Московский международный кинофестиваль 1987
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
XV Московский международный кинофестиваль состоялся в 1987 году. Открытие киносмотра прошло 6 июля. В то время в мире наблюдался интерес к начавшимся в Советском Союзе процессам перестройки, поэтому XV Московский кинофестиваль посетили такие известные деятели кинематографа, как Федерико Феллини, Джульетта Мазина, Марчелло Мастроянни, Джузеппе де Сантис, Тонино Гуэрра, Настасья Кински, Жерар Депардьё, Стэнли Крамер, Роберт Де Ниро, Эмир Кустурица, Вера Хитилова и Ванесса Редгрейв (всего на киносмотре присутствовало 1600 участников из 110 стран)[1].
Содержание
Жюри
Председатель жюри:
- Роберт Де Ниро, aктёp (США)
Состав жюри:
- Тенгиз Абуладзе — peжиссёp (СССР)
- Сухейль Бен Барка — peжиссёp (Марокко)
- Антонио Гадес — танцовщик, балетмейстер, актёр (Испания)
- Рустам Ибрагимбеков — сценарист (СССР)
- Альберто Исаак — peжиссёp (Мексика)
- Александр Мнушкин — продюсер (Франция)
- Джан Луиджи Ронди — кинокритик (Италия)
- Чжэн Сюэлай — директор Института зарубежной литературы и искусства (Китай)
- Ханна Шигулла — актриса (ФРГ)
- Миклош Янчо — peжиссёp (Венгрия)
Фильмы-участники
- «Герой года» / Bohater roku (ПНР, реж. Феликс Фальк)
- «Дом Бернарды Альбы» / La casa de Bernarda Alba (Испания, реж. Марио Камус)
- «Жан де Флоретт» / Jean de Florette (Франция, реж. Клод Берри)
- «Жена влиятельного человека» / Зауджат раджул мухимм (Египет, рем. Мухаммед Хан)
- «Змеиная тропа» / Змеиная тропа на скале Ormens vag pa halleberget (Швеция, реж. Бy Видерберг)
- «Интервью» / Intervista (Италия, реж. Федерико Феллини)
- «Кенгуру» / Kangaroo (Австралия, реж. Тим Берсталл)
- «Красный перец» / Мирч масала (Индия, реж. Кетан Мехта)
- «Куда вы едете?» / За къде пътувате? (НРБ, реж. Рангел Вылчанов)
- «Курьер» / (СССР, реж. Карен Шахназаров)
- «Ночь карандашей» / La noche de los lapices (Аргентина, реж. Эктор Оливера)
- «Опрос свидетелей» / Vernehmung der zeugen (ГДР, реж. Гюнтер Шольц)
- «Осенний праздник» / Октоберфест Oktoberfest (СФРЮ, реж. Драган Кресоя)
- «Охранник Шмутц» / Шмуц / Schmutz (Австрия, реж. Паулус Манкер)
- «Перелётные птицы» / (Афганистан, реж. Абдул Латиф)
- «Преуспевающий человек» / Un hombre de exito (Куба, реж. Умберто Солас)
- «Ранняя весна» / Улица детства / Barndommens gade (Дания, реж. Астрид Хеннинг-Енсен)
- «Сады камней» / Gardens of stone (США, реж. Фрэнсис Форд Коппола)
- «Салон красоты» / Чжэньчжэнь дэ фа у (КНР, реж. Шу Тонцзун)
- «Самое важное — это жить» / Lo que importa es vivir (Мексика, реж. Луис Алькориса)
- «Семья» / Семья Ван Паемель / Hет gezin Van Paemel (Бельгия, реж. Поль Каммерманс)
- «Смерть прекрасных косуль» / Smrt krasnych srncu (ЧССР, реж. Карел Кахиня)
- «Стрелочник» / De wisselwachter (Нидерланды, реж. Йос Стеллинг)
- «Тарот» / Tarot (ФРГ, реж. Рудольф Томе)
- «Твёрдый асфальт» / Hard asfalt (Норвегия, реж. Сёльве Скаген)
- «Хроника событий будущего года» / Уакаи аль-аам аль-мукбель (Сирия, реж. Самир Зикра)
- «Целую, мама» / Csok, anyu (ВНР, реж. Янош Рожа)
- «Черинг Кросс Роуд, 84» / 84 Charing Cross Road (Великобритания, реж. Дэвид Джонс)
- «Человек в чёрном плаще» / O hомем da сара preta (Бразилия, реж. Сержиу Резенде)
Награды
- Золотые призы
- «Интервью» / Intervista (Италия, реж. Федерико Феллини)
- Призы актёрам
- Актёр Энтони Хопкинс (лучшая мужская роль в фильме «Черинг Кросс Роуд, 84» / 84 Charing Cross Road, Великобритания)
- Актриса Дороттья Удварош (лучшая женская роль в фильме «Целую, мама»/ Csok, anyu, Венгрия)
- Почётный диплом
- Премия ФИПРЕССИ
- «Герой года» / Bohater roku, конкурсный фильм (ПНР, реж. Феликс Фальк)
- Внеконкурсная программа молодого советского кино
- Режиссёр Александр Сокуров
- Специальные премии
- «Курьер» (СССР, реж. Карен Шахназаров)
- «Герой года» / Bohater roku (Польша, реж. Феликс Фальк)
Напишите отзыв о статье "Московский международный кинофестиваль 1987"
Примечания
- ↑ Фёдор Раззаков. Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973—1991. — Москва: ООО «Издательство „Эксмо“», 2008. — Т. 2. — С. 426. — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-26831-3.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 8 июня 2014 года. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Московский международный кинофестиваль 1987
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
