Московские ворота (Иркутск)

Триумфальная арка
Московские Триумфальные ворота
«Московские ворота» со стороны города
Страна	Россия
Город	Иркутск, Нижняя набережная 8/1
Тип здания	Ворота
Архитектурный стиль	Ампир, Ренессанс Романский
Автор проекта	Я. А. Кругликов
Первое упоминание	1811
Строительство	9 июля 1811—15 сентября 1813 годы
Основные даты: 1890 — Реконструкция 1928 — Снос 2011 — Восстановление
Дата упразднения	1928
Состояние	Восстановлены

Моско́вские Триумфа́льные воро́та — триумфальная арка. Была сооружена в 1813 году в Иркутске в честь десятилетия восшествия на престол Александра I. Ворота располагались на пересечении улиц Московско-Ланинской и Нижней набережной Ангары при выезде из Иркутска в сторону Европейской части России — на Московский тракт. Отсюда и было получено название Московские.

История

Закладка триумфальной арки произошла 9 июля 1811 года. Под каждым из пилонов положили по закладной доске. В первой говорилось о участниках заложения ворот, а во второй — причина создания памятника.

15 сентября 1813 года состоялось торжественное открытие арки. «Московские ворота» представляли собой четырёхъярусное здание высотой 19 метров и шириной почти 16,5 метра. На самом верху была чаепитная комната, в которой в день открытия был устроен приём для тогдашнего гражданского губернатора Николая Трескина и епископа Вениамина I.

В помещениях ворот находились смотрители московской заставы и станция общества спасения на водах. После реконструкции арки в 1890 году, в «Московских воротах» разместился архив. Но уже через пять лет памятнику вновь была необходима основательная реконструкция, которая требовала значительной суммы.

13 мая 1911 года на заседании Городской думы было решено снести памятник, однако это вызвало череду негодований у общественных деятелей и горожан. На защиту «Московских ворот» от разрушения встал и инженер путей сообщения Павел Щусев (младший брат Алексея Щусева). Он написал ряд писем в Москву и Санкт-Петербург с просьбой сохранить памятник. Щусева поддержали не только столичные архитекторы, но общественные организации и простые неравнодушные граждане.

Полтора месяца спустя после рокового решения, на новом заседании дума уже голосует за сохранение триумфальной арки и выделение на её реставрацию 6 000 рублей. Однако свободных средств не было. Сроки о реставрации памятника отодвигались из года в год. К 1928 году «Московские ворота» вконец обветшали и арку разобрали. Таким образом, памятник простоял 115 лет.

В августе 2009 года было решено восстановить «Московские ворота» к 350-летию Иркутска. Летом 2011 года началось строительство триумфальных ворот (спустя 200 лет после закладки первой постройки).

«Московские ворота» были воссозданы в рекордно короткие сроки — всего за три месяца. Руководил проектом и профинансировал строительство Евгений Девочкин. 14 сентября 2011 года Московские ворота были открыты.

В июне 2013 года Московские ворота Е.Девочкин передал в дар Музею истории Иркутска.

Интересные факты

• «Московские ворота» в Иркутске — первая из трёх Московских Триумфальных арок, построенных в России.
• После сноса Амурских ворот, Московские ворота оставались единственной триумфальной аркой в России за Уралом.
• Перед сносом Московских ворот была сделана глобальная работа по фотографированию и научной фиксации памятника, но до сих пор остаётся загадкой — куда делись документы, закладные доски и прочие фрагменты арки.
• Наряду с восстановлением Московских ворот, планируется создать музей истории этой триумфальной арки.
• В 2011 году при проведении работ на теплотрассе был обнаружен фундамент снесенных триумфальных ворот.

Галерея

• Иркутск. Московские Триумфальные ворота.JPG

  Арка в начале XX века.

• Irkutsk pereprava.jpg

  Картина Н. Добровольского «Переправа» (1886 год).

• Табличка на московских воротах.jpeg

  „Московские ворота были воссозданы как дар городу Иркутску в честь 350-летия на средства Девочкина Евгения Геннадьевича“.

См. также

• Амурские ворота
• Исторический центр Иркутска
• Триумфальная арка (Благовещенск)
• Триумфальная арка (Красноярск)

Ссылки

• [www.moskvam.ru/2001/09/garash.htm Алексей Гаращенко Московские триумфальные ворота в Иркутске]

Отрывок, характеризующий Московские ворота (Иркутск)

При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».