Московский проспект (Санкт-Петербург)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 59°53′07″ с. ш. 30°19′11″ в. д. / 59.88528° с. ш. 30.31972° в. д. / 59.88528; 30.31972 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.88528&mlon=30.31972&zoom=12 (O)] (Я)
Московский проспект
Санкт-Петербург
Общая информация
Район города Московский, Адмиралтейский
Прежние названия Царская перспектива[1],
Царскосельская дорога,
Московское Шоссе,
Обуховская ул.,
Обуховский пр.,
Забалканский пр.,
Международный пр.,
Проспект имени Сталина,
Московский проспект
Протяжённость ~10 км
Ближайшие станции метро «Технологический институт»
«Технологический институт»
«Сенная площадь»
«Фрунзенская»,
«Московские ворота»
«Электросила»
«Парк Победы»
«Московская»
«Спасская»
«Садовая»

Московский проспект возле завода «Электросила»
[www.openstreetmap.org/?lat=59.88528&lon=30.31944&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/map.xml?mapID=3&mapX=6350035&mapY=6644426&descx=6350035&descy=6644426&scale=6 на карте Яндекс]
[maps.google.com/maps?f=q&hl=en&geocode=&q=%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%B5%D0%BA%D1%82,+%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3,+%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F&sll=59.958654,30.300377&sspn=0.023246,0.071497&ie=UTF8&t=h&z=12&iwloc=addr на карте Google]
Московский проспект на Викискладе

Моско́вский проспект — проспект в Санкт-Петербурге, простирающийся от Сенной площади до площади Победы. Длина проспекта — 9,5 километра. Проспект проходит приблизительно по Пулковскому меридиану. Пересекает Фонтанку, Загородный проспект, Обводный канал, Лиговский и Ленинский проспекты. На проспекте (вместе с «Сенной площадью») 10 станций метро четырёх линий — рекорд для Петербурга.





История и достопримечательности

Нынешний Московский проспект зародился в конце XVIII века, как дорога, ведущая в Царское село. В 1770-х вдоль дороги были установлены верстовые столбы, многие из которых сохранились до наших дней.

В начале XX века город заканчивался на пересечении Московского проспекта и Рощинской улицы, дальше находилась городская окраина[2]. После революции город стал активно развиваться в южном направлении, активно застраивалась чётная сторона, в 1925 году постоянная застройка простиралась до современной Авиационной улицы[3]. В 1933 году начинает строиться завод «Электросила», который выпускал энергоблоки для электростанций, строившихся в рамках плана ГОЭЛРО. До Авиационной продлена трамвайная линия, а у завода устроено оборотное кольцо[4]. Это кольцо было демонтировано в 1940 году, на его месте сохранился «карман» на нечётной стороне проспекта от железнодорожного моста до станции метро «Электросила».

До 1926 года проспект пересекал Лиговский канал. Восточная сторона канала была засыпана в 1926 году, в 19651969 годах засыпана и западная сторона.

После войны была застроена южная часть проспекта, постройки выполнены в стиле Сталинского неоклассицизма. Значительный вклад в оформление этой части магистрали внёс архитектор С. Б. Сперанский.

История названий

  • Царскосельская дорога (от Фонтанки до Средней Рогатки) (до 1800-х)
  • Московское шоссе (от Московских Ворот до Средней Рогатки) (1830-е — 1939)
  • Обуховская улица (от Сенной до Фонтанки) (1776—1800-е)
  • Обуховский проспект (от Сенной до Фонтанки) (1804—1878)
  • Забалканский проспект (от Сенной площади до Московских ворот) (1878—1900-е)
  • Забалканский проспект (от Сенной площади до Рощинской улицы) (1900-е — 1918)
  • Международный проспект (от Сенной площади до Рощинской улицы) (1918—1950-е)
  • Проспект имени Сталина (1950—1956)
  • Московский проспект (с 1956)

Достопримечательности

На Московском проспекте расположен Технологический институт.

Московский проспект, 4, 6. Доходные дома М. В. Вяземской. 1910—1911 — архитектор Хренов А. С., 1914 расширение, архитектор Погонкин В. А.. Московский проспект, дом № 9 — институт инженеров путей сообщения. Во дворе этого дома в 1876 году Д. Д. Соколовым было построено здание химической лаборатории относящееся к ВУЗу.

Московский проспект, 22 — дом надворного советника Федора Сиражина, построено в 1831 году по проекту архитектора В. А. Глинки. С 1948 года поликлиника № 2, пациентами которой были партийные работники, пенсионеры союзного значения, дипломатическая элита и члены их семей. С 2011 года принадлежит ЗАО «Поликлинический комплекс».

