [см'ійес':а], не [муц’с’а], [р'іц':і], [зр'їш: и], [жчеплеин':а], пишеться зважся, стежці, смієшся, не мучся, річці, зрісши, зчеплення.
- В речевом потоке сочетание мягкого звука [т'] c мягкими [с'] или [ц'] образует удлиненный мягкий звук [ц':] или [ц']. Произносится [робиец':а], [т'ітц':і], [брац’кий], пишется «робиться», «тітці», «братський».
- В речевом потоке звонкий звук [з] в сочетании с другими согласными произносится звонко: [з]'їзд, [з]боку, [з]года, лі[з]ти, Моро[з]ко. Префикс з-, как предлог, перед глухим согласным переходит в с-: произносится [с’ц'ідити], пишется зцідити, произносится [ссушити], пишется зсушити. Изменение префикса з- на с- закрепляется правописанием, если префикс стоит перед к, п, т, х, ф: сказати, спитати, стурбований, схилити, сфотографувати.
- В речевом потоке глухие согласные перед звонкими уподобляются парным звонким, становятся звонкими: произносится [бородьба], но пишется боротьба (ср. боротися), произносится [прозьба], но пишется просьба (см. просить), произносится [ходжбы] но пишется хоч би (ср. хочя).
- В речевом потоке согласные [д], [т], [л], [н], [з], [с], [ц] — в сочетании с мягкими смягчаются: [м'іц’н'іс’т'], [п'іс’л’а], [с’в’ато], [г'ід’н'і].
- Согласный [в] в конце слога, в начале слова перед согласным произносится как неслоговой звук [ў], который не может уподобляться глухому согласному [ф]. В речевом потоке происходит чередование звуков [у] — [в], [і] — [й], что позволяет избегать нежелательного, тяжелого для произношения сочетания согласных звуков.
- Чередование [у] — [в], [і] — [й] зависит от того, каким звуком — согласным или гласным — заканчивается предыдущие слово и начинается следующее. Ср.: 1. Вік живи — вік учись. (Народное творчество) 2. А скільки в нас багатства і щастя золотого. (Павло Тычина) 3. Джериха встала й собі пішла в хату. (Иван Нечуй-Левицкий) 4. Ті очі так і променилися м’яким, довірливим світлом. (Олесь Гончар). В начале предложения перед словом, которое начинается согласным звуком, произносится и соответственно пишется у: У лісі був, а дров не бачив. (Нар. творч.) Перед словом, которое начинается гласным, звучит согласный [в]: В автобусі багато людей. Чередование [у] — [в] на початку слів залежить від значення слів. Правописание закрепляет написание некоторых слов только с у или только с в: утиск, угруповання, уряд, указ, влада, власний, вплив, вправа, но с другим значением — управа, враження, но ураження, вступ, но уступ.
Морфология
Имя существительное
Существительные и согласуемые с ними прилагательные изменяются по семи падежам:
- именительный (укр. називний) (новий пан)
- родительный (укр. родовий) (нового пана)
- дательный (укр. давальний) (новому пану/панові)
- винительный (укр. знахідний) (нового пана)
- творительный (укр. орудний) (новим паном)
- местный (укр. місцевий) (соответствует русскому предложному) (на новім/новому пані)
- звательный (укр. кличний) (новий пане!)
Выделяется четыре склонения существительных:
| Склонение | Род | Окончания именительного падежа |
| 1 | женский, мужской | -а, -я |
| 2 | мужской, средний | -∅, -о, -е, -я |
| 3 | женский | -∅ |
| 4 | средний | -а, -я (беглые суффиксы -ат-, -ен-, -ят-) |
Окончание -у в родительном падеже единственного числа более распространено, чем в русском языке: дому, класу; в дательном падеже единственного числа наряду с -у/-ю употребляется окончание -ові/-еві: робітнику и робітникові, товаришу и товаришеві; сохраняется вторая палатализация в виде чередования задненёбных |г|, |к|, |х| с |ж|, |ч|, |ш| и с |з|, |ц|, |с|: вовк — вовчий, нога — на нозі, муха — мусі, річка — річці.
В украинском языке представлены существительные мужского рода с окончанием -о для обозначения живых существ (дядько, Гаврило, Сірко).
Формы двойственного числа сохраняются как остаточные явления в формах существительных множественного числа в творительном падеже с окончанием -има: очима «глазами», плечима «плечами», дверима «дверями», грошима (наряду с грішми) «деньгами»; в формах существительных, сочетающихся с числительными два, три, чотири: два бра́ти, дві сестри́, дві руки́, три верби́, чотири відра́ при остальных формах множественного числа с другим ударением в словах: брати́, се́стри, ру́ки, ве́рби, ві́дра и т. д.[80]
Имя прилагательное
Прилагательные (прикметники) в украинском языке характеризуются категориями рода, числа и падежа, согласующимися с определяемыми существительными. Категория рода у прилагательных в отличие от существительных является словоизменяемой[81][82].
По значению выделяются качественные (якісні) и относительные прилагательные (відносні). Особую группу среди относительных составляют притяжательные прилагательные (присвійні)[83].
Прилагательные могут иметь полные и краткие формы. Качественные прилагательные единственного числа мужского рода в большинстве случаев употребляются в полной форме: тихий вечiр «тихий вечер», вечiр тихий «вечер тих». Неполная форма характерна для небольшой группы прилагательных, употребляемых преимущественно в поэзии: ясен мiсяць «ясный месяц». Для прилагательных среднего и женского рода единственного числа в форме именительного и винительного падежей, а также для прилагательных всех родов множественного числа обычной является форма, образовавшаяся из полной в результате выпадения интервокальной /j/ с последующим стяжением гласных: бiла «белая», бiле «белое», бiлi «белые»[82].
Склонение прилагательных с твёрдой основой на примере слова бiлий «белый» и с мягкой основой на примере слова синiй «синий»[82]:
| Падеж | Единственное число | Множественное число | |||
|---|---|---|---|---|---|
| Мужской род | Средний род | Женский род | |||
| Именительный | бiлий / синiй | бiле / синє | бiла / синя | бiлi / синi | |
| Родительный | бiлого / синього | бiлої / синьої | бiлих / синiх | ||
| Дательный | бiлому / синьому | бiлiй / синiй | бiлим / синiм | ||
| Винительный | неодуш. | бiлий / синiй | бiле / синє | бiлу / синю | бiлi / синi |
| одуш. | бiлого / синього | бiлих / синiх | |||
| Творительный | бiлим / синiм | бiлою / синьою | бiлими / синiми | ||
| Местный | бiлому, -iм / синьому, синiм | бiлiй / синiй | бiлих / синiх | ||
Притяжательные прилагательные образуются от одушевлённых существительных при помощи флексий -ов (-ев, -ів), -ин (-ін, -їн), -ач (-яч): батькiв заповiт «отцов завет, завещание», сестрин зошит «сестрина тетрадь», ведмедяча послуга «медвежья услуга»[83].
Степени сравнения (ступені порівняння) качественных прилагательных образуются как синтетическим, так и аналитическим способами[82].
Сравнительная степень (вищий ступінь) прилагательных образуется при помощи суффиксов -іш, -ш: сильний «сильный» — сильніший «сильнее», «более сильный»; довгий «длинный» — довший «длиннее», «более длинный». Иногда при образовании сравнительной степени происходит отсечение суффиксов основы -к-, -ок-, -ек-: тонкий «тонкий» — тонший «тоньше», «более тонкий»; глибокий «глубокий» — глибший «глубже», «более глубокий»; далекий «далёкий» — дальший «дальше», «более далёкий». Нередко в данных формах отмечается чередование согласных перед суффиксом: високий «высокий» — вищий «выше», «более высокий»; дорогий «дорогой» — дорожчий «дороже», «более дорогой». При аналитическом способе образования сравнительной степени к прилагательным прибавляются слова більш, менш: яскравий «яркий» — більш яскравий «более яркий», швидкий «быстрый» — менш швидкий «менее быстрый»[84].
