Мосийчук, Игорь Владимирович

Игорь Владимирович Мосийчук Ігор Володимирович Мосійчук<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Народный депутат Украины VIII созыва
с 27 ноября 2014 года
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	5 мая 1972(1972-05-05) (51 год) Лубны, Полтавская область, Украинская ССР, СССР
Супруга:	Анна Андреевна
Дети:	Святослав Кристина
Партия:	Радикальная партия Олега Ляшко
Образование:	среднее

Игорь Владимирович Мосийчук (укр. Ігор Володимирович Мосійчук; р. 5 мая 1972 года, Лубны) — депутат Верховной рады Украины VIII созыва от Радикальной партии Олега Ляшко,первый заместитель председателя Комитета по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности, бывший заместитель командира батальона «Азов».

Биография

Родился 5 мая 1972 года в городе Лубны Полтавской области УССР в семье украинских националистов. Окончил в этом городе среднюю школу № 1, проходил срочную службу в Советской армии на Дальнем Востоке.

После армии начинается период журналистской и политической активности. Организовал с коллегой выход в Лубнах украиноязычной газеты «Хлебороб» (Хлібороб). В 1994 году стал членом УНА-УНСО.

В 1998 году Мосийчук вступил в Социал-националистическую партию Украины, однако после смягчения её риторики и переименования во Всеукраинское объединение «Свобода», присоединился к ультраправой организации Патриот Украины / Социал-национальная Ассамблея. В 2011 году стал членом исполнительного комитете СНА и пресс-секретарём этой организации.

Дело «Васильковских террористов»

22 августа 2011 года в Василькове Киевской области работники СБУ изъяли взрывное устройство и задержали двух депутатов Васильковского городского совета: Игоря Мосийчука и Сергея Бевзу, являющегося главой комиссии по вопросам молодёжи и спорта, а также помощника депутата Владимира Шпару, которых обвинили в подготовке теракта — подрыва памятника Ленину в Борисполе и подготовке теракта в Киеве ко Дню Независимости.. Памятник на тот момент уже был демонтирован по решению Бориспольского городского совета.

Судебный процесс проходил с перерывами по январь 2014 года, Мосийчук в это время находился в предварительном заключении. 10 января 2014 года Киево-Святошинский районный суд приговорил его вместе с Сергеем Бевзой и Владимиром Шпарой к 6 годам тюрьмы за подготовку взрыва памятника Ленину в центре Борисполя в 2011 году и подготовку теракта в Киеве ко Дню Независимости.

После победы Евромайдана был освобождён под подписку о невыезде вместе с другими фигурантами дела, 27 февраля 2014 года Верховная рада приняла закон о реабилитации политических заключённых (ранее амнистированных), в список которых вошли и проходящие по делу «васильковских террористов». В январе 2015 года Апелляционный суд Киевской области оправдал их и признал невиновными.

Вооружённый конфликт на востоке Украины

После начала вооружённого конфликта на востоке Украины являлся заместителем командира по связям с общественностью батальона «Азов». Но из-за конфликта с заместителем главы Днепропетровской ОГА Борисом Филатовым, финансировавшей добровольческое объединение, был вынужден летом 2014 года покинуть батальон.

Общественно-политическая деятельность

25 мая 2014 года был выбран в Киевский городской совет по партийному списку Радикальной партии Олега Ляшко, в котором занимал 5-е место.

В ноябре 2014 года был избран в Верховную раду Украины VIII созыва от Радикальной партии Олега Ляшко (№ 9 в партийном списке).

Скандалы

24 февраля 2014 года от имени «Правого сектора» в эфире телеканала 112 Украина пообещал отправить в Крым «поезд дружбы». «Мы, как в 90-м УНСО, поедем в Крым, и тогда публика, подобная этой, как крысы убегали, когда колонна унсовцев входила в Севастополь… Соборность является одной из наших самых больших ценностей», — заявил Мосийчук. Данное заявление стало одним из катализаторов крымского кризиса.

22 мая 2014 года в составе группы бойцов батальона «Азов» Мосийчук под угрозой оружия поставил на колени сотрудников ГАИ в Бердянске за то, что они остановили автомобиль без номеров, в котором он ехал.

4 декабря 2014 года после нападения боевиков террористической группировки «Имарат Кавказ» Игорь Мосийчук заявил, что это свидетельствует: «чеченцы открывают второй фронт». В ответ глава Чечни Рамзан Кадыров через свой Instagram поручил местным правоохранительным органам возбудить уголовные дела в отношении Игоря Мосийчука и нардепов Андрея Левуса, Юрия Березы, также допустивших резкие высказывания, и доставить их в данный регион, ибо они высказались за оказание содействия подобным бандитским вылазкам. А Следственный комитет РФ возбудил уголовное дело по ст. 205.2 УК РФ (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма).

Вспоминая годовщину одесской трагедии 2 мая 2014 года, назвал её «первым победным для Украины боем с исконным врагом».

16 мая 2015 года милицией в Киеве были задержаны 14 подростков, разрушивших мемориальную доску маршала Георгия Жукова. Мосийчук лично приехал освобождать задержанных, а Жукова назвал «украинофобом». Депутат Госдумы России Франц Клинцевич назвал высказывания Мосийчука о Жукове настоящим фашизмом.

