Московский уголовный розыск

Моско́вский уголо́вный ро́зыск (МУР) — подразделение Главного управления Министерства внутренних дел России по городу Москве, территориальный орган исполнительной власти города Москвы. Включает в себя Управление уголовного розыска ГУ МВД России по городу Москве и подчинённые ему подразделения уголовного розыска окружных и районных органов внутренних дел города Москвы.

В царской России до 1917 года подразделение носило название Московский уголовный сыск (МУС).

Управление уголовного розыска ГУ МВД России по городу Москве расположено по адресу: 127994, Россия, город Москва, улица Петровка, дом № 38 (см. Здание ГУВД Москвы).

ВРИО Начальника Управления уголовного розыска ГУ МВД России по городу Москве — Половинка, Александр Юрьевич, полковник полиции (с 2016 года по настоящее время).

История Московского уголовного розыска

В первые дни и недели после установления советской власти охрану правопорядка в Москве осуществляли военно-революционный комитет при Моссовете, военно-политический отдел штаба Московского военного округа, революционный трибунал, комиссия по борьбе со спекуляцией, районные военно-революционные комитеты. Одновременно шло формирование районных комиссариатов милиции. 14 (27) ноября 1917 года для руководства милицейскими подразделениями города военно-революционным комитетом был создан совет московской милиции во главе с комиссаром по гражданским делам. Первым советским «градоначальником», одновременно начальником московской милиции, стал большевик Михаил Иванович Рогов. Под его началом совет милиции формировал подразделения общей (наружной), железнодорожной и уголовно-розыскной службы в Москве.

Создание МУРа

5 октября 1918 года Народный комиссариат внутренних дел РСФСР (НКВД РСФСР) своим Постановлением утвердил «Положение об организации отделов уголовного розыска» на территории РСФСР, в котором излагались основы организации и задачи уголовного розыска:

«В различных населённых пунктах РСФСР для охраны революционного порядка путём негласного расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом учреждаются на основании следующего положения при всех губернских управлениях советской рабоче-крестьянской милиции в городах как уездных, так и посадах с народонаселением не менее 40 000—45 000 жителей отделения уголовного розыска…

Все существующие ныне уголовно-розыскные учреждения должны быть реорганизованы и изменены согласно данному положению…»

Общее руководство уголовным розыском на местах было возложено на Центральное управление уголовного розыска, организованное в составе Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД РСФСР. К ведению уголовного розыска было отнесено раскрытие всех преступлений, не носивших политического характера.

Московский уголовный розыск создавался на базе Московского уголовного сыска (МУС) Министерства внутренних дел Российской империи, основанного ещё в 1866 году. После Октябрьской революции 1917 года в России весь штат Московского уголовного сыска, во главе с его начальником Карлом Петровичем Маршалком, остался на своих местах и признал власть Советов. Опытные специалисты, лично знающие в лицо сотни уголовников, способные по кличке или «почерку» безошибочно определить преступника, сотрудники дореволюционного уголовного розыска высоко ценились руководством московской милиции, на них также была возложена задача по подготовке новых сотрудников, направленных в МУР из числа рабочих, солдат и балтийских матросов.

После революции в Москве резко выросло количество преступлений. К середине 1918 года в столице орудовало свыше 30 крупных банд. Только в январе 1919 года было совершено 60 вооружённых нападений, сопровождавшихся убийствами и насилием. Жертвами бандитов становились не только население города, но и работники правоохранительных органов. В январе 1919 года по прямому указанию Председателя Совнаркома В. И. Ленина разрабатывается общий план мер борьбы с бандитизмом в Москве. Согласно этому плану вся ответственность за борьбу с уголовной преступностью возлагалась на Московский уголовный розыск.

Деятельность сотрудников МУРа привела к тому, что уже в 1920 году по сравнению с предыдущим годом количество разбоев сократилось в три раза, грабежей — в девять раз, убийств — на одну треть. Были ликвидированы ряд очень опасных банд. Успехи Московского уголовного розыска в борьбе с бандитизмом и уголовной преступностью снискали ему славу одного из лучших розыскных аппаратов страны.

Первым начальником МУРа стал бывший моряк-балтиец Александр Максимович Трепалов. Значительный вклад в борьбу с бандитизмом внесли такие профессионалы как И. А. Свитнев, помощник начальника МУРа А. П. Панов, В. М. Саушкин, П. Г. Секачёв, И. Т. Голиков и Д. С. Шароментов. В ходе своей работы МУР нёс потери. Только в период с 1918 по 1922 годы в Москве при исполнении служебных обязанностей погибли двенадцать сотрудников уголовного розыска.

