Московский городской педагогический институт имени В. П. Потёмкина
Московский городской педагогический институт имени В. П. Потёмкина (МГПИ Потёмкина) | |
Год основания |
1931 |
---|---|
Реорганизован |
1960 |
Тип |
Государственный |
Расположение |
г. Москва |
Юридический адрес |
СССР, Москва |
Московский городской педагогический институт имени В. П. Потёмкина — высшее учебное заведение, существовавшее в Москве с 1931 по 1960 год.
Несмотря на скромное название, институт примечателен большим количеством известных специалистов в самых разных областях среди его выпускников и преподавателей. Вокруг кафедры русского языка группировались ведущие московские фонологи 1930-х годов.
Содержание
История
В 1931 году в Москве был образован вечерний городской педагогический институт; в 1933 году он был преобразован в дневной институт с вечерним отделением.
По некоторым сведениям,[1] в октябре 1941 года институт прекратил своё существование и был вновь открыт лишь в 1943 году. По другим сведениям,[2] МГПИ продолжал работу в течение всей войны, причём не был эвакуирован. Более того, в ноябре — декабре 1941 года в него был влит в качестве художественно-графического факультета (в то время первого и единственного такого факультета в стране) Московский городской учительский художественный институт[3].
После смерти народного комиссара просвещения РСФСР В. П. Потёмкина в 1946 году институту было присвоено его имя.
С 1954 года институт имел факультеты:
- Английского языка
- Географический
- Естествознания
- Иностранных языков (вечерний)
- Исторический
- Романо-германских языков
- Русского языка и литературы (с отд. логики и психологии)
- Физико-математический
- Художественно-графический
Существовали астрономическая обсерватория, биологическая и географическая станции[4].
Занятия проводились в зданиях, разбросанных по городу, что создавало заметные трудности.
В МГПИ печаталась газета «За педагогические кадры», в которой публиковались статьи преподавателей и студентов.
В 1960 году вуз был слит с МГПИ им. В. И. Ленина.
Какой-либо исторической связи с Московским городским педагогическим университетом, основанным в 1995 году, не просматривается.
Известные преподаватели
- Р. И. Аванесов, лингвист, член-корреспондент АН СССР. Заведовал кафедрой русского языка.
- Д. С. Бабурин, историк. Был деканом исторического факультета.
- Н. И. Балашов, литературовед, академик РАН. Был доцентом кафедры всеобщей литературы.
- А. Г. Банников, биолог.
- В. В. Виноградов, лингвист и литературовед, академик АН СССР. Был профессором кафедры русского языка.
- Г. О. Винокур, лингвист и литературовед.
- Б. А. Воронцов-Вельяминов, астроном, автор школьного учебника по астрономии и сборника задач. Заведовал кафедрой астрономии.
- Н. А. Глаголев, геометр.
- Н. П. Грацианский, историк. Заведовал кафедрой истории средних веков.
- В. Д. Девкин, лексикограф, преподаватель немецкого языка. Окончил аспирантуру института, защитил кандидатскую диссертацию. Позднее преподавал, заведовал кафедрой.
- Б. М. Завадовский, биолог, академик ВАСХНИЛ. Заведовал кафедрой дарвинизма.
- А. Н. Кабанов, физиолог и педагог. Заведовал кафедрой физиологии человека и животных.
- П. С. Кузнецов, лингвист. Был доцентом кафедры русского языка.
- Б. М. Неменский, живописец и педагог.
- С. И. Огнёв, биолог. Заведовал кафедрой зоологии.
- С. И. Ожегов, лингвист, лексикограф. Автор знаменитого однотомного толкового словаря русского языка.
- В. Г. Орлова, лингвист. Окончила аспирантуру и защитилась под руководством Р. И. Аванесова. Позднее преподавала.
- А. В. Пёрышкин, автор широко известного в своё время школьного учебника физики. Был первым деканом физико-математического факультета и первым заведующим кафедрой физики.
- А. В. Петровский, психолог, первый президент РАО. Окончил филологический факультет МГПИ, там же защитил кандидатскую диссертацию. Позднее был преподавателем.
- В. С. Попов, основатель и главный дирижёр Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения СССР.