Превосходная степень (найвищий ступінь) прилагательных образуется при помощи префикса най-: сильніший «сильнее» — найсильніший «сильнейший», червоніший «краснее» — найчервонiший «самый красный». Превосходная степень может быть усилена путём употребления препозитивных частиц як- и що-: якнайсильніший, щонайсильніший. При аналитическом способе образования сравнительной степени к прилагательным прибавляются слова найбільш, найменш: найбiльш сильний «наиболее сильный», найменш сильний «наименее сильный»[85].
Изменение по родам, числам и падежам сохраняют как прилагательные превосходной, так и сравнительной степени: сильнiший «(он) сильнее», «более сильный»; сильнiша «(она) сильнее», «более сильная»; сильнiше «(оно) сильнее», «более сильное»; сильнiшi «(они) сильнее», «более сильные»; сильнiшого «более сильного», сильнiшому «более сильному» и т. п.[82]
Местоимение
Местоимения (займенники) в украинском языке делятся на несколько разрядов[86]:
- личные: я «я», ти «ты», ми «мы», ви «вы»;
- указательно-личные: вiн «он», вона «она», воно «оно», вони «они»;
- возвратное: себе «себя»;
- вопросительно-относительные: хто «кто», що «что»;
- отрицательные: нiхто «никто», нiщо «ничто»;
- неопределённые: дехто «некто», дещо «нечто», хтось «кто-то», щось «что-то», абихто «кто-нибудь», «кто-либо», абищо «что-нибудь», «что-либо», будь-хто «кто-нибудь», «кто-либо», будь-що «что-нибудь», «что-либо», хто-небудь «кто-нибудь», що-небудь «что-нибудь»;
- адъективные местоимения:
- притяжательные: мiй «мой», твiй «твой», свiй «свой», його «его»;
- указательные: той «тот», цей «этот»;
- вопросительно-относительные: який «какой», чий «чей», котрий «который»;
- определительные: весь, всякий, жодний «ни один», кожний «каждый»;
- количественные местоимения: скiльки «сколько», стiльки «столько».
Личные местоимения характеризуются категориями лица, числа, падежа; указательно-личные и адъективные — категориями рода, числа, падежа; возвратное, вопросительно-относительные (с образованными на их основе отрицательными и неопределёнными) и количественные местоимения изменяются только по падежам[86].
Склонение личных (первого и второго лиц) местоимений[87]:
| Падеж | Единственное число | Множественное число | ||
|---|---|---|---|---|
| 1-е лицо | 2-е лицо | 1-е лицо | 2-е лицо | |
| я | ты | мы | вы | |
| Именительный | я | ти | ми | ви |
| Родительный | мене | тебе | нас | вас |
| Дательный | менi | тобi | нам | вам |
| Винительный | мене | тебе | нас | вас |
| Творительный | мною | тобою | нами | вами |
| Местный | менi | тобi | нас | вас |
Склонение указательно-личных местоимений[88]:
| Падеж | Единственное число | Множественное число | ||
|---|---|---|---|---|
| Мужской род | Средний род | Женский род | ||
| он | оно | она | они | |
| Именительный | вiн | воно | вона | вони |
| Родительный | його | її | їх | |
| Дательный | йому | їй | їм | |
| Винительный | його | її | їх | |
| Творительный | ним | нею | ними | |
| Местный | ньому, нiм | нiй | них | |
В косвенных падежах местоимения хто в начале слова сохраняется согласный /к/: кого — родительный падеж, кому — дательный падеж, ким — творительный падеж.
Глагол
У глагола в украинском языке выделяют категории вида (вид), наклонения (способ), времени (час), лица (особа), числа (число), залога (стан) и (в прошедшем времени и условном наклонении) рода (рід)[89].
- Залог
Различают формы действительного залога (актива) и страдательного залога (пассива). Действительный залог представляет базовую форму глагола: Сніг замітає дорогу «Снег заметает дорогу». В качестве форм страдательного залога употребляются[90]:
- финитные формы глагола с возвратным постфиксом -ся: Дорога замітається снігом «Дорога заметается снегом»;
- страдательные причастия: Дорога заметена снігом «Дорога заметена снегом».
- Спряжение
В украинском языке выделяют два спряжения: первое с гласными -е-, -є- в окончаниях (в третьем лице множественного числа -у-, -ю), второе — с -и-, -ї- (-а-, -я-). Исключение составляют глаголы дати, бути, їсти, *вісти атематического спряжения.
- Время
В украинском языке различают четыре времени глаголов[91]:
- настоящее время (теперішній час): читає «читаю» (только для глаголов несовершенного вида);
- прошедшее время (минулий час): читав «читал», читала «читала»;
- давнопрошедшее время (давноминулий час): читав був, читала була;
- будущее время (майбутній час): прочитає «прочитаю», буде читати, читатиме «буду читать».
В настоящем и будущем времени глаголы изменяются по лицам и числам, в прошедшем (и давнопрошедшем) — только по числам, а в единственном числе — по родам.
Спряжение глаголов вести «вести», кричати «кричать», їсти «есть», дати «дать» в форме настоящего времени[88][92]:
| Лицо | I спряжение | II спряжение | Атематические глаголы | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| тематический гласный -е | тематический гласный -и | |||||||
| ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | |
| 1-е лицо | веду | ведемо | кричу | кричимо | їм | їмо | дам | дамо |
| 2-е лицо | ведеш | ведете | кричиш | кричите | їси | їсте | даси | дасте |
| 3-е лицо | веде | ведуть | кричить | кричать | їсть | їдять | дасть | дадуть |
У глагола бути во всех лицах и числах отмечается только одна форма — є. Для некоторых глаголов возможны параллельные формы, встречающиеся в разговорной речи и художественной литературе: в 3-м лице единственного числа глаголов с основой на -а- с флексией или без флексии (спiває — спiва «поёт», знає — зна «знает», грає — гра «играет»), в 1-м лице множественного числа с окончаниями -мо или -м (ведемо — ведем, ходимо — ходим «ходим»)[88][93].
Формы будущего времени образуются двумя способами — аналитическим и синтетическим[94]:
- для глаголов несовершенного вида:
- составное (аналитическое) с формами глагола бути «быть» (буду + инфинитив): буду писати «буду писать»;
- слитное (синтетическое) с личными формами (иму, имешь и т. д.) старого вспомогательного глагола яти «взять»: писатиму «буду писать» (< писати иму);
- для глаголов совершенного вида — только простое: напишу «напишу»;
С оттенком долженствования употребляются также аналитические формы с глаголом маю «имею»: що маю робити «что должен сделать».
Спряжение глаголов вести и кричати в форме будущего времени[95][92]:
| Лицо | Несовершенный вид | Совершенный вид | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| аналитическая форма | синтетическая форма | I спряжение | II спряжение | |||||
| ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | ед. число | мн. число | |
| 1-е лицо | буду вести | будемо вести | вестиму | вестимем, -ме | приведу | приведемо | закричу | закричимо |
| 2-е лицо | будеш вести | будете вести | вестимеш | вестимете | приведеш | приведете | закричиш | закричите |
| 3-е лицо | буде вести | будуть вести | вестиме | вестимуть | приведе | приведуть | закричить | закричать |
Прошедшее время глагола образуется с помощью суффикса -в- / -л- и родовых окончаний -ø, -а, -о, -и. В ряде случаев при образовании форм прошедшего времени в основах глаголов отмечается чередование гласных е — i: нес-ти «нести» — нiс «нёс»[96].
Давнопрошедшее время глагола образуется аналитически сложением основного глагола в форме прошедшего времени с личными формами прошедшего времени вспомогательного глагола бути[97].
Спряжение глагола вести в форме прошедшего и давнопрошедшего времени[95]:
| Время | Единственное число | Множественное число | ||
|---|---|---|---|---|
| Мужской род | Средний род | Женский род | ||
| Прошедшее время | вів | вело | вела | вели |
| Давнопрошедшее время | був вів | було вело | була вела | були вели |
- Наклонения
В украинском языке выделяют три морфологически выражаемых наклонения (спосіб дієслова): изъявительное (дійсни), условное (умовний) и повелительное (наказовий). Семантически выделяется также форма побудительного наклонения, кроме того, значение побуждения может быть выражено формами условного наклонения[98].
