Московская конференция (1941)

Первая Московская конференция
Миссия Бивербрука-Гарримана
Дата проведения	29 сентября — 1 октября 1941
Место проведения	Москва, СССР
Участники	СССР СССР Великобритания Великобритания США США
Рассмотренные вопросы	Распределение ресурсов антигитлеровской коалиции
Результаты	Поставки союзниками вооружения в СССР
Последовательность
← Атлантическая конференция Первая Вашингтонская конференция →

Первая Московская конференция — вторая по счёту после Атлантической и первая из четырёх московских конференций стран антигитлеровской коалиции, проходившая с 29 сентября по 1 октября 1941 года. США представлял Аверелл Гарриман, Великобританию — Уильям Эйткен, СССР — Иосиф Сталин. Также известна под названием «Миссия Бивербрука-Гарримана».

Ход конференции

Согласно договору правительств СССР, Великобритании и США осенью 1941 года в Москве прошла трёхсторонняя конференция делегаций союзных государств, на ней рассматривался вопрос распределения военных ресурсов членов антигитлеровской коалиции.

На конференции представители СССР высказались о желаемых объёмах ежемесячной помощи государству: 400 самолётов (300 бомбардировщиков и 100 истребителей), 1100 танков разных классов, 300 зенитных пушек, 300 противотанковых орудий, 4 тыс. т алюминия, 10 тыс. т брони для танков, 4 тыс. т толуола. Представители США и Британии не согласились с размерами советского запроса, в ходе переговоров стороны достигли консенсуса: ежемесячные обоюдные поставки за девять месяцев с 1 октября 1941 по 30 июня 1942 года должны были составить 400 самолётов (100 бомбардировщиков и 300 истребителей), 500 танков, 2 тыс. т алюминия, 1250 т толуола, 1 тыс. т танковой брони и ряд других материалов и механизмов военного назначения. 1 октября договорённость была закреплена в трёхстороннем протоколе.

СССР взамен обещал поставить союзникам материалы для военной промышленности. После окончания конференции лидер американского представительства Аверелл Гарриман от имени правительств США и Британии публично заявил, что от Советского союза были получены масштабные поставки сырья, которые «значительно помогут производству вооружения в наших странах».

Несмотря на то, что СССР получил меньше, чем ожидал, Московская конференция внесла свою лепту в укрепление связей членов антигитлеровской коалиции.

Оппозиция в конгрессе США пыталась предотвратить распространение ленд-лиза на СССР, однако, предложение одного из конгрессменов запретить помощь СССР в кредит не нашло поддержки в палате представителей. 30 октября 1941 года Рузвельт сказал Сталину, что США в скором времени примут меры, которые дадут возможность реализовать поставки на сумму до 1 млрд долл. по закону о передаче вооружения взаймы или в аренду (ленд-лиз). До конца 1941 года СССР в рамках ленд-лиза получил сырья и оружия на 545 тыс. долл.

Ссылки

• [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000025/st029.shtml Страница] на сайте historic.ru
• [www.history-at-russia.ru/xx-vek/velikaya-otechestvennaya-vojna/moskovskaya-konferenciya-29-sentyabrya-1-oktyabrya-1941-g.html Страница] на сайте history-at-russia.ru
• Евтеева Е. А. [www.edit.muh.ru/content/mag/trudy/07_2009/11.pdf Московская конференция 1941 года: организация военного сотрудничества союзников]

Отрывок, характеризующий Московская конференция (1941)

Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.