Москва-5
Москва-5 | |||
---|---|---|---|
</td></tr> | Производитель | Красногорский механический завод | |
Год выпуска | 1956 - 1960 | ||
Тип | Дальномерный среднеформатный фотоаппарат | ||
Фотоматериал | Плёнка типа 120 | ||
Размер кадра | 6×9 см (вкладыш на размер кадра 6×6 см) | ||
Тип затвора | центральный, межлинзовый | ||
Объектив | «Индустар-24» 3,5/105 мм | ||
Фокусировка | ручная, по несопряжённому с видоискателем дальномеру | ||
Экспозамер | нет | ||
Вспышка | синхроконтакт «Х» | ||
Видоискатель | оптический | ||
Размеры | 165×125×130 мм в рабочем состоянии, 165×95×48 мм в транспортном | ||
Масса | 1180 г (с футляром) | ||
Изображения на Викискладе |
Москва́-5 — советская клапп-камера, последняя серийная модель в семействе шкальных и дальномерных фотоаппаратов «Москва».
Производился с 1956 по 1960 год Красногорским механическим заводом в городе Красногорск Московской области.
Всего было выпущено 216 тыс. 457 штук[1].
Фотоаппарат «Москва-5» выпущен на базе второго (позднего) варианта фотоаппарата «Москва-4» (фактически являвшегося прототипом фотоаппарата «Москва-5»).
Технические характеристики
- Тип применяемого фотоматериала — плёнка типа 120 (рольфильм).
- Размер кадра 6×9 или 6×6 см на плёнке типа 120. Для перехода на размер кадра 6×6 см в фильмовый канал вставляется специальная рамка, входящая в комплект аппарата.
- На плёнке типа 120 получалось 8 кадров размером 6×9 см или 12 кадров размером 6×6 см.
- Корпус фотоаппарата выполнен литьем под давлением и покрыт дерматином.
- Корпус складной, после откидывания передней панели автоматически с помощью системы рычагов выдвигался мех с оправой объектива и центральным затвором.
- Задняя стенка съёмная.
- Объектив «Индустар-24», фокусное расстояние 105 мм, относительное отверстие 1:3,5, просветление однослойное.
- Диафрагма ирисовая, значения диафрагм 3,5, 4, 5,6, 8, 11, 16, 22, 32.
- Затвор центральный, «Момент-24С». Выдержки от 1 с до 1/250 секунды и «В».
- Синхроконтакт «Х», выдержка синхронизации с фотовспышкой — любая.
- Механический автоспуск.
- Видоискатель оптический, несопряжённый с дальномером, в отличие от более ранних моделей семейства «Москва» не складной, а жестко вмонтированный в верхнюю крышку камеры. Имеется переключатель для съёмки на формат 6×6 см (между объективом и окуляром видоискателя выдвигается кадроограничительная рамка).
- Наводка на резкость по дальномеру, сопряжённому с вращением передней линзы объектива, фокусировка от «бесконечности» до 1,5 метров. В конструкции дальномера применён вращающийся оптический клин.
- Взвод затвора и перемотка плёнки раздельные. Перемотка плёнки по цифрам на ракорде рольфильма. На задней стенке камеры имеется два закрывающихся окна с красными светофильтрами. Размещённый на внутренней поверхности задней крышки переключатель позволял выбрать размер кадра 6×6 см или 6×9 см только при перезарядке фотоаппарата.
- Камера имеет механизм защиты от мультиэкспозиции: кнопка спуска остаётся заблокированной, пока головка перемотки плёнки не будет повернута на несколько оборотов. Тем не менее, как и в других аппаратах семейства «Москва», многократная экспозиция возможна. Для этого затвор нужно спускать рычажком, расположенным на оправе объектива.
- На фотоаппарате установлено два штативных гнезда с резьбой 3/8 дюйма для закрепления камеры в вертикальном и горизонтальном положении.
Вертикальная установка камеры. | На задней стенке - два окна для визуальной перемотки плёнки. | Камера в транспортном состоянии. | Камера со снятой задней стенкой и футляр. |
См. также
Напишите отзыв о статье "Москва-5"
Ссылки
- [www.photohistory.ru/index.php?pid=1207248176057760 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Москва-5»]
- [www.zenitcamera.com/mans/moskva-5/moskva-5.html Руководство по эксплуатации]
Литература
- А. А. Сыров Путь Фотоаппарата. Из истории отечественного фотоаппаратостроения. Государственное издательство «Искусство». Москва, 1954.
- Майзенберг И. Я. Устройство и ремонт фотоаппаратов. Киев, Гостехиздат УССР, 1963.
- Jean Loup Princelle. Made in USSR. The Authentic Guide To Russian And Soviet Cameras. Le Reve Edition, 2004.
Примечания
- ↑ [www.zenitcamera.com/catalog/cameraproduction.html Krasnogorsky Zavod — НТЦ — Каталог — Выпуск фотоаппаратов]
|
Отрывок, характеризующий Москва-5
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.