Московский учебный округ
Поделись знанием:
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Московский учебный округ, один из самых первых и самых больших учебных округов в Российской империи.
История
Округ был создан во время реформы 1803 года. Его центральным учреждением стала учёная корпорация Московского университета, получившего в начале XIX века автономию. Округ включал в себя Московскую, Ярославскую, Костромскую, Владимирскую, Калужскую, Нижегородскую, Орловскую, Рязанскую, Смоленскую, Тверскую и Тульскую губернии[1][2].
В годы правления Николая I произошел ряд изменений в системе образования страны, которые так же затронули управление округом. Устав 1835 года ограничил автономию Московского университета и исключил управление гимназиями и училищами из ведения университета. Были расширены полномочия попечителя по управлению учебным округом [2].
В 1896 году Московским земством был представлен проект развития начальных школ для обеспечения начальным образованием всех детей обоего пола. Согласно этому проекту требовалось дополнительно построить 277 школ, из них 91 школа — «уменьшенной стоимости». Максимальное расстояние доступности школ устанавливалась в пределах 3 миль. Содержание этих школ требовало бы дополнительно 127,7 тыс.руб. ежегодно при условии отопления, освещения и охраны школы за счёт сельских обществ. В связи с отсутствием законодательно учтановленного порядка финансирования школ земствам приходилось реализовывать их лишь в меру наличия собственных ресурсов. Равным образом, из-за нехватки средств и в силу отсутствия единой государственной обязывающей нормы не могли быть реализованы в полном объёме декларации об «обязательном обучении», присутствовавшие в некоторых уставах о народных училищ[3].
После первой всеобщей переписи 1897 г., которая дала наиболее обширные и достоверные статистические сведения об оценке просвещения и образования, появляется новый проект введения всеобщего обучения. Проект был подготовлен в 1903 г. чиновником МНП В. И. Фармаковским. Этот законопроект предусматривал открытие целой сети новых школ способных обеспечить обучение всех детей возрастом от 8 до 11 лет. распространялся законопроект соответственно только на 11 губерний Московского учебного округа. Стоимость проекта оценивалась в 108,5 млн руб. Основной объём финансирования возлагался на государство[4]
Попечители
Руководство округом осуществлялось попечителем через училищный комитет. Фактически попечитель являлся посредником между университетом и Министерством народного просвещения. За годы своего существования учебный округ сменил 22 попечителя.
- Первым попечителем Московского учебного округа стал М. Н. Муравьёв[5].
- В ноябре 1807 года его сменил граф А. К. Разумовский, возглавивший Московский университет и, тем самым, принявший попечительство над округом. Через 3 года, в 1810 году, Разумовский стал министром народного просвещения.
- На посту попечителя Московского университета в апреле 1810 года Разумовского сменил П. И. Голенищев-Кутузов, который не признавал внутренней автономии университета и стремился лично управлять им. В это время была создана кафедра славянского языка и Общество любителей российской словесности. Попечительство П. И. Голенищева-Кутузова совпало со временем разорения Москвы и её университета.
- С января 1817 года попечителем университета и округа стал князь Андрей Петрович Оболенский (1769—1852). Его «патриархальное, отеческое правление» университетом положительно характеризовали П. А. Вяземский, Н. М. Карамзин, А. И. Тургенев. Между попечителем округа и ректором университета сложились в это время доверительные отношения.
- В августе 1825 года попечителем был назначен генерал-лейтенант А. А. Писарев.
- В 1830 году округ возглавил князь С. М. Голицын. У него были два помощника: чиновника по особым поручениям — А. Н. Панин и Д. П. Голохвастов.
- В 1835—1847 годах попечителем округа был князь С. Г. Строганов. По его инициативе была открыта 2-я Московская гимназия. При нём были открыты мещанские училища для мальчиков (1835) и девочек (1844). В 1840 году выступил против решения министерства народного просвещения об ограничении доступа в университеты «лиц низких сословий». Подал в отставку 3 ноября 1847 года вследствие конфликта с министром С. С. Уваровым.