К формам изъявительного наклонения относят формы глаголов, выражающих реальное действие или состояние в настоящем, прошлом или будущем времени: дивлюся «смотрю», дивився «смотрел», дивитимуся «буду смотреть»[99].
В повелительном наклонении употребляются только формы глаголов 2-го лица: в единственном числе — дивись «смотри», пиши «пиши», бери «бери», сядь «сядь», стань «стань», їж «ешь», дай «дай»; во множественном числе — дивiться «смотрите», пишiть «пишите», берiть «берите», сядьте «сядьте», станьте «станьте», їжте «ешьте», дайте «дайте». Кроме того, формы повелительного наклонения могут быть образованы и для 1-го лица множественного числа: пишiмо «пишем!» берiмо «возьмём!», сядьмо «сядем!» станьмо «станем!», їжмо «едим!», даймо «дадим!». Значение повелительного наклонения 3-го лица может быть выражено аналитическим способом — сложением основных глаголов в форме настоящего времени с повелительными частицами хай «пусть», нехай «пускай»: хай (нехай) несе «пусть (пускай) несёт», хай (нехай) несуть «пусть (пускай) несут»[100][101]. Побудительное наклонение передаёт ослабленное значение апеллятивности и может употребляться только для форм 1-го лица множественного числа: подивимось «посмотрим!», ходiмо «идём!», «пошли!»[99].
Условное наклонение образуется сложением причастий (с личными окончаниями) с условной частицей би (б) «бы» («б»): зробив би, якби хотiв «сделал бы, если бы хотел». Формы условного наклонения могут выражать также значение побуждения к действию: Ти б зробив що-небудь «Ты бы сделал что-нибудь!»[98].
- Неличные формы
Причастия употребляются весьма ограничено. Активные причастия прошедшего времени образуются только от непереходных глаголов, как правило совершенного вида: розквітлий, облізлий; пассивные — от переходных глаголов: зроблений, розписаний; реже (в основном, в научном стиле) употребляются активные причастия настоящего времени: зростаючий, оновлюючий.
Есть деепричастия совершенного вида (прошедшего времени) —зробивши и несовершенного вида (настоящего времени) — роблячи.
Наречие
Наречия в украинском языке образуют несколько групп, различающихся по происхождению и словообразовательной структуре. В первую очередь, это отадъективные качественно-определительные наречия: добре «хорошо», близько «близко» и т. п. Помимо них к наречиям относятся формы косвенных падежей той или иной части речи: формы существительных (бiгом «бегом», додому «домой», вгорi «наверху»), прилагательных (вручну «вручную», востаннє «в последний раз», по-батькiвському «по-отечески»), числительных (вдвоє «вдвое», по-друге «во-вторых»), местоимений (зовсiм «совсем», потiм «потом»), деепричастий (сидячи «сидя», нехотя «нехотя») и т. д. Качественно-определительные наречия с суффиксами -о, -е образуют степени сравнения: добре — краще «лучше», найкраще «лучше всего»; близько — ближче «ближе», найближче «ближе всего»[102].
Лексика
Основу лексики украинского языка составляют слова общеславянского происхождения: земля, голова, рука, нога, око, син «сын», правда, лiто «лето», зима, жито «рожь», риба «рыба», бик «бык», кiнь «конь», бджола «пчела», косити «косить», носити «носить», бiлий «белый», два, я, ми «мы», за и т. д., а также слова общевосточнославянского происхождения: сiм’я «семья», бiлка «белка», собака, коромисло «коромысло», кiвш «ковш», сизий «сизый», хороший, сорок, дев’яносто «девяносто» и т. д.. При этом большое количество общевосточнославянских слов изменило своё значение в сравнении с лексикой русского и белорусского языков: чоловiк «супруг», «муж», «мужчина» (рус. человек, бел. чалавек — укр. людина «человек»), дружина «супруга», питати «спрашивать» и т. д.[103]
Ряд украинских слов представляет собой региональную восточнославянскую лексику и локальные заимствования из других языков: бабрати «пачкать», бажаний «желанный», байдужий «безразличный», баритися «медлить», взагалi «вообще» и т. д.[104]
Важнейшими заимствованиями украинского языка являются грецизмы, латинизмы, полонизмы, русизмы (включая иноязычные заимствования через русский язык), тюркизмы, германизмы. В настоящее время основной источник заимствований — английский язык[105].
В XVIII—XX веках слова из западноевропейских языков заимствовались через русский язык (в восточной части Украины) и или польский язык (в Галиции), либо деятели украинской культуры вводили слова западноевропейского происхождения непосредственно из этих языков (причём русский и польский языки стимулировали заимствование своим примером)[106].
Согласно исследованиям А. Ф. Журавлёва, на уровне праславянской лексики ближе друг к другу белорусский и украинский языки, оба этих языка в свою очередь лексически ближе к наречиям русского языка. Далее, к украинскому близкими являются (по мере убывания лексических сходств) польский, словацкий, чешский, словенский и болгарский языки[107]. К. Н. Тищенко полагает, что лексика украинского языка имеет много общего с белорусским (84 % общей лексики), польским (70 % общей лексики)[108], словацким (68 % общей лексики) и русским (62 % общей лексики) языками (для сравнения у русского с болгарским 73 % общей лексики, с сербским — 66 %, с польским — 65 %, а у немецкого с датским — 59 %[109]). На уровне разговорного языка много общего с русским и белорусским, литературный язык (термины, понятия и т. п.) имеет много общего с польским и словацким.
Близость лексики с польским языком и отличие от русского объясняются как сохранением в обоих языках древней славянской лексики, утраченной в современном русском («або», «вапно», «коло»,…) так и значительными взаимными польско-украинскими языковыми контактами (прослеживаются ещё со времён Киевской Руси) при почти полном отсутствии (церковно)славянизмов, составляющих заметную долю русского словаря. Примеры польских заимствований: певен (певний) (<праслав. *ръvьnъ(jь) — pewien, pewny, при украинском происхождении должны было бы быть *повний, так как связано со словом уповати (< *у-пъв-ати); хлопець (но холоп) — польск. chłopiec (chłop); червоний — польск. czerwony (стропольс. czyr(z)wiony) (где украинское диалектное черлений < др.-рус. чьрвлєнꙑй); строкатий (< *срокатий) — польск. srokaty (сравни сорока, диал. сорокатий — польск. sroka «сорока») и другие.[108]
Согласно исследованиям украинских лингвистов (К. Н. Тищенко и других), лексически ближайшим к украинскому является белорусский язык (84 % общей лексики), затем польский (70 %), сербский (68 %) и русский язык (62 %)[109]. В работах российских учёных даются иные значения. Так, А. Ф. Журавлёв полагает, что на уровне праславянской лексики наиболее близки друг к другу белорусский и украинский языки, оба этих языка в свою очередь лексически ближе к наречиям русского языка. Далее, к украинскому близкими являются (по мере убывания лексических сходств) польский, словацкий, чешский, словенский и болгарский языки[107]. Т. И. Вендина, исследовавшая лексические материалы ОЛА, также отмечает высокую степень лексического единства восточнославянских языков по отношению к другим славянским языкам[110].
Специфика языка обнаруживается в словообразовательных моделях и наиболее рельефно в лексике — в т. н. лексических украинизмах[111].
Заметно влияние украинского языка на другие славянские языки, особенно на польский[112], а также на русский язык и белорусский язык. В польский были заимствованы украинские слова «czereśnia» — черешня, в русский «галушки» — галушки, румынский[113][114] «ştiucă» — щука, «holub» — голубь и т. д.).
Влияние украинского языка испытывала также лексика южнорусского наречия русского языка. Наиболее заметно это влияние на Нижнем Дону: байдюже, драбина, жменя, заевый, кодра, кохать, нехай, нехаянный, позычить, репаться, трохи, трошки, шлях, шукать и др. При этом, часть из заимствованных слов польского происхождения[115].
См. также
Напишите отзыв о статье "Украинский язык"
Примечания
- Комментарии
- ↑ До начала XX века были употребительны такие названия украинского языка, как «малорусский язык» и «малороссийский язык»; кроме того, до начала XX века на Западной Украине сохранялось название по отношению к своему языку — «руський»; известен также термин «южнорусский язык», характерный для некоторых научных работ XIX века.