Московский проспект, 32 — доходный дом А. С. Дерюгина[5]. Двухэтажное здание в стиле эклектика построено в 1908 году, архитекторы: гражданские инженеры В. И. Радивановский, Л. В. Котов. В 1913 расширение, архитектор: техник Лупенко Н. С 1913 года — Здание кинематографа. В разное время в доме размещались: Книжный универмаг № 19, кинематограф «Идеал» (1924), кинотеатр «Селькор» (1940), Кинотеатр «Знамя» (выход из кинотеатра был организован во внутренний двор).

Московский проспект, 41 — 6-я Красноармейская улица, д.№ 1 — доходный дом. Перестройка и расширение 1880 года — архитектор Ф. И. Винтергальтер.

Московский проспект, 42 — Клинский проспект, 27x. — доходный дом, построенный в 1898 году, архитектор В. Р. Курзанов.

Московский проспект, 54 — доходный дом. Построен в 1840 году по проекту В. Е. Моргана.

Московский проспект, 65 — комплекс зданий «Скотопригонного двора» (Петербургские бойни), памятник архитектуры классицизма, образец безордерного здания утилитарного назначения. Построен в 1823—1826 годах по проекту И. И. Шарлеманя 1-го. Памятник архитектуры Федерального значения.

Московский, 74 — доходный дом, 19131914, архитектор Г. П. Хржонстовский.

В 1936 году по адресу Московский пр., д. 80 по проекту архитектора А. Л. Лишневского было построено здание училища. Здание находится неподалёку от станции метро «Фрунзенская». Теперь в нём располагается факультет «Институт детства» Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена.

Здания 81 и 83 построены между 1913 и 1915 годами по проекту А. А. Ламагина

Московский проспект, 98 — здание для «Союзпушнины» 19371939 архитектор Д. Ф. Фридман.

Московский проспект, 99 - комплекс построек бывшей Бактериологической лаборатории Ветеринарного управления МВД (с оградой). Дата построек - 1905 год. Автор - гражд. инж. Александр Карлович Монтаг. Стиль - модерн. В комплекс входят: главное здание (угловой корпус), жилой дом (корпус по Ташкентской улице), корпус для подопытных животных (дворовый корпус). Приказом председателя Приказе председателя КГИОП №15 от 20.02.2001 дом включён в "Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность" [6]

Комплекс обязан своим появлением докладу министра Внутренних дел Российской Империи Горемыкина 21 января 1898 года:

«Нельзя не выразить желания, чтобы Министерство внутренних дел, ведающее ветеринарно-санитарной частью в Империи, получило возможность производить спе­циальную разработку научно-практических вопросов, постоянно возникающих при выполнении всех вообще ветеринарно-санитарных мер и в особенности вакцинации, дабы тем содействовать скорейшей и наиболее правильной постановке этой последней меры.

В составе Министерства нет такого специального учреждения, которое могло бы выполнять означенную задачу, необходимость же подобного учреждения не только вы­яснилась, но и стала неотложной. С целью удовлетворения этой насущной потребности следовало бы открыть при Ветеринарном Управлении особую ветеринарную лабора­торию, возложив на нее:

  • разработку и рассылку по требованиям различных ветеринаров наилучших сиби­реязвенных вакцин;
  • ознакомление прикомандированных к Лаборатории ветеринаров ведомства Мини­стерства внутренних дел с новейшими методами исследований и диагностики заразных бо­лезней на домашних животных и новейшими способами борьбы с этими болезнями;
  • прочие специальные обязанности по усмотрению Министра внутренних дел».

— источник [nstar-spb.ru/higher_school/print/article/kompleks-zdaniy-spbgavm Санкт-Петербургский вестник высшей школы]

В настоящее время в комплексе находятся учебные кафедры биологической химии и физиологии животных, Санкт-Петербургской государственной академии ветеринарной медицины [7]

На Московском проспекте, 100 расположен Воскресенский Новодевичий монастырь, а при нём — Новодевичье кладбище, на котором похоронены многие деятели науки и культуры. Церковь-усыпальница в Воскресенском Новодевичьем монастыре была построена в 19081915 годах архитектором Василием Косяковым.