- А. А. Реформатский, лингвист, автор широко известного учебника языкознания.
- А. М. Селищев, лингвист, член-корреспондент АН СССР. Был профессором кафедры русского языка.
- И. Г. Серебряков, ботаник. После августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года, уволенный из Ботанического сада МГУ как «вейсманист-морганист», несколько лет работал преподавателем, а затем заведующим кафедрой ботаники.
- В. Н. Сидоров, лингвист.
- Н. В. Смирнов, математик, член-корреспондент АН СССР, лауреат Сталинской премии.
- А. М. Сухотин, лингвист. Был профессором кафедры русского языка.
- Е. М. Чепцов, живописец и педагог.
- С. В. Чефранов, географ, автор школьных учебников по географии. Заведовал кафедрой физической географии.
- В. К. Яцунский, историк.
Известные выпускники
- Л. С. Айзерман, педагог.
- А. Я. Аронов, поэт, журналист.
- А. Р. Арутюнов, специалист по методике преподавания русского языка как иностранного.
- Д. И. Валентей, демограф.
- Е. И. Гневушева, историк, публицист.
- Ю. П. Головатенко, поэт.
- В. П. Григорьев, филолог.
- Ф. Д. Даллада, автор-исполнитель.
- В. П. Котов, поэт, автор слов известных песен.
- М. М. Кукунов (1918—1998), художник-анималист и педагог.
- А. В. Кумма, сценарист-мультипликатор.
- В. Д. Левин, филолог.
- Е. П. Левитан, популяризатор астрономии, писатель.
- Н. Н. Леонтьева, лингвист.
- В. Т. Логинов, историк, биограф В. И. Ленина.
- В. Н. Некрасов, поэт.
- М. В. Панов, лингвист.
- А. Б. Пеньковский, филолог.
- В. М. Сапожников, учитель математики.
- Л. И. Солнцева, психолог.
- Н. Я. Тараканов, дипломат.
- Ю. С. Хазанов, писатель, переводчик.
- А. Г. Широкова, лингвист.
- Б. А. Эренгросс, философ, культуролог
- Э. Г. Юдин, философ.
Аспиранты
- Д. П. Маковский, историк, краевед.
- А. Т. Николаева, палеограф.
Учились, но не окончили
- Ю. А. Айхенвальд - поэт и правозащитник.
- П. П. Второв (после 2 курса перевёлся на Географический факультет МГУ) - эколог и биогеограф.
- Н. Н. Дроздов (после 2 курса перевёлся на Географический факультет МГУ) - биогеограф, телеведущий.
- Т. В. Полетика - художник-мультипликатор.
Напишите отзыв о статье "Московский городской педагогический институт имени В. П. Потёмкина"
Литература
- Москвин В.В., Баранов A.B., Дайч З.Г., Ильин C.B., Полозов Г.П., Савельев П.Ю., Чураков Д.О. Московский педагогический государственный университет. 125 лет. М, 1997.
- Чернова М. Н. Из истории Московского городского педагогического института имени В.П. Потёмкина //Проблемы отечественной истории: новые факты, подходы, решения. М., 1999.
Ссылки
- [www.dissercat.com/content/istoriya-moskovskogo-gorodskogo-pedagogicheskogo-instituta-im-v-p-potemkina-1933-1960-gg История Московского городского педагогического института им. В. П. Потемкина, 1933-1960 гг.]
Примечания
- ↑ Парфентьева Н. Е. [fiz.1september.ru/2002/33/no33_1.htm Александр Васильевич Перышкин] // журнал «Физика» (Издательский дом «Первое сентября») 2002, No. 33.
- ↑ Чернова М. Н. [www.dissercat.com/content/istoriya-moskovskogo-gorodskogo-pedagogicheskogo-instituta-im-v-p-potemkina-1933-1960-gg История Московского городского педагогического института им. В. П. Потемкина, 1933-1960 гг.] Дисс. канд. ист. наук. М. 2003.
- ↑ [www.mpgu.edu/departments/khudozhestvenno_graficheskiy_fakultet Художественно-графический факультет МПГУ]
- ↑ БСЭ, второе издание, т. 28, с. 411.
Отрывок, характеризующий Московский городской педагогический институт имени В. П. Потёмкина
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.