- Источники
- ↑ 1 2 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокEncartaне указан текст - ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокSIL_Internationalне указан текст - ↑ 1 2 3 4 5 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 513.
- ↑ 1 2 3 Русанівський В. М.. [izbornyk.org.ua/ukrmova/um123.htm Українська мова] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Проверено 18 мая 2013)
- ↑ 1 2 3 4 5 Пилинский Н. Н. [tapemark.narod.ru/les/533b.html Украинский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 513—515.
- ↑ [archive.is/20120805123243/www.president.gov.ua/ru/content/chapter01.html Конституция Украины // ст. 10-я]
- ↑ [conventions.coe.int/treaty/Commun/ListeDeclarations.asp?NT=148&CM=1&DF=&CL=ENG&VL=1 List of declarations made with respect to treaty No. 148. European Charter for Regional or Minority Languages]. Совет Европы (21.10.2014). Проверено 18 мая 2013.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 514—515.
- ↑ 1 2 3 [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=ukr Ethnologue report for language code: ukr]
- ↑ [2001.ukrcensus.gov.ua/rus/regions/select_reg5/?botton=cens_db&box=5.1W&k_t=00&p=0&rz=1_1&rz_b=2_1%20%20%20%20%20%20%20%20%20%20%20%20&n_page=1 Всеукраинская перепись населения 2001. Регионы Украины. Результат выбора. Распределение населения по национальности и родному языку. Украина]. Государственный комитет статистики Украины (2003—2004). Проверено 18 мая 2013.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 515—516.
- ↑ Журавский А. И. [www.philology.ru/linguistics3/zhuravsky-78.htm Деловая письменность в системе старобелорусского литературного языка] // Восточнославянское и общее языкознание. — М., 1978. — С. 185—191.
- ↑ Иванов Вяч. Вс. [kogni.narod.ru/gediminas.htm Славянские диалекты в соотношении с другими языками ВКЛ] // Славянское языкознание. XIII международный съезд славистов. Любляна, 2003 г. Доклады российской делегации. — М.: «Индрик», 2003.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 517.
- ↑ 1 2 Булич С.Малорусское наречие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ термин «Малая Русь» возник в конце тринадцатого или начале четырнадцатого века. В 1303 константинопольский патриарх по настоянию короля Юрия I согласился учредить в Галиче митрополичью кафедру, новый прелат получил титул Митрополита Малой Руси (по-гречески — Μικρα Ρωσια, по-латыни — Russia Minor). - Г.В. Вернадский. Глава IV, Распад Золотой Орды и возрождение Реси, 1. Две Руси // [gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv304.htm#vgv304para01 История России, том 3. Монголы и Русь] = A History of Russia. V. I-V. New Haven, 1943-69.
- ↑ Сучасна українська мова : Підручник / Пономарів О. Д., Різун В. В., Шевченко Л. Ю. та ін.; за ред. Пономарева О. Д. — вид.2-ге —К. : Либідь , 2001—400 с. — ISBN 966-06-0173-5. — стор. 5
- ↑ Васенко Л. А., Дубічинський В. В., Кримець О. М. Фахова українська мова. Центр учбової літератури — К., 2007. — стор. 7
- ↑ Семчинський C. В. [litopys.org.ua/ukrmova/um09.htm Генеалогічні класифікація мов] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9
- ↑ Беларуска-украінскіе ізалексы. — Мінск, 1971. — 125 с.
- ↑ Сцяцко П. У. Словаутваральныя регіяналізмы беларускай мовы, агульные з украінскай мовай // Проблеми дослідження діалектної лексики і фразеології української мови. Тези доповідей. — Ужгород, 1978. — С. 66-67.
- ↑ Янкова Т. С. Із спостережень над перехідними говірками між українською та білоруською мовами (за матеріалами фразеології) // Праці ХІІ Республіканської діалектологічної наради. — К.: Наук. думка, 1971. — С. 382—388.
- ↑ Бузук П. Взаємовідносини між укр. та білорус. мовами. «Зап. Істор.-філол. відділу УАН», 1926, кн. 7 — 8
- ↑ Гумецька Л. Л. Уваги до укр.-білорус. мовних зв’язків періоду XIV—XVII ст. // Дослідження з укр. та рос. мов. К., 1964
- ↑ Анічэнка У. В. Беларус.-укр. пісьмовамоуныя сувязі. Мінск, 1969
- ↑ С. В. Семчинський Типологічна класифікація мов // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 513—514.
- ↑ Бирилло Н. В., Мацкевич Ю. Ф., Михневич А. Е., Рогова Н. В. Восточнославянские языки. Белорусский язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 590—591. — ISBN 5-87444-216-2.
- ↑ Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — 2-е изд. — М.: «Едиториал УРСС», 2004. — С. 74. — 176 с. — ISBN 5-354-00917-0.
- ↑ Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — 2-е изд. — М.: «Едиториал УРСС», 2004. — С. 112. — 176 с. — ISBN 5-354-00917-0.
- ↑ Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — 2-е изд. — М.: «Едиториал УРСС», 2004. — С. 123. — 176 с. — ISBN 5-354-00917-0.
- ↑ 1 2 [2001.ukrcensus.gov.ua/rus/results/general/language/ Языковой состав населения Украины]
- ↑ [www.mukachevo.net/ua/blogs/view_post/516-українська-інтернет-статистика Українська інтернет-статистика]. (укр.)
- ↑ [blogosphere.com.ua/2010/10/24/ukrainian-blogosphere-stats/ Статистика української блогосфери 2010 та про що вона свідчить]. (укр.)
- ↑ [www.google.com.ua/ «Google.com.ua»]
- ↑ [www.yandex.ua/ «Яндекс.ua»]
- ↑ [www.bing.com/ «Bing»]
- ↑ [meta.ua/ua/ «Мета»]
- ↑ [uaport.net/uk «Uaport.net»]
- ↑ [kremlin.ru/events/president/news/20605 Договор между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов], Статья 3
- ↑ Никончук М. В. [izbornyk.org.ua/ukrmova/um161.htm Північне наріччя] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Проверено 18 мая 2013)
- ↑ Гриценко П. Е. [litopys.org.ua/ukrmova/um159.htm Південно-західне наріччя] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Проверено 18 мая 2013)
- ↑ Железняк М. Г. [izbornyk.org.ua/ukrmova/um160.htm Південно-східне наріччя] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Проверено 18 мая 2013)
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 515.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 545.
- ↑ На месте праславянского о после всех согласных, а также на месте праславянского ѣ после согласных, кроме д, т, з, с, ц, л, н, р: *ночь > ніч /nit͡ʃ/, *вѣра > віра /wirɑ/.
- ↑ На месте праславянского ѣ после д, т, з, с, ц, л, н, р: *сѣно > сіно /sʲinɔ/.
- ↑ Обычно в начале слова: інший /ɪnʃɪj/, а также в слове хіба /xɪbɑ/.
- ↑ На стыке двух частей слова, где первая заканчивается на /ʲ/, а вторая начинается на /ɪ/: синій /sɪnʲɪj/ = синь-ий.
- ↑ На стыке двух частей слова, где первая заканчивается на /j/, а вторая начинается на /ɪ/: країна /krɑjɪnɑ/ = край-ин-а.
- ↑ Многие носители украинского языка заменяют этот звук звуковым сочетанием /xw/ (изредка /kw/), которое перед губными гласными /ɔ/ и /u/ упрощается до /x/. Причина этого явления — отсутствие в коренных украинских словах и давних заимствованиях как самого звука /f/, так и его звонкого аналога /v/. В некоторых случаях это произношение закрепилось орфографически: хвіртка < пол. forta < нем. Pforte; квасоля < пол. fasola < ср.-в.-н. fasôl < лат. phaseolus < греч. φάσηλος, хура < пол. fura < нем. Fuhre. Однако у многих подобная звуковая замена наталкивалась и наталкивается на неодобрительное отношение, имеющее социальные корни, поскольку продолжительное время языками элиты в различных частях Украины были польский и русский. В этих языках звук [f] развился на естественной основе, в результате оглушения звука [v] в конечной позиции или в результате фонетической ассимиляции: правка [prafka], лев [lʲef], twój [tfuj], wstrząs [fstʂɔ̃s].