Дом 104 — бывшее здание Свято-Владимирской женской церковно-учительской школы, основанной в память 900-летия христианства на Руси по инициативе К. П. Победоносцева, который стал её попечителем, и открытой 31 октября 1889 года.[8] Здание первоначально было двухэтажным, построенным в русском стиле по проекту архитектора В. Р. Курзанова. После Октябрьской революции школа была закрыта, а в здании расположился сначала военный госпиталь, а с 1920 года — Городская больница им. И. Г. Коняшина. В 1930-е вместо шатровой звонницы, прежде возвышавшейся над центральной частью фасада, были надстроены ещё 3 этажа.[8] В больнице им. Коняшина был организован городской центр по лечению желудочно-кишечных кровотечений.[9] В настоящее время три верхних этажа занимает частная стоматологическая клиника, а в нижних находится Православный центр Новодевичьего монастыря.[10]

На площади, где у Московского проспекта оканчивается Лиговский проспект, находятся Московские Триумфальные ворота, сооружённые в честь победоносного окончания русско-турецкой войны 1828—1829 годов (Архитектор В. П. Стасов, скульптор Б. И. Орловский).

Московский райсовет на Московском проспекте, 129 — образец конструктивизма с элементами ар-деко. Построен в 19301935 годах архитекторами И. И. Фоминым, В. Г. Даугулем, Б. М. Серебровским.  памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[11] Ещё один образец ленинградского авангарда — Дом культуры имени Ильича (ныне Культурно-досуговый центр «Московский» — дом 152), 19291931, архитектор Н. Ф. Демков.  памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[11]

Между Кузнецовской и Бассейной улицами на чётной стороне проспекта расположен Парк Победы, который был разбит в честь победы в Великой Отечественной войне. Центральный вход в парк оформлен пропилеями.

Напротив парка на площади Чернышевского расположена гостиница «Россия» (архитектор Б. Н. Журавлёв).

В 1998 году напротив станции метро «Парк Победы» был открыты студенческие залы Российской национальной библиотеки. Вход в здание украшен скульптурами «Правосудие», «Религия», «Театр», «Архитектура», «Механика», «Медицина», «Воздухоплавание», «Виноделие», «Философия», «Музыка», выполненными скульпторами Б. А. Свининым и А. Мурзиным (учеником Свинина). В 1970—80-е годы здесь располагался цирк-шапито, переехавший ныне в Автово.

На углу с Бассейной находится «Генеральский дом» — башня со шпилем  памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[11] (д. 190/41). Здание планировали построить в 1940—1941 годах по проекту архитекторов Б. Р. Рубаненко, Г. А. Симонова, О. И. Гурьева, С. В. Васильковского и Л. М. Хидкеля и до войны был завершен основной корпус со стороны Московского проспекта. Башня на углу Бассейной была построена уже после войны.

На перекрестке Московского проспекта, улиц Победы и Фрунзе до войны создала круглая площадь, оформленная «сталинками». В 2014 году ей присвоили название площадь Братьев Стругацких.

Далее по проспекту расположен ансамбль Московской площади с Домом Советов (дом 212, архитектор Ной Троцкий).

Проспект заканчивается Площадью Победы (район Средней Рогатки). На этой площади расположен Монумент героическим защитникам Ленинграда.

Памятники

Список разрушенных исторических зданий

  • Московский проспект, 97. Дом культуры имени Капранова — памятник конструктивизма, построенный архитектором М. С. Рейзманом в 19291931 годах. Снесен в 2006 году[12], воссоздан в 2008 году.
  • Московский проспект, 137. Пятиэтажный доходный дом 1900-х годов (модерн). Частично снесен, частично перестроен в 2007 году[12].
  • Московский проспект, 156. Двухэтажная контора с квартирой управляющего Котельного завода (с 1911 года — «Сименс—Гальске»). Конец XIX — начало XX века. Эклектика. Здание снесено в 2006 году[12].

Транспорт

Метрополитен

Вдоль проспекта идет 2-я (Московско-Петроградская) линия метрополитена с 7 станциями, из которых две являются пересадочными:

Проспект является центром пешеходных пассажиропотоков — на него осуществляется подвозка пассажиров из близлежащих микрорайонов.

Трамваи

По адресу Московский проспект, д. 83 находится Трамвайный парк № 1. В разное время на всём протяжении проспекта ходили трамваи. По состоянию на сентябрь 2010 года, трамвайные пути существуют лишь на участках «Трампарк № 1 — Авиационная улица», линия проложена на выделенном полотне (маршруты: № 29, 43, 45) и «Загородный проспект — 1-я Красноармейская улица» (маршрут: № 16).

