Московский драматический театр имени А. С. Пушкина

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Московский драматический театр имени А. С. Пушкина
Основан

1950

Здание театра
Местоположение

Россия,
Москва Москва,
Тверской бул., 23

Координаты

55°45′44″ с. ш. 37°36′05″ в. д. / 55.76222° с. ш. 37.60139° в. д. / 55.76222; 37.60139 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76222&mlon=37.60139&zoom=14 (O)] (Я)

Руководство
Директор

и.о. Евгений Писарев

Художественный руководитель

Евгений Писарев

Ссылки

[www.teatrpushkin.ru Официальный сайт]

Московский драматический театр имени А. С. Пушкина на Викискладе

К:Театры, основанные в 1950 году

Моско́вский драмати́ческий теа́тр им. А. С. Пу́шкина — драматический театр, ведущий свою историю от Камерного театра А. Я. Таирова; располагается на Тверском бульваре, 23.





История

В 1914 году молодой режиссёр Александр Таиров искал для своего театра помещение. Алиса Коонен — ведущая актриса этого нового театра, которому дали название Камерный театр, и жена Таирова, так вспоминала об этом : «…Мое внимание ещё раньше привлекал здесь один особняк с красивой дверью из чёрного дерева. Дом казался пустынным и таинственным. По вечерам в окнах не было света. Таиров оглядел особняк и согласился, что в нём „что-то есть“». «Четыре зала, идущие анфиладой, не годятся, чтобы сделать театр… Ломать их грешно. Но есть возможность пристроить к ним небольшой зрительный зал и сцену. Само здание просто создано для театра!» — это слова Таирова. Эти знаменитые четыре зала можно увидеть и сейчас. В мае 1914 года начались строительные работы по проекту архитектора Н. Морозова : хозяева особняка братья Паршины дали согласие на необходимые переделки.

Театр открылся 12(25) декабря 1914 года драмой древнего индийского автора Калидасы «Сакунтала». История трагической любви Сакунталы, которую блестяще сыграла Алиса Коонен, имела большой успех. Но новая система складывалась не сразу. Подлинная победа была одержана на спектакле «Фамира Кифаред» по трагедии Иннокентия Анненского. Даже противники нового театра были вынуждены признать его победу. Круг почитателей Камерного расширился, у театра появился «свой зритель». Знаменитый спектакль Таирова «Федра» утвердила позиции театра в трагедии, а выпущенный осенью 1922 года спектакль «Жирофле-Жирофля» Шарля Лекокка стал подлинным триумфом буффонады. Алиса Коонен легко превратилась из Федры в Жирофле-Жирофля, а Николай Церетелли из Ипполита в Мараскина. И это было ещё одним свидетельством верности таировского метода воспитания синтетического актёра. Камерный театр стал одним из самых любимых в Москве. Свой собственный театральный язык был найден, была воспитана труппа, которой, по всеобщему признанию, не было равных в Европе. Постановка Таировым трех пьес Юджина О’Нила: «Косматая обезьяна», «Любовь под вязами» и «Негр» утвердила позиции Камерного театра, как театра современного, созвучного эпохе. Все три спектакля имели большой успех у публики, особенно потрясла сердца зрителей «Любовь под вязами». Продолжением этого направления в творчестве Таирова стали спектакли по пьесе Бертольда Брехта «Опера нищих» и пьесе Софи Тредуэлл «Машиналь». В 1940 году состоялась премьера спектакля «Мадам Бовари» Гюстава Флобера. Но 20 августа 1946 года вышло постановление ЦК ВКП(б), практически запрещающее зарубежную драматургию и ориентирующее театры на советские «бесконфликтные» пьесы о борьбе хорошего с лучшим. Такой репертуар был противоестественен таировскому методу. И снова началась борьба, приведшая в 1949-м к закрытию театра за «эстетство и формализм». Предваряя решение комитета, он сам заявил об уходе из своего театра. Последним спектаклем Камерного стала «Адриенна Лекуврер», после которой его занавес навсегда закрылся.