- ↑ [litopys.org.ua/rizne/mitch.htm Віталій Мітченко. Мистецтво скоропису в просторі українського бароко]
- ↑ Всероссийский «словарь-толкователь» / Под ред. В. В. Жукова. — 1-е изд. — СПб.: А. А. Каспари, 1893—1895. — Т. 1. — С. 445.
- ↑ [www.ji.lviv.ua/n23texts/chornovol.htm Ігор Чорновол. Латинка в українському правописі: ретроспектива і perspektyva]
- ↑ Український правопис. Київ: Наукова думка, 1993. С. 3
- ↑ Переиздание 2012 года: [izbornyk.org.ua/pravopys/pravopys2012.htm Український правопис. — К.: Наук. думка, 2012.]
- ↑ Історія української мови. //Українська мова. Енциклопедія. — ІНСТИТУТ МОВОЗНАВСТВА імені О. О. Потебні НАН України, Київ, видавництво «Українська энциклопедія», видання друге, 2004, стр. 235—239
- ↑ 1 2 Давньоруська мова. //Українська мова. Енциклопедія. — ІНСТИТУТ МОВОЗНАВСТВА імені О. О. Потебні НАН України, Київ, видавництво «Українська энциклопедія», видання друге, 2004, стр. 129—130
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/4655/Украинский Литературная энциклопедия] / В. М. Фриче, А. В. Луначарский. — Москва: Издательство Коммунистической академии, 1929—1939. — Т. 11.
- ↑ Хабургаев, 2005, с. 418.
- ↑ Хабургаев, 2005, с. 420.
- ↑ Зализняк, Шевелёва, 2005, с. 438.
- ↑ Зализняк, 2004, с. 7.
- ↑ 1 2 [www.polit.ru/article/2006/11/30/zalizniak/publisher = www.polit.ru Новгородская Русь по берестяным грамотам - ПОЛИТ.РУ]. Проверено 11 октября 2015.
- ↑ Иванов В. В. [tapemark.narod.ru/les/143c.html Древнерусский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
- ↑ [elementy.ru/lib/431649 Об истории русского языка]. elementy.ru. Проверено 11 октября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 [www.vuzlib.com.ua/articles/book/31015-EHtnojazykovaja_prinadlezhnost/4.html Этноязыковая принадлежность руськой мовы во времена великого княжества литовского и речи посполитой - страница 4 : Моя бібліотека]. www.vuzlib.com.ua. Проверено 11 октября 2015.
- ↑ [www.philology.ru/linguistics3/zhuravsky-78.htm Журавский - Деловая письменность в системе старобелорусского языка]. www.philology.ru. Проверено 11 октября 2015.
- ↑ [ru.wikisource.org/wiki/МЭСБЕ/Украинская_литература МЭСБЕ/Украинская литература]. Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
- ↑ Andrii Danylenko. The New Ukrainian Standard Language of 1798: Tradition vs. Innovation // American Contributions to th 14th International Congress of Slavists, Ohrid 2008. Ed. by Christina Y. Bethin. — Vol. 1: Linguistics. — Bloomington: Slavica Publishers, 2008. — PP. 59-74.
- ↑ [litopys.org.ua/shevchenko/shev511.htm Букварь южнорусский]
- ↑ Вопросы русификации украинского населения Российской империи рассматриваются в статье Алексея Миллера, РОССИЯ И РУСИФИКАЦИЯ УКРАИНЫ В XIX ВЕКЕ,[litopys.org.ua/vzaimo/vz12.htm]
- ↑ [www.ras.ru/FStorage/download.aspx?id=aae9c0ba-ceae-4cae-96f4-775bed1b4a53 с. 89]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97.php?reg=78 Распределение населения по родному языку, Одесса]
- ↑ 1 2 3 Українська мова. Енциклопедія. «Українська енциклопедія» ім. М. П. Бажана, Київ, 2004. Статья «НОВА УКРАЇНСЬКА ЛІТЕРАТУРНА МОВА»
- ↑ 1 2 М. А. Жовтобрюх, Б. М. Кулик. Курс сучасної української літературної мови. Частина 1. — Видавництво «Радянська школа», Київ, 1965. С. 6—7
- ↑ Коструба П. П. Коструба. Фонологічна система української літературної мови. Чергування фонем і його функції // Сучасна українська літературна мова. Вступ. Фонетика / Відп. ред. М. А. Жовтобрюх. — К., 1969.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 519.
- ↑ Жовтобрюх М. А.. [izbornyk.org.ua/ukrmova/um187.htm Двоїна] // Українська мова: Енциклопедія. — Киев: Українська енциклопедія, 2000. ISBN 966-7492-07-9 (Проверено 18 мая 2013)
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 100—101.
- ↑ 1 2 3 4 5 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 527.
- ↑ 1 2 Алексієнко Л. А. [www.mova.info/pidruchn.aspx Морфологія. Прикметник. Прикметник: загальне поняття. Лексико-граматичні розряди прикметника]. Онлайн підручник з української мови. Проверено 4 марта 2015.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 104—105.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 105—107.
- ↑ 1 2 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 528.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 533.
- ↑ 1 2 3 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 534.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 524.
- ↑ Алексієнко Л. А. [www.mova.info/pidruchn.aspx Морфологія. Дієслово. Стан дієслова]. Онлайн підручник з української мови. Проверено 4 марта 2015.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 159—160.
- ↑ 1 2 Алексієнко Л. А. [www.mova.info/pidruchn.aspx Морфологія. Дієслово. Час дієслова. Творення і дієвідмінювання дієслів у теперішньому часі]. Онлайн підручник з української мови. Проверено 4 марта 2015.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 169.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 169—172.
- ↑ 1 2 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 535.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 172—173.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 173.
- ↑ 1 2 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 525—526.
- ↑ 1 2 Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 525.
- ↑ Граматика української мови, 1993, с. 173—174.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 534—535.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 529.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 540.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 540—541.
- ↑ Жовтобрюх, Молдован, 2005, с. 541.
- ↑ litopys.org.ua/djvu/etymolog_slovnyk_tom1.djvu
- ↑ 1 2 Журавлёв А. Ф. [www.inslav.ru/images/stories/pdf/1994_Zhuravlev.pdf Лексико-статическое моделирование системы славянского языкового родства]. — М.: Индрик, 1994. — С. 145—147. — ISBN 5-85759-006-X.
- ↑ 1 2 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокupjakне указан текст - ↑ 1 2 [langs.com.ua/movy/zapoz/2.htm Мови Європи: відстані між мовами за словниковим складом]. (укр.)
- ↑ Вендина Т. И. Русские диалекты в общеславянском контексте (лексика). — М.: Институт славяноведения РАН, 2009. — С. 75—80. — ISBN 978-5-75760-203-5.
- ↑ Українська мова серед інших слов’янських: етнологічні та граматичні параметри: Монографія / О. Царук. — Дніпропетровськ: Наука і освіта, 1998. — 324 с.
- ↑ [www.nbuv.gov.ua/portal/Natural/Vdpu/Soc_komun/2008_1/45.html Харченко І. До проблеми польсько-українських мовних зв’язків]
- ↑ [ruthenia.info/txt/tyschenkok/eyl/11.html Костянтин Тищенко. Мови Європи.]
- ↑ [litopys.org.ua/ukrmova/um130.htm С. В. Семчинський Українсько-Румунські мовні контакти]
- ↑ newstar.rinet.ru/~minlos/RussianDialects/Bol%20tolk%20slovar%27%20don%20kazachestva.pdf
Литература
- Безпояско О. К., Городеньска К. Г., Русанівський В. М. Граматика української мови. Морфологія: Підручник. — К.: «Либідь», 1993. — 336 с. — ISBN 5-325-00173-6.
- Жовтобрюх М. А., Молдован А. М. Восточнославянские языки. Украинский язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 513—548. — ISBN 5-87444-216-2.