МУР в годы Великой Отечественной войны

В 1940 году, согласно приказу НКВД СССР, все аппараты уголовного розыска перестроили оперативно-служебную деятельность по линейному принципу. Оперативные работники разделялись на группы по борьбе с конкретными видами преступлений. Углубление специализации создавало предпосылки для улучшения профилактики преступлений. В МУРе было создано 11 отделений, специализирующихся на борьбе с отдельными видами преступлений, увеличены штаты, в распоряжение Управления был передан специальный оперативный отряд. Исходя из условий обострённой международной обстановки и угрозы войны, в составе МУРа был создан военизированный батальон, состоящий из трёх строевых рот, команды автомобилистов, взвода самокатчиков (велосипедистов) и пулемётной роты. Первым командиром батальона был назначен Л. Д. Вуль.

В годы Великой Отечественной войны значительная часть руководящего и оперативного состава МУРа участвовала в боевых действиях в рядах Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА), в партизанских отрядах и истребительных батальонах. Военная обстановка изменила характер преступности. Возродились уже забытые виды преступлений, а также появились новые: вооружённые налеты на продовольственные магазины, склады и базы, кражи продуктов питания, подделка продовольственных карточек и мошенничества с ними. Появились банды, занимавшиеся разграблением квартир эвакуированных, либо призванных на фронт москвичей. Пришлось меняться и сотрудникам МУРа. Кроме того, «МУРовцам» приходилось заниматься поисками гитлеровских агентов и ракетчиков-сигнальщиков, помогавших немцам светосигналами во время налётов авиации, дезертиров, вражеских парашютистов.

С 1940 по 1943 годы МУР возглавлял Константин Рудин, имевший большой опыт чекистской и розыскной работы и награждённый орденами Красного Знамени и «Знак Почёта». Его заместителем был Григорий Тыльнер, начавший службу в советском уголовном розыске простым сотрудником ещё 1918 году. Именно Тыльнер со своими коллегами осенью 1941 года по просьбе советской контрразведки «Смерш», разыскал немецкий шифровальный аппарат, представлявший большую ценность для военного командования и похищенный (как позже выяснилось, голодными детьми) из грузовика во время перевозки.

После войны оперативная обстановка в столице осложнилась тем, что на руках у населения находилось много огнестрельного оружия. Москва как большой город привлекала преступников-гастролёров практически из всех регионов страны. Свою роль сыграли и массовые послевоенные амнистии уголовников. Тяжёлым наследием войны была детская беспризорность, создававшая почву для роста преступлений среди молодёжи. Так, в конце 1945 года безнадзорные подростки буквально терроризировали население столицы, подкидывая записки с предупреждением о предстоящем налёте банды «Чёрная кошка» (разгромленной МУРом ещё в начале 1945 года).

МУР в 1960-е—1970-е годы

«МУРовцы» одними из первых столкнулись с новым для СССР видом преступлений — серийными убийствами. 12 января 1964 года сотрудники МУРа задержали Владимира Ионесяна (он же «убийца из Мосгаза»), совершившего меньше чем за два месяца в Москве и Иванове пять убийств.Он наносил удары топором.Первым убил двенадцатилетнего мальчика.

В 1970-х годах в МУРе была введена специализация сотрудников по основным направлениям работы. Вместо ранее существовавших отделений были созданы отделы уголовного розыска районных управлений внутренних дел.

3 ноября 1973 года сотрудникам МУРа пришлось иметь дело с одним из первых в истории СССР случаев терроризма — с захватом гражданского самолёта. Близ Москвы четверо преступников в воздухе захватили самолёт Як-40. При захвате пострадало несколько членов экипажа и пассажиров, в том числе тяжёлое ранение получил бортмеханик, оказавший сопротивление. Самолёт был посажен на одном из московских аэродромов. Оперативная группа захвата, составленная из сотрудников МУРа во главе с капитаном Александром Попрядухиным, обезвредила преступников. Один из них был убит, ещё один ранен, остальные сдались. Указом Президиума Верховного Совета СССР Александр Попрядухин был удостоен звания Героя Советского Союза.

