Московский 8-й гренадерский полк
Поделись знанием:
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
| 8-й гренадерский Московский Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца IV полк | |
 Полковой нагрудный знак | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
2-я грен. див-я (ГренК, Московский ВО) |
| Дислокация | |
| Знаки отличия |
см.текст |
8-й гренадерский Московский Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца IV полк — пехотная воинская часть Русской императорской армии.
- Старшинство — 15 мая 1790 г.
- Полковой праздник — 1 августа.
- Дислокация — Тверь.
Содержание
История
- 25 июня 1642 г. в царствование Михаила Фёдоровича был сформирован 1-й Московский выборный солдатский полк. Одно время им командовал Уильям Драммонд[1]. Позже назывался Солдатским полком Аггея Шепелева. Полк этот, наравне со 2-м полком, считается старейшим регулярным полком русской армии (сформированы из лучших — «выборных» — московских стрельцов, существовавших с 1550 года).
- В 1692 году по имени нового командира переименован в пехотный Лефорта полк. Участвовал в Азовских походах 1695—96 годов. Именно по названию Лефортовского полка был назван ныне существующий район города Москвы «Лефортово» на левом берегу Яузы, напротив Немецкой слободы. В этом районе располагалась слобода Лефортовского полка.
- С 1699 года (после смерти Ф. Лефорта) — пехотный полк Генерала Вейде, участвовал в битве при Нарве 19 ноября 1700 года, где А. А. Вейде попал в плен.
- С 1701 года именовался пехотным полком Лима (полковник Ю. С. Лим погиб в сражении при Гуммельсгофе в июле 1702 года).
- С 1703 года — пехотный полк фон Швендена.
- 12.10.1705 — пехотный полк Гассениуса.
- При переименовании русских пехотных полков в 1708 году получил название Лефортовский пехотный полк. Полк участвовал в Северной войне (1700—1721), Прутском походе (1711), Персидской войне (1722-23).
- 16.02.1727 назван по месту квартирования — 1-м Московским, 6.11. назван по-прежнему Лефортовским, a 11.11 — опять 1-м Московским. Полк принимал участие в Семилетней войне (1756—1763).
- Петром III 25.04. 1762 назван по шефу мушкетёрским Генерал-майора Племянникова, что, впрочем, отменено 5.07 того же года Императрицей Екатериной II. При Екатерине II полк участвовал в обеих турецких войнах (1768—1774 и 1787—1791).
- 14.01.1785 назван Московским гренадерским полком.
- 8.09.1791 полк присоединен к Екатеринославскому гренадерскому полку, что отменено 31.01.1792 и прежний Московский гренадерский полк, по одним данным, был распределен по частям в различные армейские полки, а по другим — восстановлен и продолжил своё существование.
- 15 мая 1790 — По поведению императрицы Екатерины II полковник князь Д. П. Волконский сформировал мушкетёрский полк четырёхбатальонного состава из одного батальона Тенгинского мушкетёрского полка, чинов Московского, Владимирского, Глуховского гарнизонных батальонов и рекрут из Тверской, Ярославской, Костромской и Пермской губерний. Формирование осуществлялось на деньги московских купцов.
- 12 апреля 1791 — Московский гренадерский полк.
- 1794 — Участвовал в войне с польскими конфедератами в составе отряда генерала М. Н. Кречетникова.
- 8 июля — Получил боевое крещение под Свенцянами, где захватил три орудия противника. Князь Волконский был ранен, убито 23 нижних чина.
- 31 июля — Участвовал в штурме Вильно.
- 16 ноября 1796 — Выделил два действующих батальона и две роты запасного батальона на формирование Гренадерского генерал-майора Вадковского полка. Московский полк приведен в состав двух батальонов, каждый из пяти фузилерных и одной гренадерской флигель-роты.
- 1798—1799 — Итальянский поход.
- 12 ноября 1798 — Гренадерский Генерала-от-Инфантерии Розенберга.
- Апрель 1799 — Участвовал во взятии г. Брешиа, в сражениях при Лекко, Вердерио и Бассиньяна.
- 5 мая — 1- батальон полка участвовал в битве при Маренго.
- Май — Участвовал в осаде Турина.
- 7-8 июня — Участвовал в сражении на реке Треббии, захватил батальонное знамя 55-й линейной полубригады.
- 9 июня — Преследовал французские войска за реку Нуру, захватил два батальонных знамени 17-й линейной полубригады.
- Июнь — Участвовал в осаде Тортона
- 16 июня — Награждён гренадерским боем.
- 4 августа — Участвовал в сражении при Нови.
- 1799 — Швейцарский поход.
- 13 сентября — Участвовал в сражении у перевала Сен-Готард.
- 14 сентября — Участвовал в сражении у Тейфельс-брюкке.