- Зализняк А. А. [gramoty.ru/?id=dnd Древненовгородский диалект]. — 2-е издание, переработанное с учетом материала находок 1995—2003 гг. — М.: «Языки славянской культуры», 2004. — 872 с. — ISBN 5-94457-165-9. (Проверено 30 мая 2014).
- Зализняк А. А., Шевелёва М. Н. Восточнонославянские языки. Древненовгородский диалект // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 438—444. — ISBN 5-87444-216-2..
- Мацько Л.І., Сидоренко О. М. Українська мова: Посібник. — 2-ге вид., стер. — К.: Либідь, 1996. — 432 с.
- Пономарів О. Стилістика сучасної української мови. — К.: Либідь, 1992.
- Українська мова. Енциклопедія. «Українська енциклопедія» ім. М. П. Бажана, Київ — 2004.
- Українська мова: Підручник: Ч.1 / Т. К. Бурлака, В. О. Горпинич, П. С. Дудик та ін.; За ред. П. С. Дудика. — К.: Вища шк., 1993. — 415 с.: іл.
- Хабургаев Г. А. Восточнославянские языки. Древнерусский язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 418—438. — ISBN 5-87444-216-2.
- Дуличенко А. Д. Введение в славянскую филологию. — 2-е изд., стер. — М.: «Флинта», 2014. — 720 с. — ISBN 978-5-9765-0321-2.
Ссылки
|
Украинский язык в Викисловаре? |
|---|---|
|
Украинский язык в Викицитатнике? |
- [www.linguist.univ.kiev.ua/WINS/pidruchn/index.htm Електронний підручник з сучасної української мови] (укр.). Лабораторія комп'ютерної лінгвістики. (Проверено 4 марта 2015)
- [sum.in.ua/ Толковый «Словарь украинского языка» в 11 т. (1970—1980)] (укр.)
- [www.ulif.org.ua/dictua/ «Словари Україны on-line»: грамматический словарь, словари синонимов, антонимов, фразеологии] (укр.)
- [r2u.org.ua/ Сборник русско-украинских словарей онлайн] (словарь Крымского-Ефремова, Гринченка, современный словарь и др.) (укр.)
- [www.ukrmova.com Уроки украинского языка]
- [www.internetpolyglot.com/russian/lessons-uk-ru Игровые уроки украинского языка на Интернет Полиглоте ]
- [franklang.ru/44/index.php?option=com_content&view=category&id=31&Itemid=57 Материалы для освоения украинского языка] на мультиязыковом проекте [www.franklang.ru Ильи Франка]
- [r2u.org.ua/wiki/keyboard/UkrainianUnicode Раскладка украинского языка с апострофом, русскими буквами и др. типографическими символами для стандартной клавиатуры] (укр.)
- Раздел Викисловаря на украинском языке
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Украинский язык
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая.
С дворовыми он не любил иметь никакого дела, называл их дармоедами и, как все говорили, распустил и избаловал их; когда надо было сделать какое нибудь распоряжение насчет дворового, в особенности когда надо было наказывать, он бывал в нерешительности и советовался со всеми в доме; только когда возможно было отдать в солдаты вместо мужика дворового, он делал это без малейшего колебания. Во всех же распоряжениях, касавшихся мужиков, он никогда не испытывал ни малейшего сомнения. Всякое распоряжение его – он это знал – будет одобрено всеми против одного или нескольких.
Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека потому только, что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека потому, что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и чего не должно; но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он часто говаривал с досадой о какой нибудь неудаче или беспорядке: «С нашим русским народом», – и воображал себе, что он терпеть не может мужика.
Но он всеми силами души любил этот наш русский народ и его быт и потому только понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, которые приносили хорошие результаты.
Графиня Марья ревновала своего мужа к этой любви его и жалела, что не могла в ней участвовать, но не могла понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром. Она не могла понять, отчего он бывал так особенно оживлен и счастлив, когда он, встав на заре и проведя все утро в поле или на гумне, возвращался к ее чаю с посева, покоса или уборки. Она не понимала, чем он восхищался, рассказывая с восторгом про богатого хозяйственного мужика Матвея Ермишина, который всю ночь с семьей возил снопы, и еще ни у кого ничего не было убрано, а у него уже стояли одонья. Она не понимала, отчего он так радостно, переходя от окна к балкону, улыбался под усами и подмигивал, когда на засыхающие всходы овса выпадал теплый частый дождик, или отчего, когда в покос или уборку угрожающая туча уносилась ветром, он, красный, загорелый и в поту, с запахом полыни и горчавки в волосах, приходя с гумна, радостно потирая руки, говорил: «Ну еще денек, и мое и крестьянское все будет в гумне».
Еще менее могла она понять, почему он, с его добрым сердцем, с его всегдашнею готовностью предупредить ее желания, приходил почти в отчаяние, когда она передавала ему просьбы каких нибудь баб или мужиков, обращавшихся к ней, чтобы освободить их от работ, почему он, добрый Nicolas, упорно отказывал ей, сердито прося ее не вмешиваться не в свое дело. Она чувствовала, что у него был особый мир, страстно им любимый, с какими то законами, которых она не понимала.
Когда она иногда, стараясь понять его, говорила ему о его заслуге, состоящей в том, что он делает добро своих подданных, он сердился и отвечал: «Вот уж нисколько: никогда и в голову мне не приходит; и для их блага вот чего не сделаю. Все это поэзия и бабьи сказки, – все это благо ближнего. Мне нужно, чтобы наши дети не пошли по миру; мне надо устроить наше состояние, пока я жив; вот и все. Для этого нужен порядок, нужна строгость… Вот что!» – говорил он, сжимая свой сангвинический кулак. «И справедливость, разумеется, – прибавлял он, – потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает».
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что нибудь для других, для добродетели, – все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. «Хозяин был… Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово – хозяин!»
Одно, что мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, это была его вспыльчивость в соединении с старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.
Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо, и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары. Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. Графиня Марья, краснея, бледнея и поджимая губы, сидела все так же, опустив голову, и ничего не отвечала на слова мужа.
– Эдакой наглый мерзавец, – говорил он, горячась при одном воспоминании. – Ну, сказал бы он мне, что был пьян, не видал… Да что с тобой, Мари? – вдруг спросил он.
Графиня Марья подняла голову, хотела что то сказать, но опять поспешно потупилась и собрала губы.
– Что ты? что с тобой, дружок мой?..
Некрасивая графиня Марья всегда хорошела, когда плакала. Она никогда не плакала от боли или досады, но всегда от грусти и жалости. И когда она плакала, лучистые глаза ее приобретали неотразимую прелесть.
Как только Николай взял ее за руку, она не в силах была удержаться и заплакала.
– Nicolas, я видела… он виноват, но ты, зачем ты! Nicolas!.. – И она закрыла лицо руками.
Николай замолчал, багрово покраснел и, отойдя от нее, молча стал ходить по комнате. Он понял, о чем она плакала; но вдруг он не мог в душе своей согласиться с ней, что то, с чем он сжился с детства, что он считал самым обыкновенным, – было дурно.
«Любезности это, бабьи сказки, или она права?» – спрашивал он сам себя. Не решив сам с собою этого вопроса, он еще раз взглянул на ее страдающее и любящее лицо и вдруг понял, что она была права, а он давно уже виноват сам перед собою.
– Мари, – сказал он тихо, подойдя к ней, – этого больше не будет никогда; даю тебе слово. Никогда, – повторил он дрогнувшим голосом, как мальчик, который просит прощения.
Слезы еще чаще полились из глаз графини. Она взяла руку мужа и поцеловала ее.
– Nicolas, когда ты разбил камэ? – чтобы переменить разговор, сказала она, разглядывая его руку, на которой был перстень с головой Лаокоона.
– Нынче; все то же. Ах, Мари, не напоминай мне об этом. – Он опять вспыхнул. – Даю тебе честное слово, что этого больше не будет. И пусть это будет мне память навсегда, – сказал он, указывая на разбитый перстень.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глаза перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
– Мари, ты, верно, меня презираешь? – говорил он ей. – Я стою этого.
– Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться, – с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.