Через четыре года, в 1977 году, московским сыщикам пришлось заняться ещё одним необычным для того времени делом, раскрытием взрывов в московском метро на станции «Первомайская» и на Лубянской площади, совершённых группой террористов-армян. В это же время увеличивается количество преступлений, связанных с наркоманией, не имевшей до того времени большого распространения на территории РСФСР в целом, и в Москве в частности. Например, была изобличена преступная группа наркоманов, грабившая врачей «скорой помощи».

МУР в годы «перестройки»

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Начавшаяся в СССР в 1985 году «перестройка» и последовавшие за ней изменения в социально-экономической жизни страны заставили сотрудников уголовного розыска учиться борьбе с новыми формами преступности. Так, в конце 1980-х годов в МУРе создаётся отдел по борьбе с организованной преступностью, впоследствии реорганизованный в Региональное управление. В то же время из «поля» деятельности уголовного розыска была исключена борьба с проституцией.

Начиная с 1985 года, количественные и качественные характеристики преступности значительно изменились. Увеличилось количество тяжких и особо тяжких преступлений. В связи с этим, были созданы постоянно действующие следственно-оперативные группы по раскрытию умышленных убийств, совершенных в условиях неочевидности, в состав которых вошли сотрудники городской прокуратуры и МУРа. Их роль состояла в непосредственном обеспечении качественного осмотра места происшествия, обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления, работа «по горячим следам», а также для раскрытия убийств прошлых лет, дела по которым приостановлены.

Большое влияние на оперативную обстановку стали оказывать организованные преступные группировки и сообщества, стремительная интеллектуализация преступного мира, возросшая вооружённость населения, уголовный террор, направленный как на представителей криминального мира, так и на бизнесменов. Среди современных преступников значительно выросла доля людей с высшим, в том числе с юридическим образованием, высококвалифицированных специалистов всех областей. Техническая оснащённось преступного мира достигла пределов и не снившихся прежним преступникам. Получили широкое распространение «заказные» убийства, вымогательства, похищение людей, в том числе детей, с целью выкупа. Для физического устранения конкурентов стали применяются взрывчатые вещества.

МУР после распада СССР

После распада СССР, несмотря на усложнение работы после 1991 года, сотрудники МУРа провели не одну удачную операцию по разгрому ряда организованных преступных группировок и аресту их лидеров, ликвидации вооружённых банд, специализировавшихся на заказных убийствах.

Так, в апреле 1995 года была разгромлена организованная преступная группировка во главе с жителем Новокузнецка Барыбиным (он же «Шкабара»), на счету которой сорок два убийства в различных регионах России, в том числе пять в Москве и шесть в Московской области.

В 1997 году ликвидирована банда, которая за четыре предыдущих годах совершила семь убийств и ряд других тяжких преступлений. Тогда же была пресечена деятельность так называемой «Щербинской» преступной группировки, члены которой изобличены в совершении одиннадцати убийств. Кроме того, в этот период был раскрыт ряд преступлений, получивших широкий общественный резонанс: убийство председателя Российского фонда воинов-инвалидов войны в Афганистане М. А. Лиходея и взрыв на Котляковском кладбище во время панихиды на его могиле, двойное убийство директоров Московского вентиляторного завода, убийство председателя Федерации хоккея В. Л. Сыча и др. Были задержаны ряд преступников-маньяков, в том числе Олег Косарев (40 изнасилований), Александр Чайка (убил 4 женщин), Александр Ершов («Лосиноостровский маньяк»).

1990-е—2000-е годы знаменовались выходом российской преступности на международный уровень. Налаживает международное сотрудничество и МУР. Так, в 1996 году сотрудники МУРа совместно с ГУ МВД России по городу Москве и криминальной полицией Брюсселя обезвредили две преступные группировки, которые в 1992—1995 годах совершили одиннадцать «заказных» убийств и покушений (в том числе два убийства с применением взрывных устройств).

Постперестроечные годы отмечены и небывалым ростом потерь среди сотрудников МУРа. Только в 1990-х годах при исполнении служебных обязанностей погибло 32 милиционера.

В условиях социальной и политической нестабильности упал профессиональный уровень органов внутренних дел, что объясняется как и значительным оттоком кадров, вызванный низкими зарплатами и снижением престижа службы, так и необходимостью значительного увеличения количества сотрудников, из-за чего упали требования при приёме на службу. Как в 1990-х, так и 2000-х годах наблюдалось увеличение преступности в рядах МУРа. Росло количество выявленных случаев получения сотрудниками взяток, совершения преступлений, в том числе злоупотреблений и превышения полномочий.