- 19 сентября — Участвовал в сражении в Клентальской долине.
- 26 сентября — Участвовал в переходе через хребет Паникс.
- 6 марта 1800 — Полку пожалованы десять Мальтийских знамен «За взятіе знаменъ у французовъ при пресльдованіи за рьку Нуру 1799 г.»
- 8 июня 1800 — Гренадерский Принца Карла Мекленбургского полк.
- 31 марта 1801 — Московский гренадерский полк. Приведен в трехбатальонный состав.
- 1805 — Австрийский поход.
- 1806—1808 — Прусский поход (под началом князя Багратиона).
- 26-27 января 1807 — Отличился при Прейсиш-Эйлау.
- 29 мая 1807 — Отличился при Гейльсберге (ранен шеф полка принц Карл Мекленбургский).
- 2 июня 1807 — Отличился при Фридланде.
- 1808—1812 — Русско-турецкая война.
- 10 октября 1809 — Отличился в бою при Татаринце.
- 22 мая 1810 — Отличился при штурме крепости Базарджик (первым ворвался в крепость, захватив в плен коменданта Пеглевана-пашу)
- 18 сентября 1810 Полку пожалованы две Георгиевские трубы с надписью «За отличіе при взятіи приступомъ Базарджика 22 мая 1810 года».
- Участвовал в сражении при Башине.
- 31 января 1811 — Участвовал в штурме Ловчи.
- 1812 — Участвовал в Отечественной войне в составе 1-й бригады 2-й гренадерской дивизии 8-го пехотного корпуса.
- 2-4 августа — Участвовал в Смоленском сражении.
- 24 августа — Отличился при обороне Шевардинского редута.
- 26 августа — Отличился в Бородинском сражении, защищая Семёновские флеши от атак 2-й пехотной дивизии генерала Фриана, 10-й пехотной дивизии генерала Ледрю, 11-й пехотной дивизии генерала Разу, 4-го кавалерийского корпуса генерала Латур-Мобура. В одной из атак почти полностью уничтожил 61-й линейный полк 5-й пехотной дивизии генерала Компана. Московский гренадерский полк потерял убитыми 3 обер-офицеров, ранеными шефа и командира полка, 5 обер-офицеров и полкового священника; убитыми, ранеными и пропавшими без вести от 630 до 750 нижних чинов.
- 6 октября — Участвовал в сражении при Тарутине.
- 12 октября — Участвовал в сражении при Малоярославце.
- 1813—1814 — Заграничные походы
- Участвовал в сражениях при Бауцене, Лейпциге, Ла-Ротьере и Арси-сюр-Обе.
- 4-7 октября 1813 — Отличился в сражении при Лейпциге, отразив атаку 12-тысячной французской кавалерии, прорвавшей все линии войск и устремившейся на высоты, где находились три монарха.
- 18 марта 1814 — Во время штурма Парижа на плечах противника ворвался в город с северо-запада и с боями вышел к Сене в районе собора Нотр-Дам-де-Пари.
- 13 декабря 1814 — Получил знаки на головный уборы с надписью «за отличие» «во внимание к заслугам и отличиям, коими ознаменовал себя Московский Гренадерский полк в сражении при Париже и особенно при Лейпциге».
- Март 1815 — Совершил поход во Францию, но не участвовал в битве при Ватерлоо.
- 11 января 1826 — Гренадерский Принца Фридриха-Павла Мекленбургского полк.
- 1831 — Польский поход.
- 13 февраля — в сражении на Гроховских полях под городом Прагою (предместье г. Варшавы), командир — подполковник Гурьев С. А.
- 14 мая — Участвовал в сражении при Остроленке.
- 26 августа — Участвовал в штурме Варшавы, где первым взошел на крепостной вал и принудил мятежников отойти вглубь города (убит командир полка полковник Циммерман).
- 28 января 1833 — Карабинерный Принца Фридриха-Павла Мекленбургского полк. Присоединены 1-й и половина З-го батальона 4-го карабинерного полка (бывший 14-й Егерский) и З-й батальон З-го карабинерного полка (бывший 8-й Егерский).
- 14 сентября 1838 — Карабинерный Гросс-Герцога Фридриха-Павла Мекленбургского полк.
- 3 марта 1842 — Московский карабинерный полк.
- 10 июля 1843 — Карабинерный Гросс-Герцога Фридриха-Франца II Мекленбургского полк.
- 1854 — Выступил для участия в Крымской войне, но в боевых действиях участия не принимал.
- 19 марта 1857 — Московский карабинерный Гросс-Герцога Фридриха-Франца II Мекленбургского полк.
- 16 мая 1858 — Московский гренадерский Великого Герцога Фридриха-Франца II Мекленбургского полк.