В дворянском обществе губернии Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его. И за это то одни считали его гордым, другие – глупым человеком. Все время его летом, с весеннего посева и до уборки, проходило в занятиях по хозяйству. Осенью он с тою же деловою серьезностию, с которою занимался хозяйством, предавался охоте, уходя на месяц и на два в отъезд с своей охотой. Зимой он ездил по другим деревням и занимался чтением. Чтение его составляли книги преимущественно исторические, выписывавшиеся им ежегодно на известную сумму. Он составлял себе, как говорил, серьезную библиотеку и за правило поставлял прочитывать все те книги, которые он покупал. Он с значительным видом сиживал в кабинете за этим чтением, сперва возложенным на себя как обязанность, а потом сделавшимся привычным занятием, доставлявшим ему особого рода удовольствие и сознание того, что он занят серьезным делом. За исключением поездок по делам, бо льшую часть времени зимой он проводил дома, сживаясь с семьей и входя в мелкие отношения между матерью и детьми. С женой он сходился все ближе и ближе, с каждым днем открывая в ней новые душевные сокровища.
Соня со времени женитьбы Николая жила в его доме. Еще перед своей женитьбой Николай, обвиняя себя и хваля ее, рассказал своей невесте все, что было между ним и Соней. Он просил княжну Марью быть ласковой и доброй с его кузиной. Графиня Марья чувствовала вполне вину своего мужа; чувствовала и свою вину перед Соней; думала, что ее состояние имело влияние на выбор Николая, не могла ни в чем упрекнуть Соню, желала любить ее; но не только не любила, а часто находила против нее в своей душе злые чувства и не могла преодолеть их.
Однажды она разговорилась с другом своим Наташей о Соне и о своей к ней несправедливости.
– Знаешь что, – сказала Наташа, – вот ты много читала Евангелие; там есть одно место прямо о Соне.
– Что? – с удивлением спросила графиня Марья.
– «Имущему дастся, а у неимущего отнимется», помнишь? Она – неимущий: за что? не знаю; в ней нет, может быть, эгоизма, – я не знаю, но у нее отнимется, и все отнялось. Мне ее ужасно жалко иногда; я ужасно желала прежде, чтобы Nicolas женился на ней; но я всегда как бы предчувствовала, что этого не будет. Она пустоцвет, знаешь, как на клубнике? Иногда мне ее жалко, а иногда я думаю, что она не чувствует этого, как чувствовали бы мы.
И несмотря на то, что графиня Марья толковала Наташе, что эти слова Евангелия надо понимать иначе, – глядя на Соню, она соглашалась с объяснением, данным Наташей. Действительно, казалось, что Соня не тяготится своим положением и совершенно примирилась с своим назначением пустоцвета. Она дорожила, казалось, не столько людьми, сколько всей семьей. Она, как кошка, прижилась не к людям, а к дому. Она ухаживала за старой графиней, ласкала и баловала детей, всегда была готова оказать те мелкие услуги, на которые она была способна; но все это принималось невольно с слишком слабою благодарностию…
Усадьба Лысых Гор была вновь отстроена, но уже не на ту ногу, на которой она была при покойном князе.
Постройки, начатые во времена нужды, были более чем просты. Огромный дом, на старом каменном фундаменте, был деревянный, оштукатуренный только снутри. Большой поместительный дом с некрашеным дощатым полом был меблирован самыми простыми жесткими диванами и креслами, столами и стульями из своих берез и работы своих столяров. Дом был поместителен, с комнатами для дворни и отделениями для приезжих. Родные Ростовых и Болконских иногда съезжались гостить в Лысые Горы семьями, на своих шестнадцати лошадях, с десятками слуг, и жили месяцами. Кроме того, четыре раза в год, в именины и рожденья хозяев, съезжалось до ста человек гостей на один два дня. Остальное время года шла ненарушимо правильная жизнь с обычными занятиями, чаями, завтраками, обедами, ужинами из домашней провизии.
Выл канун зимнего Николина дня, 5 е декабря 1820 года. В этот год Наташа с детьми и мужем с начала осени гостила у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим особенным делам, как он говорил, на три недели, и где он теперь проживал уже седьмую. Его ждали каждую минуту.
5 го декабря, кроме семейства Безуховых, у Ростовых гостил еще старый друг Николая, отставной генерал Василий Федорович Денисов.
6 го числа, в день торжества, в который съедутся гости, Николай знал, что ему придется снять бешмет, надеть сюртук и с узкими носками узкие сапоги и ехать в новую построенную им церковь, а потом принимать поздравления и предлагать закуски и говорить о дворянских выборах и урожае; но канун дня он еще считал себя вправе провести обычно. До обеда Николай поверил счеты бурмистра из рязанской деревни, по именью племянника жены, написал два письма по делам и прошелся на гумно, скотный и конный дворы. Приняв меры против ожидаемого на завтра общего пьянства по случаю престольного праздника, он пришел к обеду и, не успев с глазу на глаз переговорить с женою, сел за длинный стол в двадцать приборов, за который собрались все домашние. За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена, трое детей, гувернантка, гувернер, племянник с своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иваныч, архитектор князя, живший в Лысых Горах на покое.
Графиня Марья сидела на противоположном конце стола. Как только муж сел на свое место, по тому жесту, с которым он, сняв салфетку, быстро передвинул стоявшие перед ним стакан и рюмку, графиня Марья решила, что он не в духе, как это иногда с ним бывает, в особенности перед супом и когда он прямо с хозяйства придет к обеду. Графиня Марья знала очень хорошо это его настроение, и, когда она сама была в хорошем расположении, она спокойно ожидала, пока он поест супу, и тогда уже начинала говорить с ним и заставляла его признаваться, что он без причины был не в духе; но нынче она совершенно забыла это свое наблюдение; ей стало больно, что он без причины на нее сердится, и она почувствовала себя несчастной. Она спросила его, где он был. Он отвечал. Она еще спросила, все ли в порядке по хозяйству. Он неприятно поморщился от ее ненатурального тона и поспешно ответил.
«Так я не ошибалась, – подумала графиня Марья, – и за что он на меня сердится?» В тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала недоброжелательство к себе и желание прекратить разговор. Она чувствовала, что ее слова были неестественны; но она не могла удержаться, чтобы не сделать еще несколько вопросов.
Разговор за обедом благодаря Денисову скоро сделался общим и оживленным, и графиня Марья не говорила с мужем. Когда вышли из за стола и пришли благодарить старую графиню, графиня Марья поцеловала, подставляя свою руку, мужа и спросила, за что он на нее сердится.
– У тебя всегда странные мысли; и не думал сердиться, – сказал он.
Но слово всегда отвечало графине Марье: да, сержусь и не хочу сказать.
Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня, желавшие из ревности несогласия между ними, не могли найти предлога для упрека; но и между ними бывали минуты враждебности. Иногда, именно после самых счастливых периодов, на них находило вдруг чувство отчужденности и враждебности; это чувство являлось чаще всего во времена беременности графини Марьи. Теперь она находилась в этом периоде.
– Ну, messieurs et mesdames, – сказал Николай громко и как бы весело (графине Марье казалось, что это нарочно, чтобы ее оскорбить), – я с шести часов на ногах. Завтра уж надо страдать, а нынче пойти отдохнуть. – И, не сказав больше ничего графине Марье, он ушел в маленькую диванную и лег на диван.
«Вот это всегда так, – думала графиня Марья. – Со всеми говорит, только не со мною. Вижу, вижу, что я ему противна. Особенно в этом положении». Она посмотрела на свой высокий живот и в зеркало на свое желто бледное, исхудавшее лицо с более, чем когда нибудь, большими глазами.
И все ей стало неприятно: и крик и хохот Денисова, и разговор Наташи, и в особенности тот взгляд, который на нее поспешно бросила Соня.
Соня всегда была первым предлогом, который избирала графиня Марья для своего раздражения.
Посидев с гостями и не понимая ничего из того, что они говорили, она потихоньку вышла и пошла в детскую.
Дети на стульях ехали в Москву и пригласили ее с собою. Она села, поиграла с ними, но мысль о муже и о беспричинной досаде его не переставая мучила ее. Она встала и пошла, с трудом ступая на цыпочки, в маленькую диванную.