МУР в настоящее время

В Московском уголовном розыске служит около четырёх тысяч человек, что составляет 5 % от численности личного состава столичной полиции. На их долю приходится почти 2/3 раскрытых убийств, половина раскрытых изнасилований, разбоев, преступлений, совершённых с применением огнестрельного оружия и взрывных устройств, каждая третья раскрытая кража и грабёж.

Крайне негативного мнения о состоянии дел в МУРе был начальник МУРа, полковник Александр Трушкин, проработав на высокой должности два года, с 2012 по 2014, он прямо заявлял, что ничего не может сделать с коррупцией в МУРе и написал рапорт об увольнении, схожие явления открылись про расследовании перестрелки на Родчельской улице в 2016.

История здания МУРа

Расположенное за площадью Петровские ворота, в доме № 38 по улице Петровка в Москве, владение с XVIII века принадлежало князьям Щербатовым. В начале XIX века усадьба представляла собой двухэтажное здание с боковыми флигелями. Вскоре усадьба была приобретена военным ведомством и перестроена в двухэтажные казармы. Во второй половине XIX века здание носило название «Петровские казармы», в нём размещалось окружное управление корпуса жандармов. После 1917 года дом стал принадлежать московской милиции. В 1952—1958 годах здание было надстроено по проекту архитектора Б. С. Мезенцева. Здесь находился МУР, а в настоящее время — Главное управление Министерства внутренних дел Российской Федерации по городу Москве.

Начальники МУРа

1. октябрь 1918—апрель 1920 — Трепалов Александр Максимович
2. апрель—сентябрь 1920 — Фрейман Илья Яковлевич
3. сентябрь 1920—1922 — Никулин Григорий Петрович
4. 1922—1929 — Николаев Иван Николаевич
5. 1929—1931 — Фокин Фёдор Павлович
6. 1931—1933 — Вуль Леонид Давыдович
7. 1933—1938 — Овчинников Виктор Петрович
8. 1940—апрель 1943 — Рудин Касриэль Менделевич
9. апрель—декабрь 1943 — Рассказов Леонид Павлович
10. 1944—1950 — Урусов Александр Михайлович
11. 1950—1951 — Кошелев Алексей Алексеевич
12. 1952—1953 — Гребнев Константин Петрович
13. 1953—1962 — Парфентьев Иван Васильевич
14. 1962—1965 — Волков Анатолий Иванович
15. 1965—1969 — Бурцев Сергей Петрович
16. 1969—1976 — Корнеев Владимир Федорович
17. 1976—1983 — Еркин Олег Александрович
18. 1984—1989 — Котов Вячеслав Никитович
19. 1989—1991 — Егоров Анатолий Николаевич
20. 1991—1994 — Федосеев Юрий Григорьевич
21. 1994—1996 — Купцов Василий Николаевич
22. 1996—январь 2000 — Голованов Виктор Владимирович
23. январь 2000—2001 — Максимов Евгений Тимофеевич
24. 2001—2003 — Трутнев Виктор Николаевич
25. 2003—2011 — Голованов Виктор Владимирович
26. 2011—2012 — Баранов Олег Анатольевич
27. 2012—30 октября 2013 — Трушкин Александр Иванович
28. 4 января 2014 — 2016 — Зиновьев Игорь Викторович
29. 2016 — настоящее время — Половинка Александр Юрьевич (ВРИО)

Заместители начальника МУРа в различные периоды времени — Кириллов Анатолий Петрович, Ильюшенков Евгений Михайлович, Рощин Валентин Дмитриевич, Карпов Анатолий Николаевич, Федоров Виктор Николаевич, Самарин Василий Борисович, Передереев Василий Васильевич, Цхай Владимир Ильич, Будкин Владимир Дмитриевич, Заботкин Михаил Владимирович, Губанов Игорь Викторович, Широких Павел Геннадьевич, Яковлев Александр Владимирович.

Ссылки

• [petrovka38.ru/guvdmvd/Struktura_Upravlenija/Upravlenija/Upravlenie_ugolovnogo_roziska_GU_MVD_Ros Управление уголовного розыска ГУ МВД России по городу Москве (Московский уголовный розыск (МУР)). История.] Официальный сайт Главного управления МВД России по городу Москве // petrovka38.ru

Отрывок, характеризующий Московский уголовный розыск

– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.