- В 1847 году попечителем округа по рекомендации С. Г. Строганова стал Д. П. Голохвастов, который исполнял обязанности помощника попечителя в период 1832—1847 годов. В должности попечителя Голохвастов был до своей смерти в 1849 году.
- 1 ноября 1849 года в должность попечителя вступил генерал-адъютант В. И. Назимов. На посту попечителя Назимов вызывал недовольство введением военных порядков в управление, сокращением набора студентов[5]. При его попечительстве во исполнение высочайшей воли императора Николая I в российских университетах были ликвидированы кафедры философии и философские факультеты, а существовавшие в рамках философских факультетов два отделения стали называться: первое — историко-филологическим, а второе — физико-математическим. Однако, «Биографический словарь» отмечал, что в продолжение семи лет «Назимов, обладая прямым, ясным взглядом на вещи, сумел согласовать строгое исполнение своих обязанностей с сочувствием к интересам науки и литературы, а требования дисциплины с теплым участием к учащейся молодежи, которую бережно охранял от всяких невзгод и увлечений», и что «своим твёрдым и вместе с тем гуманным образом действий Назимов успел привлечь к Московскому университету благоволение императора Николая I». Помощниками попечителя в этот период были В. Н. Муравьёв (1852—1853) и П. В. Зиновьев (1853—1856).
- С апреля 1856 года по март 1858 округ находился под попечительством Е. Г. Ковалевского. При нём было проведено в жизнь «Высочайшее дарование лицам, чувствующим призвание открывать частные учебные заведения» (1857). В 1858 году была открыта первая в Москве частная гимназия Ф. Креймана.
- В 1858 году попечителем был А. Н. Бахметев, при котором открылась в Москве 1-я женская гимназия.
- В период 1859—1862 должность попечителя занимал Н. В. Исаков. В это время в Московском университете было восстановлено преподавание всеобщей географии. По его ходатайству устроены в Московском округе педагогические курсы для подготовки преподавателей средних учебных заведений. По его его инициативе была перевезена в Москву коллекция графа Н. П. Румянцева; в Румянцевском музее были устроены университетские коллекции и кабинеты, публичная библиотека.
- В 1863 году на должность попечителя был назначен генерал-лейтенант Д. С. Левшин, ранее (1857—1862) занимавший аналогичный пост в Харьковском учебном округе.
- В период 1867—1873 годы попечителем был князь А. П. Ширинский-Шихматов.
- С 1 января 1874 года на должность попечителя был назначен Н. П. Мещерский[6].
- С 1881 года на протяжении 14 лет, до 1895 года, попечителем округа был граф П. А. Капнист. Он восстановил студенческий устав 1863 года, упразднённый в связи с волнениями и событиями 24 ноября 1887 года в Московском университете[7]. Его преемник писал, что «если бы граф Капнист в течение 14 лет своего попечительства держал себя как настоящий начальник, требуя от каждого профессора, чтобы он достойно исполнял свой долг, то мы не дожили бы до такой деморализации»[5].
- В 1895 году попечителем округа стал Н. П. Боголепов, перешедший в 1898 году с этой должности на пост министра народного просвещения.
- В 1898—1905 годах попечителем был П. А. Некрасов
- С началом подъёма первой русской революции на ставшую вакантной должность попечителя был вызван из Варшавы А. Н. Шварц. Вступив в должность попечителя Московского округа 6 сентября 1905 года, он получил спустя 2 месяца (16 ноября) статус сенатора, однако по приглашению П. А. Столыпина, продолжал курировать учебные заведения округа до 1908 года.
В это время, с конца 1905 по начало 1907 года, должность попечителя исполнял управляющий округом В. Д. Исаенков.
- С начала 1907 года попечителем был А. М. Жданов[5].
- Предпоследним попечителем округа с 1911 по 1917 год был А. А. Тихомиров[8].
- С 15 марта 1917 года должность попечителя округа занял С. А. Чаплыгин; в мае им была предложена реформа округа. В начале ноября история попечительства Московским округом завершилась.[5].
