Московское государственное академическое художественное училище памяти 1905 года

Московское государственное академическое художественное училище памяти 1905 года (МАХУ)
Международное название	Moscow Academic Art Сollege
Прежнее название	Московский государственный техникум изобразительных искусств памяти восстания 1905 года
Год основания	1925
Директор	Алексей Морозов
Студентов	201
Преподавателей	51
Адрес	129594, г. Москва, ул. Сущевский вал, д. 73, корп. 2
Сайт	[www.maxy.college y.college]

К:Учебные заведения, основанные в 1925 году

Моско́вское госуда́рственное академи́ческое худо́жественное учи́лище па́мяти 1905 го́да (МГАХУ памяти 1905 года) — федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение среднего профессионального образования (техникум).

Особенности истории

С деятельностью училища связаны имена известных деятелей культуры. Его преподавателями и художественными руководителями в разные годы были действительные члены Академии художеств СССР В. Н. Бакшеев и А. М. Герасимов, член корреспондент Академии художеств СССР Н. П. Крымов, заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор В. А. Шестаков, профессор С. Н. Фролов, доцент К. Ф. Морозов, художники П. К. Петровичев, П. А. Радимов, заслуженные художники РСФСР А. И. Саханов, А. М. Дубинчик, М. В. Добросердов и другие.

Названия училища

• 22 декабря 1925 года, на основании Распоряжения Московского профессионального объединения работников учебных заведений № 49, училище создаётся как Московский государственный техникум изобразительных искусств памяти восстания 1905 года.
• 5 апреля 1936 года, Постановлением Президиума Московского областного исполнительного комитета № 840, училище переименовывается в Московский государственный областной художественный педагогический техникум изобразительных искусств памяти восстания 1905 года.
• 28 сентября 1936 года, Приказом Московского областного управления по делам искусств № 52, училище переименовывается в Московское областное художественное педагогическое училище изобразительных искусств памяти восстания 1905 года.
• 9 марта 1965 года, Распоряжением Правительства РСФСР № 630-р, училище переименовывается в Московское государственное художественное училище памяти 1905 года.
• 1 ноября 1995 года, Приказом Министерства культуры Российской Федерации № 738, училище переименовывается в Московское государственное академическое художественное училище памяти 1905 года.

Места расположения училища

С момента своего основания в 1925 году и по 1979 год училище располагалось в конторском доме постройки 1911 года (архитектор В. В. Шервуд) на углу с Рыбниковым переулком по адресу: улица Сретенка, дом 6/2.

В 1979 году было предоставлено новое здание типовой школы по нынешнему адресу: улица Сущёвский Вал, дом 73, корпус 2.

Современная деятельность училища

Училище проводит подготовку по отделениям:

• Живопись (по видам). Образовательная программа: станковая живопись, театрально-декорационная живопись.
• Дизайн (по отраслям). Образовательная программа: графический дизайн, дизайн среды.
• Скульптура. Образовательная программа: скульптура.
• Реставрация. Образовательная программа: реставрация живописи, реставрация графики и темперной живописи.
• В 1995 году, в связи с 70-летним юбилеем и за большие заслуги в развитии художественного образования, училищу было присвоено почётное звание «академическое».
• В 2000 году, честь 75-летия училище было награждено Золотой медалью Российской академии художеств. Эта годовщина была отмечена большой ретроспективной выставкой в зале «Новый Манеж».

Финансирование

В 2012 году Правительство России приняло решение поддержать МГАХУ памяти 1905 года дополнительными средствами из бюджета. В результате, «в целях совершенствования системы государственной поддержки в сфере культуры и искусства», Правительство Российской Федерации одобрило предложение Министерства культуры Российской Федерации о предоставлении в 2013—2015 годах грантов в сфере культуры и искусства творческому коллективу МГАХУ памяти 1905 года.

Некоторые студенты

• Абрамов, Андрей Сергеевич
• Айзенман, Алексей Семёнович
• Алимпиев, Виктор Гелиевич
• Баранов, Иннокентий Павлович
• Барченков, Николай Иванович
• Бархатков, Антон Стефанович
• Беляев, Дмитрий Васильевич
• Бенедиктов, Станислав Бенедиктович
• Быков, Александр Петрович
• Вечтомов, Николай Евгеньевич
• Викторов, Сергей Павлович
• Воронцов, Дмитрий Андреевич
• Горбунов, Владимир Тихонович
• Горина, Клара Алексеевна
• Дронников, Николай Егорович
• Дубосарский, Владимир Ефимович
• Дуленков, Борис Дмитриевич
• Евланов, Александр Васильевич
• Есаян, Сергей Арамаисович
• Зверев, Анатолий Тимофеевич
• Иванов, Виктор Семёнович
• Ким, Анатолий Андреевич
• Ковылина, Елена
• Комов, Олег Константинович
• Коженкова, Алла Владимировна
• Кочейшвили, Борис Петрович
• Кугач, Юрий Петрович
• Купреянов, Яков Николаевич
• Левин, Семён Михайлович
• Лифанов, Владимир
• Логвин, Андрей Николаевич
• Мартынов, Ярослав Николаевич
• Мельников, Виктор Константинович
• Мочальский, Дмитрий Константинович
• Миндлин, Михаил Борисович
• Мушаилов, Мушаил Ханухович
• Пархоменко, Алексей Иванович
• Плавинский, Дмитрий Петрович
• Понсов, Алексей Дмитриевич
• Попов, Александр Борисович
• Пелипенко, Андрей Анатольевич
• Перчихина, Марина Константиновна
• Рогинский, Михаил Александрович
• Савицкий, Игорь Витальевич
• Селиванов, Николай Александрович
• Селищев, Александр Никифорович
• Селищев, Михаил Александрович
• Смирнов, Сергей Иванович
• Соломин, Николай Константинович
• Соломонов, Михаил Абрамович
• Супереко, Олег Николаевич
• Сорокин, Евгений Алексеевич
• Сурков, Юрий Юрьевич
• Сысоев, Николай Александрович
• Успенский, Борис Александрович
• Фёдоров, Антон Борисович
• Четвертков, Игорь Дмитриевич
• Шаховцов, Виталий Иванович
• Эстис, Олег Николаевич

Некоторые преподаватели и художественные руководители

• Авсиян, Осип Абрамович
• Айрапетян, Вардкес Левонович
• Аронов, Лев Ильич
• Бакшеев, Василий Николаевич
• Бенедиктов, Станислав Бенедиктович
• Булгакова, Матильда Михайловна
• Воронцов, Дмитрий Андреевич
• Горелов, Гавриил Никитич
• Герасимов, Александр Михайлович
• Грицай, Алексей Михайлович
• Денисов, Анатолий Егорович
• Журавлёва, Елизавета Васильевна
• Королёв, Борис Данилович
• Крымов, Николай Петрович
• Кугач, Михаил Юрьевич
• Молчанов Владимир Ильич
• Морозов, Алексей Викторович
• Назимова-Листьева, Альбина
• Петровичев, Пётр Иванович
• Петропавловская, Светлана Анатольевна
• Радимов, Павел Александрович
• Ромас, Яков Дорофеевич
• Ряжский, Георгий Георгиевич
• Саливон, Татьяна Анатольевна
• Соколов, Михаил Ксенофонтович

Ссылки

• [www.maxy.college Официальный сайт МАХУ]
• [artru.info/uch/67/ Московское областное художественное училище памяти 1905 года на сайте Artru.info]

Отрывок, характеризующий Московское государственное академическое художественное училище памяти 1905 года

– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.