Москва (ледокол)
Ледокол «Москва» — дизель-электрический ледокол проекта 21900 заводской номер 601.
Ледокол «Москва» является головным судном в серии (второй ледокол серии — «Санкт-Петербург»). Он представляет собой двухпалубное судно с двумя полноповоротными винторулевыми колонками суммарной мощностью 16 мегаватт. Корпус рассчитан на толщину проходимого льда более 1 метра.
Ледокол предназначен для проводки крупнотоннажных танкеров шириной до 50 м; буксировки судов во льдах и на чистой воде; перевозки грузов; выполнения аварийно-спасательных работ и оказания помощи судам; борьбы с разливами нефти и химикатов в открытом море и тушения пожаров.
Ледоколы проекта
| Название | Проект | Бортовой № | Изготовитель | Заводской № | Дата закладки | Спуск на воду | Ввод в строй | Состояние |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Москва | 21900 | Балтийский завод | 601 | 19 мая 2005 | 25 мая 2007 | 11 декабря 2008 | Активен | |
| Санкт-Петербург | 21900 | Балтийский завод | 602 | январь 2006 | 28 мая 2008 | 2 декабря 2009 | Активен | |
| Владивосток | 21900М | Выборгский судостроительный завод | 230 | 17 октября 2012 | 29 апреля 2014 | сентябрь 2015 | Ходовые испытания | |
| Мурманск | 21900М | Выборгский судостроительный завод | 26 декабря 2012 | 25 марта 2015[1] | декабрь 2015 | Ходовые испытания [2] | ||
| Новороссийск | 21900М | Выборгский судостроительный завод | 12 декабря 2012 | н/д | декабрь 2016 | Строится |
Напишите отзыв о статье "Москва (ледокол)"
Примечания
Ссылки
- [www.bz.ru/ru/ship-ship3-ship41.html Балтийский завод. Дизель-электрические ледоколы.]
- [www.rs-head.spb.ru/ru/regbook/file_shipr/jdbc/fleet/controller?index=050211&type=book1&language=rus Российский морской регистр судоходства. Ледокол «Москва».]
|
Это заготовка статьи о морском транспорте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Москва (ледокол)
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