События
26–30 апреля (9–13 мая) 1913 года в Смоленске прошёл съезд инспекторов народных училищ Смоленской губернии[9].
Статистика
В 1911 году согласно школьной переписи в Московском учебном округе начальную школу посещало 4,88% от всего населения округа.
- 7,36% мужского населения
- 3,59% женского населения.[10]
По состоянию на 1915 год Московский учебный округ насчитывал 22,698 заведений всех типов, в которых обучалось в общей сложности 1,653,457 учащихся, в том числе начальных школ 20,935 с числом учащихся 1,435,331. В распределении по административно-территориальным составляющим округа:
- Владимирская губерния: учебных заведений — 1,972, учащихся — 149,476.
- Калужская губерния: учебных заведений — 1,502, учащихся — 103,081.
- Костромская губерния: учебных заведений — 1,792, учащихся — 110,071.
- Московская губерния: учебных заведений — 3,709, учащихся — 301,539.
- Нижегородская губерния: учебных заведений — 2,126, учащихся — 138,955.
- Орловская губерния: учебных заведений — 1,985, учащихся — 160,459.
- Рязанская губерния: учебных заведений — 1,892, учащихся — 155,898.
- Смоленская губерния: учебных заведений — 1,760, учащихся — 135,748.
- Тверская губерния: учебных заведений — 2,499, учащихся — 165,216.
- Тульская губерния: учебных заведений — 2,060, учащихся — 139,266.
- Ярославская губерния: учебных заведений — 1,401, учащихся — 93,748.
Распределение учащихся по типам учебных заведений (в числителе — количество учащихся, в знаменателе — число учебных заведений).
| Тип заведения | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Высшие учебные заведения | |||||||||||
| Духовные | 255 1 |
||||||||||
| Педагогические | 1,471 2 |
||||||||||
| Медицинские | 257 1 |
||||||||||
| Юридические | 190 1 |
664 1 | |||||||||
| Военные | 582 1 |
||||||||||
| Межевые и топографические | 380 1 |
||||||||||
| Земледельческие | 994 1 |
||||||||||
| Технические | 2,852 1 |
||||||||||
| Коммерческие | 452 1 |
||||||||||
| Художественные | 1,267 2 |
||||||||||
| Курсы для изучения языков | 447 1 |
||||||||||
| Средние учебные заведения | |||||||||||
| Гимназии, прогимназии, институты и лицеи | 9,351 31 |
3,881 13 |
5,649 19 |
27,869 113 |
6,649 22 |
9,364 30 |
6,122 22 |
8,715 27 |
5,642 16 |
6,109 21 |
6,251 17 |
| Реальные училища | 1,285 5 |
564 1 |
750 4 |
4,927 23 |
1,213 5 |
930 4 |
830 5 |
882 4 |
1,465 6 |
926 4 |
428 2 |
| Духовные | 2,297 7 |
1,597 4 |
1,784 7 |
3,370 13 |
1,873 6 |
2,079 6 |
2,545 9 |
1,580 6 |
2,429 11 |
1,985 7 |
1,920 7 |
| Педагогические | 170 2 |
577 12 |
142 2 |
552 8 |
372 4 |
490 10 |
668 11 |
304 3 |
773 11 |
425 4 |
185 2 |
| Медицинские | 106 1 |
2,754 15 |
76 1 |
142 1 |
104 1 | ||||||
| Военные | 2,193 5 |
390 1 |
433 1 |
412 1 | |||||||
| Морские | 116 1 |
83 1 | |||||||||
| Лесные и сельскохозяйственные | 53 1 |
20 1 |
80 2 |
597 9 |
138 3 |
78 1 |
215 3 |
123 4 | |||
| Технические и ремесленные | 1,366 15 |
394 6 |
278 6 |
4,713 35 |
1,090 13 |
812 6 |
581 5 |
257 5 |
446 7 |
524 6 |
481 8 |
| Коммерческие, торговые и промышленные | 257 2 |
642 6 |
9,662 46 |
360 2 |
191 1 |
393 1 |
230 1 |
637 4 | |||
| Художественные | 275 5 |
2,978 32 |
304 2 |
||||||||
| Межевые, таксаторские и топографические | 137 1 |
||||||||||