- 15 марта 1863 — 8-й Московский гренадерский Великого Герцога Фридриха-Франца II Мекленбургского.
- 1877—1878 гг. — Участвовал в русско-турецкой войне.
- 28 ноября 1877 — Участвовал в сражении при Плевне.
- 9 апреля 1883 — 8-й Гренадерский Московский Великого Герцога Фридриха-Франца III Мекленбург-Шверинского.
- 15 мая 1883 — Полк в составе отряда коронационных войск принимал участие в коронации императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны. В память этого события чины полка получили темно-бронзовую медаль.
- 15 мая 1890 — В ознаменование 100-летнего юбилея полка получил новое Георгиевское знамя с Александровскими юбилейными лентами.
- 17 мая 1896 — Находясь в составе коронационных войск, участвовал в спасении людей на Ходынском поле.
- 9 апреля 1897 — 8-й Гренадерский Московский Великого Герцога Фридриха-Франца III Мекленбург-Шверинского полк.
- 22 декабря 1897 — 8-й Гренадерский Московский Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца IV полк.
- 1904 — На русско-японскую войну отправлена З-я рота под командованием капитана Козицкого, которая вошла в состав 22-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и геройски участвовала во всех сражениях от Тюренчена до Мукдена.
- 18 июля 1914 — Выделил роту для формирования Осташковского 216-го пехотного полка.
- 26 июля 1914 — 8-й гренадерский Московский полк.
- 1914—1918 — Участвовал в Первой мировой войне в составе 4-й армии Юго-Западного, а затем 3-й армии Румынского фронта. Участвовал в обороне Люблина, в наступлении на Краков. Закончил войну на оборонительных позициях близ Барановичей.
- 25 апреля 1916 — С этого дня два гренадера-московца постоянно находились в составе Собственного Его Императорского величества Сводно-Пехотного полка.
- 12 января 1918 — Приказом по Гренадерскому корпусу № 9 все гренадерские полки из-за малочисленности были приведены в однобатальонный состав.
- 27 января 1918 г. — Решением общего собрания комитетов полка переименован в Военно-Революционный полк Московских гренадер, присоединен Самогитский 7-й гренадерский полк.
- 23 марта 1918 — Расформирован приказом № 41 по Гренадерскому корпусу.
Командиры полка
- 1695—? — полковник Бальтазар Емельянович де Лозьер
- 1790—1794, 1794—1797 — полковник Князь Волконский, Дмитрий Петрович
- 1794 — Myxaнов
- 1797—1798 — полковник Зыбин
- ?—03.05.1798 — полковник Пущин, Иван Данилович
- 16.07.1798—07.06.1799, 1799-1880 — полковник Пассек, Пётр Петрович
- 24.05.1800—27.09.1800 — полковник Кушников, Сергей Сергеевич
- 26.10.1800—20.04.1807 — подполковник (с 14.09.1803 полковник) Филисов, Павел Андреевич
- 21.11.1807—21.05.1813 — майор (с 12.12.1807 подполковник, с 13.04.1811 полковник) Шатилов, Иван Яковлевич
- 04.09.1813—28.09.1813 — подполковник Киприянов, Александр Иванович
- 28.09.1813—01.09.1814 — генерал-майор Полуектов, Борис Владимирович
- 15.05.1816—30.08.1816 — полковник Нагель, Павел Илларионович
- 30.08.1816—05.12.1816 — подполковник Гартунг, Николай Иванович
- 05.12.1816—11.12.1817 — полковник Сытин
- 11.12.1817—30.08.1823 — полковник Эмме, Александр Фёдорович
- 17.10.1823—1828 — полковник Мартынов 3-й
- 1828—1831 — полковник Циммерман
- 1831—1832 — полковник Кадомцев
- 1832—1841 — полковник Кирьяков
- 1841—1843 — полковник Лилье
- 1843—1852 — полковник Кафтырев
- 19.04.1853—21.11.1855 — полковник Дараган, Дмитрий Иванович
- 1855—1857 — полковник Арцыбашев, Петр Николаевич
- 1857—1862 — полковник Пузанов
- 1862—1867 — полковник Токмачев, Владимир Лаврович
- 10.12.1867—15.09.1873 — полковник Войде, Карл-Август-Фридрих Маврикиевич
- 1873—1877 — полковник Ильяшевич, Лука Иванович
- 03.03.1877—14.12.1884 — полковник фон Бурзи, Иван Карлович
- 1885—1889 — полковник Борисов
- 24.02.1900—30.06.1902 — полковник Гапанович, Константин Данилович
