Московский журнал

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Московский журнал
Периодичность:

ежемесячник

Язык:

русский

Главный редактор:

Н. М. Карамзин

Страна:

Российская империя Российская империя

История издания:

с 1791 по 1792 годы

«Московский журнал» — ежемесячный литературный журнал, выступавший с позиции сентиментализма. Издавался в Москве Николаем Михайловичем Карамзиным с 1791 по 1792 годы. Всего вышло 8 частей журнала. Переиздание журнала в 1801—1803 годах пользовалось большим успехом.

Мысль об издании этого журнала возникла у Карамзина во время его заграничного путешествия; он должен был знакомить русскую публику преимущественно с иностранными писателями и их произведениями.

Карамзин являлся издателем, редактором и переводчиком. Он публиковал в журнале свои произведения: «Письма русского путешественника», «Бедная Лиза», «Фрол Силин, благодетельный человек», «Лиодор», «Наталья, боярская дочь» и другие. Также Карамзин размещал в журнале свои переводы иностранных писателей: Жана Мармонтеля, Лоренса Стерна, Джеймса Макферсона.

Свои стихи в «Московском журнале» публиковали Гавриил Романович Державин, Иван Иванович Дмитриев, Михаил Матвеевич Херасков, Василий Васильевич Капнист, Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий и другие.

Помимо прозы и стихов «Московский журнал» систематически публиковал рецензии, критические статьи и театральные разборы.

Напишите отзыв о статье "Московский журнал"



Ссылки

Отрывок, характеризующий Московский журнал



Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.