С 1950 года Театр стал называться Московским драматическим театром им. А. С. Пушкина. В разное время театром руководили народные артисты СССР Василий Ванин, Борис Бабочкин, Иосиф Туманов, Борис Равенских, народный артист РСФСР Борис Толмазов и народный артист России Борис Морозов. Главным режиссёром театра в 1988—2000 годах был народный артист России Юрий Ерёмин. С 17 апреля 2001 года по 27 мая 2010 год художественным руководителем театра являлся ученик Олега Ефремова заслуженный артист России Роман Козак. 4 июня 2010 года после скоропостижной смерти Романа Козака художественным руководителем театра стал заслуженный артист России Евгений Писарев.

В разное время на сцене Театра Пушкина играли: Юрий Аверин (1965—1990), Людмила Антонюк (1960—2000), Борис Бабочкин (1952—1953), Валерий Баринов (1988—1991), Олег Борисов (1963—1964), Инга Ильм (1995—2001), Георгий Бурков (1984—1987), Владимир Высоцкий (1960—1962), Людмила Геника-Чиркова (1950—1965), Юрий Горобец (1961—1971), Константин Григорьев (1973—1981), Лилия Гриценко (1960—1988), Алексей Дикий (1952—1955), Валентина Караваева (1951—1953), Афанасий Кочетков (1962—1979), Валентин Абрамов (1963—1976), Валерий Носик (1965—1972), Александр Пороховщиков (1981—2012), Светлана Родина (1975—1995), Фаина Раневская (1955—1963), Андрей Ташков (1987—1998), Роман Филиппов (1960—1961).

С театром сотрудничали Андрей Панин, (2000—2003), Николай Фоменко (2000—2010), Александр Феклистов (2000—2003), Валерий Гаркалин (2007—2009), Мария Голубкина (2007—2010).

Главные режиссёры

Режиссёры

Ведущие актёры

Народные артисты России

Заслуженные артисты России

В спектаклях театра играют приглашенные артисты: Мария Аронова («Девичник CLUB»), Лариса Голубкина («Девичник CLUB»), Сергей Лазарев («Женитьба Фигаро», «Одолжите тенора», «Таланты и покойники»), Иван Ургант («Бешеные деньги»), Игорь Ясулович («В тени виноградника»).

Известные спектакли

Адрес

Российская Федерация, 123104, город Москва, Тверской бульвар, дом 23.

Прочее

Весной 1960 года в здании театра проходил матч за звание чемпиона мира по шахматам между советскими гроссмейстерами Михаилом Талем и Михаилом Ботвинником. Убедительную победу одержал претендент Таль (+6 −2 =13).

Напишите отзыв о статье "Московский драматический театр имени А. С. Пушкина"

Примечания

  1. Большая Советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 19. Отоми — Пластырь. 1975. 648 стр., илл.; 29 л. илл. и карт. (стб. 1439)

Ссылки

  • [www.teatrpushkin.ru/ Официальный сайт Московского драматического театра имени А. С. Пушкина]
  • www.facebook.com/teatrpushkin
  • twitter.com/teatrpushkin
  • instagram.com/teatrpushkin
  • [kino-teatr.ru/teatr/15/ Информация о театре на сайте Кино-Театр.ру].  (рус.) — 13.11.2008.
  • [maps.google.ru/maps?f=q&source=s_q&hl=ru&geocode=&q=%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0,+%D0%A2%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9+%D0%B1%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%B2%D0%B0%D1%80,+23&sll=55.354135,40.297852&sspn=22.991377,56.513672&ie=UTF8&ei=VMdYSt_DI426sgbi-pgu&cd=2&cid=5190398053467213236&li=lmd&ll=55.7653,37.602596&spn=0.010382,0.027595&z=15 Местонахождение театра в Google Maps]

Отрывок, характеризующий Московский драматический театр имени А. С. Пушкина

Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.