- 12.08.1902—05.05.1906 — полковник Малинка, Владимир Иванович
- 2.11.1911—после 31.01.1913 — полковник Черепенников, Алексей Иванович
- 06.03.1915—17.07.1915 — полковник Месснер, Александр Яковлевич
- 17.07.1915—12.10.1915 — полковник Беренс, Николай Генрихович
- после 01.01.1916 — полковник Месснер, Александр Яковлевич
Шефы полка
- 1790-03.1795 — генерал-аншеф граф Салтыков, Иван Петрович
- 03.12.1796-10.01.1797 — генерал от инфантерии князь Прозоровский, Александр Александрович
- 10.01.1797-12.03.1798 — генерал от инфантерии Философов, Михаил Михайлович
- 12.03.1798-08.06.1800 — генерал от инфантерии Розенберг, Андрей Григорьевич
- 08.06.1800-06.05.1814 — генерал-майор (с 31.10.1812 генерал-лейтенант) принц Мекленбургский Карл-Август-Христиан
- 11.01.1826-03.03.1842 — великий герцог Мекленбург-Шверинский Фридрих-Павел
- 10.07.1843-09.04.1883 — великий герцог Мекленбург-Шверинский Фридрих-Франц II
- 09.04.1883—09.04.1897 — великий герцог Мекленбург-Шверинский Фридрих-Франц III
- 22.12.1897—07.1914 — великий герцог Мекленбург-Шверинский Фридрих-Франц IV
Источники
- Краткая история 8-го гренадерского Московского Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха полка. 1790—1890 гг. Составил для нижних чинов того же полка подпоручик Шмаров. Тверь, 1890 г.
- Счастливый день в жизни 8-го гренадерского Московского полка 21 декабря 1915 г. Пг., 1916 г.
- А. Елисеев. Московские гренадеры при Бородине. ВИК-43, Москва, 1990.
- С. В. Прищепа, А. Н. Буховецкий. Московский гренадерский полк. 1790—1800.ВИК-51, Москва, 1990 г.
- Малов А. В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории 1656-1671 гг. - М., 2006.
Известные люди, служившие в полку
- Васильковский, Антон Степанович — генерал-лейтенант, гофмейстер, участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
- Грязев, Николай Алексеевич — капитан, автор дневника, включающего описание Итальянского и Швейцарского походов А. В. Суворова
- Инзов, Иван Никитич — генерал от инфантерии
- Повало-Швейковский, Иван Семёнович — полковник, декабрист
- Попов, Иван Иванович (1776) — Вологодский и Астраханский гражданский губернатор
- Рылеев, Михаил Николаевич — генерал-лейтенант, герой Отечественной войны 1812 года
- Цвиленев, Александр Иванович — генерал-лейтенант, герой Отечественной войны 1812 года
Напишите отзыв о статье "Московский 8-й гренадерский полк"
Примечания
- ↑ Рабинович М. Д. Полки петровской армии 1698—1725. — М., 1977.
Ссылки
- [gosudarstvo.voskres.ru/army/mos-grenader.htm А. И. Таланов. «Московские гренадеры». Военно-исторический журнал, 1991, № 4]
- [www.livinghistory.ru/index.php?showtopic=8123&mode=threaded&pid=58738 Шевяков 2-й Т. Н. Краткая история 8-го Гренадерского Московского полка] (Проверено 14 апреля 2009)
- [www.regiment.ru/reg/II/A/8/1.htm Русская императорская армия] (Проверено 14 апреля 2009)
- [www.museum.ru/1812/library/Podmazo/shefcom_m.html Александр Подмазо. «ШЕФЫ И КОМАНДИРЫ РЕГУЛЯРНЫХ ПОЛКОВ РУССКОЙ АРМИИ (1796—1825)»]
- [www.listvinoleg.nm.ru/T20/Ris/119.jpg Эполет и погон Карабинерного Гросс-Герцога Фридриха Мекленбургского полка (1843)]
- [www.prokopovich.memorandum.ru/planchet006.html Форма рядового Московского гренадерского полка (1805)]
- [adjudant.ru/table/Viewer.asp?table=Rus_Army_1796_01&id=3 Офицерская форма (1796)]
- [www.memorandum.ru/viskowatov/T07/pic/?pic=pic926.jpg ГРЕНАДЕРСКИЙ УНТЕР-ОФИЦЕР и ОБЕР-ОФИЦЕР Московского Гренадерского полка, 1797—1801]
- [www.dobr20.ru/upl/pages/znachok.gif Полковой знак]
- [www.flags.ru/base.asp?act=id&val=285 Цветное знамя Московского гренадерского полка образца 1800 г.]
- [www.machaon.ru/pics/hist/prischep.gif Подпоручик 8 гренадерского Московского полка на бывшей австро-русской границе]
Отрывок, характеризующий Московский 8-й гренадерский полк
– И вы!Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