| Курсы для изучения языков | 433 64 |
||||||||||
| Профессиональные | 112 1 |
605 20 |
350 1 |
||||||||
| Частные учебные заведения и при церквях иностранных исповеданий | 287 10 |
208 11 |
8,581 653 |
341 7 |
649 18 |
478 8 |
124 3 |
819 25 |
404 8 | ||
| Прочие учебные заведения | |||||||||||
| Училища слепых и глухонемых | 92 2 |
295 2 |
7 1 |
68 2 |
|||||||
| Религиозные нехристианские | 69 2 |
20 1 |
5,630 85 |
51 3 |
16 2 |
45 1 | |||||
| Начальные учебные заведения | |||||||||||
| Низшие | 134,310 1,903 |
95,655 1,454 |
100,240 1,730 |
207,327 2,653 |
120,776 1,976 |
145,460 1,906 |
144,598 1,831 |
123,932 1,714 |
153,928 2,442 |
127,169 1,983 |
81,936 1,343 |
Примечание. Цифрами в столбцах таблицы обозначены административно-территориальные составляющие учебного округа:
- 1 — Владимирская губерния
- 2 — Калужская губерния
- 3 — Костромская губерния
- 4 — Московская губерния
- 5 — Нижегородская губерния
- 6 — Орловская губерния
- 7 — Рязанская губерния
- 8 — Смоленская губерния
- 9 — Тверская губерния
- 10 — Тульская губерния
- 11 — Ярославская губерния
Напишите отзыв о статье "Московский учебный округ"
Примечания
- ↑ Коротков Ю. Н. [www.otrok.ru/teach/enc/txt/20/page36.html Учебные округа] / гл. ред. Давыдов В. В. — Российская педагогическая энциклопедия. — М.: Научн. изд. «Большая Российская энциклопедия», 1993. — 608 с. — ISBN 5-85270-140-8.
- ↑ 1 2 [www.dissercat.com/content/moskovskii-uchebnyi-okrug-v-1804-1835-gg-sozdanie-gosudarstvennoi-sistemy-obrazovaniya-uprav Московский учебный округ в 1804-1835 гг.: создание государственной системы образования, управление и подготовка педагогических кадров]: Автореф. дис. канд. ист. наук / Захаратос Д. А. - Москва
- ↑ Обязательное обучение // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Ульянова Г.Н. Образование и просвещение. Печать // Россия в начале ХХ века. / Под ред. академика А.Н. Яковлева. М., Новый хронограф, 2002 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 Шаханов А. [mj.rusk.ru/show.php?idar=801116 Попечители Московского Учебного округа (1803-1917)] // Московский журнал № 10 2005 г.
- ↑ В должность вступил по возвращении из заграничной командировки 23 марта 1874 года.
- ↑ История Москвы: В 5-ти т. — Т.4. — М., 1954. — С.381, 442.
- ↑ Ремарчук В., Гутнов Д. [nature.web.ru/db/msg.html?mid=1151406 Александр Андреевич Тихомиров]. МГУ. Научная сеть NatureWeb.ru. [www.webcitation.org/69tUAsu3R Архивировано из первоисточника 13 августа 2012].
- ↑ Смоленский учебный округ // [books.google.com/books?id=Dy9mAAAAMAAJ&dq=%22%D0%9E%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D0%BE%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B3%22&q=%D0%A2%D0%BE%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D1%8B%D0%B9#search_anchor Русские официальные и ведомственные издания XIX - начала XX века]. — Российский государственный исторический архив. Научно-справочная библиотека. — М.: Блиц, 1996. — С. 193.
- ↑ Однодневная перепись начальных школ империи, произведённая 18 января 1911 года. Вып. XII-XV Азиатская Россия. СПб. 1914 г. См.: Предисловие
См. также
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Московский учебный округ
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