21 июля 2015 года Игорь Мосийчук вместе с другим депутатом от Радикальной партии Андреем Лозовым и другими однопартийцами принял участие в избиении кандидата в депутаты в 205 округе в Чернигове и телеведущего Алексея Дурнева.

В сентябре 2015 года Мосийчук вступил в перепалку в кабинете врача и депутата Кременской районной рады Луганской области Ларисы Кульбач, угрожая женщине «Я стрелял таких, как ты» за то, что она позволила правоохранителям вывезти из больницы в суд бойца батальона «Айдар» Андрея Степанкова.

Лишение депутатской неприкосновенности и арест

17 сентября 2015 года генеральный прокурор Украины Виктор Шокин продемонстрировал на заседании Верховной рады кадры видеосъемки, на которых Мосийчук получает взятку за помощь в предпринимательской деятельности. На том же заседании депутаты 262 голосами при минимально необходимых 226 поддержали прошение прокуратуры о лишении Мосийчука депутатской неприкосновенности для его ареста. При этом, в нарушение закона и регламента Рады, вопрос не был предварительно рассмотрен в регламентном комитете Рады, а Мосийчуку не предоставлена возможность выступления. Через час на заседании фракции в здании парламента Мосийчук был задержан и выведен из здания Рады силами двух десятков сотрудников СБУ в сопровождении руководителя УГО Валерия Гелетея и правоохранителей. Ему предъявлены обвинения по 5 статьям УК Украины: ч. 4 ст. 368 (принятие предложения, обещания или получения неправомерной выгоды должностным лицом), ч. 2, 3 ст. 296 (хулиганство), ч. 1, 2 ст. 350 (угроза или насилие в отношении должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг), ч. 1 ст. 376 (вмешательство в деятельность судебных органов), ч. 1, 2 ст. 377 (угроза или насилие в отношении судьи, народного заседателя или присяжного).

Сам Мосийчук заявил о своей невиновности в получении взятки, назвал видеозапись смонтированной, а действия прокуратуры — ответом на заявления депутата о готовности предоставить в Раде доказательства вины Шокина в похищении материалов дела Гонгадзе и фальсификации нескольких других дел.

18 сентября 2015 года Печерский районный суд Киева арестовал депутата Верховной Рады Украины Игоря Мосийчука до 15 ноября. При этом, согласно решению суда, не предусматривалась возможность внесения залога. Сам Мосийчук заявил, что начинает голодовку и с момента ареста будет пить лишь воду.

1 октября 2015 года Киевская городская территориальная избирательная комиссия зарегистрировала Игоря Мосийчука кандидатом в мэры Киева на местных выборах 25 октября 2015 года. 5 октября Мосийчук решил снять свою кандидатуру с выборов мэра Киева на местных выборах.

8 октября 2015 года Игорь Мосийчук госпитализирован из зала Апелляционного суда Киева. 13 октября врач медслужбы СБУ заявил о наличии у Мосийчука лишь остеохондроза и ожирения 3 степени, что позволяет содержать его под стражей. В тот же день Апелляционный суд Киева отклонил апелляцию защиты и оставил без изменений решение суда первой инстанции об аресте Игоря Мосийчука.

22 октября 2015 года Генеральная прокуратура Украины завершила досудебное расследование против Игоря Мосийчука по подозрению в получении 450 тыс. гривен взятки. Также Мосийчук подозревался в многочисленных хулиганских действиях. 2 ноября 2015 года Игорь Мосийчук заявил о применении правоохранителями к нему пыток для получения признательных показаний. 15 ноября адвокат заявила об освобождении его из-под стражи в связи с истечением срока ареста. 17 ноября 2015 года Высший арбитражный суд Украины признал незаконным и отменил Постановление Верховной Рады от 17 сентября 2015 года о предоставлении согласия на привлечение к уголовной ответственности, задержание и арест народного депутата Украины Мосийчука.

10 марта 2016 года Высший специализированный суд Украины признал незаконным задержание депутата Верховной Рады Украины Игоря Мосийчука в здании парламента в сентябре 2015 года. 15 марта Верховный Суд Украины остановил производство по делу рассмотрения конституционность снятия Верховной Радой Украины неприкосновенности с депутата Верховной Рады Украины Игоря Мосийчука и перенаправил на рассмотрение в Конституционный суд Украины.

20 мая 2016 года Генеральная прокуратура Украины отозвала ходатайство об аресте Игоря Мосийчука.

Семья

Разведен, имеет двоих детей: сына Святослава и дочь Кристину.

Ссылки

• [w1.c1.rada.gov.ua/pls/site2/p_deputat?d_id=18045&skl=9 Мосийчук И. В. на сайте Верховной Рады VIII созыва]  (укр.)
• [facebook.com/igor.mosijcuk Официальная страница Игорь Мосийчук] в социальной сети Facebook
• [igormosiychuk.blogonline.ru/ Персональный блог Игоря Мосийчука]  (укр.)
• [www.youtube.com/watch?v=v0Yx9W__qD4 Арешт Мосійчука | Від заяви Шокіна до автозаку] // «Hromadske.tv», 17.09.2015

Отрывок, характеризующий Мосийчук, Игорь Владимирович

– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.