«Может, он не спит; я объяснюсь с ним», – сказала она себе. Андрюша, старший мальчик, подражая ей, пошел за ней на цыпочках. Графиня Марья не заметила его.
– Chere Marie, il dort, je crois; il est si fatigue, [Мари, он спит, кажется; он устал.] – сказала (как казалось графине Марье везде ей встречавшаяся) Соня в большой диванной. – Андрюша не разбудил бы его.
Графиня Марья оглянулась, увидала за собой Андрюшу, почувствовала, что Соня права, и именно от этого вспыхнула и, видимо, с трудом удержалась от жесткого слова. Она ничего не сказала и, чтобы не послушаться ее, сделала знак рукой, чтобы Андрюша не шумел, а все таки шел за ней, и подошла к двери. Соня прошла в другую дверь. Из комнаты, в которой спал Николай, слышалось его ровное, знакомое жене до малейших оттенков дыхание. Она, слыша это дыхание, видела перед собой его гладкий красивый лоб, усы, все лицо, на которое она так часто подолгу глядела, когда он спал, в тишине ночи. Николай вдруг пошевелился и крякнул. И в то же мгновение Андрюша из за двери закричал:
– Папенька, маменька тут стоит.
Графиня Марья побледнела от испуга и стала делать знаки сыну. Он замолк, и с минуту продолжалось страшное для графини Марьи молчание. Она знала, как не любил Николай, чтобы его будили. Вдруг за дверью послышалось новое кряхтение, движение, и недовольный голос Николая сказал:
– Ни минуты не дадут покоя. Мари, ты? Зачем ты привела его сюда?
– Я подошла только посмотреть, я не видала… извини…
Николай прокашлялся и замолк. Графиня Марья отошла от двери и проводила сына в детскую. Через пять минут маленькая черноглазая трехлетняя Наташа, любимица отца, узнав от брата, что папенька спит в маленькой диванной, не замеченная матерью, побежала к отцу. Черноглазая девочка смело скрыпнула дверью, подошла энергическими шажками тупых ножек к дивану и, рассмотрев положение отца, спавшего к ней спиною, поднялась на цыпочки и поцеловала лежавшую под головой руку отца. Николай обернулся с умиленной улыбкой на лице.
– Наташа, Наташа! – слышался из двери испуганный шепот графини Марьи, – папенька спать хочет.
– Нет, мама, он не хочет спать, – с убедительностью отвечала маленькая Наташа, – он смеется.
Николай спустил ноги, поднялся и взял на руки дочь.
– Взойди, Маша, – сказал он жене. Графиня Марья вошла в комнату и села подле мужа.
– Я и не видала, как он за мной прибежал, – робко сказала она. – Я так…
Николай, держа одной рукой дочь, поглядел на жену и, заметив виноватое выражение ее лица, другой рукой обнял ее и поцеловал в волоса.
– Можно целовать мама ? – спросил он у Наташи.
Наташа застенчиво улыбнулась.
– Опять, – сказала она, с повелительным жестом указывая на то место, куда Николай поцеловал жену.
– Я не знаю, отчего ты думаешь, что я не в духе, – сказал Николай, отвечая на вопрос, который, он знал, был в душе его жены.
– Ты не можешь себе представить, как я бываю несчастна, одинока, когда ты такой. Мне все кажется…
– Мари, полно, глупости. Как тебе не совестно, – сказал он весело.
– Мне кажется, что ты не можешь любить меня, что я так дурна… и всегда… а теперь… в этом по…
– Ах, какая ты смешная! Не по хорошу мил, а по милу хорош. Это только Malvina и других любят за то, что они красивы; а жену разве я люблю? Я не люблю, а так, не знаю, как тебе сказать. Без тебя и когда вот так у нас какая то кошка пробежит, я как будто пропал и ничего не могу. Ну, что я люблю палец свой? Я не люблю, а попробуй, отрежь его…
– Нет, я не так, но я понимаю. Так ты на меня не сердишься?
– Ужасно сержусь, – сказал он, улыбаясь, и, встав и оправив волосы, стал ходить по комнате.
– Ты знаешь, Мари, о чем я думал? – начал он, теперь, когда примирение было сделано, тотчас же начиная думать вслух при жене. Он не спрашивал о том, готова ли она слушать его; ему все равно было. Мысль пришла ему, стало быть, и ей. И он рассказал ей свое намерении уговорить Пьера остаться с ними до весны.
Графиня Марья выслушала его, сделала замечания и начала в свою очередь думать вслух свои мысли. Ее мысли были о детях.
– Как женщина видна уже теперь, – сказала она по французски, указывая на Наташу. – Вы нас, женщин, упрекаете в нелогичности. Вот она – наша логика. Я говорю: папа хочет спать, а она говорит: нет, он смеется. И она права, – сказала графиня Марья, счастливо улыбаясь.
– Да, да! – И Николай, взяв на свою сильную руку дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У отца и у дочери были одинаково бессмысленно счастливые лица.
– А знаешь, ты, может быть, несправедлив. Ты слишком любишь эту, – шепотом по французски сказала графиня Марья.
– Да, но что ж делать?.. Я стараюсь не показать…
В это время в сенях и передней послышались звуки блока и шагов, похожих на звуки приезда.
– Кто то приехал.
– Я уверена, что Пьер. Я пойду узнаю, – сказала графиня Марья и вышла из комнаты.
В ее отсутствие Николай позволил себе галопом прокатить дочь вокруг комнаты. Запыхавшись, он быстро скинул смеющуюся девочку и прижал ее к груди. Его прыжки напомнили ему танцы, и он, глядя на детское круглое счастливое личико, думал о том, какою она будет, когда он начнет вывозить ее старичком и, как, бывало, покойник отец танцовывал с дочерью Данилу Купора, пройдется с нею мазурку.
– Он, он, Nicolas, – сказала через несколько минут графиня Марья, возвращаясь в комнату. – Теперь ожила наша Наташа. Надо было видеть ее восторг и как ему досталось сейчас же за то, что он просрочил. – Ну, пойдем скорее, пойдем! Расстаньтесь же наконец, – сказала она, улыбаясь, глядя на девочку, жавшуюся к отцу. Николай вышел, держа дочь за руку.
Графиня Марья осталась в диванной.
– Никогда, никогда не поверила бы, – прошептала она сама с собой, – что можно быть так счастливой. – Лицо ее просияло улыбкой; но в то же самое время она вздохнула, и тихая грусть выразилась в ее глубоком взгляде. Как будто, кроме того счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно вспомнила в эту минуту.
Х
Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.
Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели, остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте жизни мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней перемене, как чему то необыкновенному. Одна старая графиня, материнским чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа, как она, не столько шутя, сколько взаправду, кричала в Отрадном, мать удивлялась удивлению людей, не понимавших Наташи, и повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерной женой и матерью.
– Она только до крайности доводит свою любовь к мужу и детям, – говорила графиня, – так что это даже глупо.
Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа так же, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное – пение. Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. Она, то что называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала, что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся – то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом.
Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же странным, как украшать себя для того, чтобы быть самой собою довольной. Украшать же себя для того, чтобы нравиться другим, – может быть, теперь это и было бы приятно ей, – она не знала, – но было совершенно некогда. Главная же причина, по которой она не занималась ни пением, ни туалетом, ни обдумыванием своих слов, состояла в том, что ей было совершенно некогда заниматься этим.
Известно, что человек имеет способность погрузиться весь в один предмет, какой бы он ни казался ничтожный. И известно, что нет такого ничтожного предмета, который бы при сосредоточенном внимании, обращенном на него, не разросся до бесконечности.
Предмет, в который погрузилась вполне Наташа, – была семья, то есть муж, которого надо было держать так, чтобы он нераздельно принадлежал ей, дому, – и дети, которых надо было носить, рожать, кормить, воспитывать.
И чем больше она вникала, не умом, а всей душой, всем существом своим, в занимавший ее предмет, тем более предмет этот разрастался под ее вниманием, и тем слабее и ничтожнее казались ей ее силы, так что она их все сосредоточивала на одно и то же, и все таки не успевала сделать всего того, что ей казалось нужно.
Навигация