Троллейбусы

Троллейбусы также ходили в своё время почти на всём протяжении проспекта — от Сенной площади до улицы Типанова. По состоянию на 2008 год троллейбусное сообщение действует лишь на участке «метро „Технологический институт“ — Кузнецовская улица». (№ 17)

Временно, весной 2013 года, на протяжении Московского пр. от Московских ворот до пересечения с Ленинским пр. начал ходить троллейбусный маршрут № 35.

Автотранспорт

Проспект является нагруженной транспортной артерией города несмотря на то, что движение грузовых автомобилей по проспекту запрещено. Для улучшения транспортной ситуации предпринимаются следующие меры:

Напишите отзыв о статье "Московский проспект (Санкт-Петербург)"

Примечания

  1. Глезеров С. Е. Исторические районы Петербурга от А до Я. — Москва: Центрполиграф, 2010. — 496 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-227-02109-0.
  2. [www.aroundspb.ru/maps/spb1916/spb1916.php «План Петрограда с ближайшими окрестностями»]. Приложение к адресной и справочной книге «Весь Петроград». издательство Товарищества А. С. Суворина — "Новое Время» (1916). — Карта города. Проверено 5 января 2011. [www.webcitation.org/65dxvrB1t Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
  3. [www.aroundspb.ru/maps/len1925/len1925.php План города Ленинграда по районам составленный по новейшим официальным источникам Второе издание. Масштаб 230 сажен в дюйме]. Издание государственной картографии (1925). — Карты: обзорная, сборная, трамвайных линий и по районам. Алфавитный список, список переименований 1925 год. Проверено 5 января 2011. [www.webcitation.org/65dxwkVpY Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
  4. [www.aroundspb.ru/maps/len1933/len1933.php "Новый план Ленинграда"] (jpg). Издательство Ленинградского облисполкома и Ленинградского совета (1933). — Масштаб оригинала: 1:22000 (1см:220м.). Проверено 5 января 2011. [www.webcitation.org/65dxxRQtr Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
    [www.aroundspb.ru/maps/roads/len1933_tr.jpg Карта сети пассажирского городского транспорта] (jpg) (1933 год). — Приложение к справочнику движения пассажирского транспорта в Ленинграде. Проверено 5 января 2011. [www.webcitation.org/65dxy6V7y Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
  5. [www.citywalls.ru/house1402.html Архитектурный сайт Санкт-Петербурга]
  6. [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=633200015&nd=8348128&nh=1 Приказ]
  7. [nstar-spb.ru/higher_school/print/article/kompleks-zdaniy-spbgavm Комплекс зданий СПбГАВМ]
  8. 1 2 Татьяна Трефилова. Невидимый Петербург. — СПб.: Радио «Град Петров», 2011. — С. 117—125. — 176 с. — ISBN 978-5-904887-02-5.
  9. [gpsoi.org Информационный портал «Заболевания пищеварительного тракта»]
  10. [grad-petrov.ru/archive.phtml?subj=20&mess=162 Свято-Владимирская Церковноучительная школа. Московский проспект, дом 104] // Радио «Град Петров»
  11. 1 2 3 Включён в [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=0&nd=8348128&nh=1 «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»] (утверждён приказом КГИОП от 20 февраля 2001 года № 15 с изменениями на 1 декабря 2010 года).
  12. 1 2 3 [www.regnum.ru/news/fd-nw/piter/976447.html С 2003 по 2008 год в Санкт-Петербурге снесено около 80 исторических зданий, около 50 планируется к сносу: карта]//ИА REGNUM, 25.03.2008
  13. [www.gov.spb.ru/today?newsid=47982 Официальный портал Администрации Санкт-Петербурга]

Литература

Ссылки

  • [www.gradpetra.info/?p=hist_str&des=%EF%F0%EE%F1%EF%E5%EA%F2&street=%CC%EE%F1%EA%EE%E2%F1%EA%E8%E9%20%EF%F0-%F2&t=str Московский проспект на сайте «История недвижимости Санкт-Петербурга (Ленинграда)»]
  • [www.enc.lfond.spb.ru/adrarticle.php?kod=992&adr=1377 Энциклопедия Санкт-Петербурга]
  • [www.petrograph.ru/table.html Феликс Лурье. Все (почти) памятники Санкт-Петербурга в алфавитном порядке]
  • [www.spb-guide.ru/page_473.htm Фотографии Московского проспекта]
  • [www.citywalls.ru/search-street121.html Обзор зданий улицы] на сайте Citywalls.ru


Отрывок, характеризующий Московский проспект (Санкт-Петербург)

– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.