Мохаммед Сидик Хан

Мохаммед Сидик Хан (20 октября 1974, Лидс — 7 июля 2005, Лондон) — террорист-смертник, принявший участие в террористических актах в Лондоне 2005 года; самый старший из четырёх террористов.

1 сентября 2005 появилась видеозапись Хана, в которой он рассказывал о причинах для нападения. В видеоролике прозвучала такая фраза:

Я, и тысячи таких как я, оставили всё ради нашей веры.

… Ваше демократически избранное правительство непрерывно совершает злодеяния против моих людей во всем мире. Ваша поддержка делает вас непосредственно ответственными. Мы в состоянии войны, и я — солдат. Теперь вы также испытаете действительность этой ситуации.

Видеозапись была показана на канале Аль-Джазира. Однако британское правительство не придало значение этому факту. Министерство внутренних дел посчитало, что запись была отредактирована после терактов и отклонило это как свидетельство причастности Аль-Каиды.

Посещал Stratford Street mosque в районе Лидса — Бистон.

Биография

Родился в институтском госпитале Святого Джеймса в Лидсе (графство Уэст-Йоркшир). Его отец — Хан Тик родом из Пакистана, работал рабочим на литейном заводе. Мать — Мамида Бегум. Детство провёл в Бистоне — район Лидса. Среднее образование получил в «South Leeds High School», бывшая средняя школа Мэтью Марри, в которой также учился Хасиб Хусейн (7 июля 2005 взорвал автобус). После окончания школы поступил в Городской университет Лидса. Здесь он познакомился с Фаридой Пател (погибла в августе 2005), мусульманкой из Индии. В 2001 году они сочетаются браком, а в мае 2004 у них рождается дочь Мариям.

Хан работал в начальной школе «Hillside Primary School» в Лидсе как «учащийся наставник» с детьми иммигрантских семей, которые только что прибыли в Великобританию. Коллеги Хана рассказывали о нём, что он был тихим человеком, который не говорил о его религиозных или политических взглядах. В июле 2004 он был представлен членам Парламента Великобритании Хилари Бенну и Джону Трайкетту в течение поездки его школы в Палату общин. Также работал в «Центре здоровья Хамара» в Бистоне (англ. «Hamara Healthy Living Centre»). После июльских событий в Лондоне сотрудники центра здоровья сообщили, что двое из «лондонских взрывателей»: Шехзад Танвер и Хабиб Хусейн, часто посещали центр. Согласно интервью одного друга Хана, который разговаривал с журналистами газеты The Guardian, он использовал центр для вербовки, поскольку в центре было много подростков и вообще молодёжи.

В начале 2005 переехал в Дьюсбери, недалеко от Лидса.

Утром 7 июля 2005 , Хан доехал на машине с тремя сообщниками до города Лутона (графство Бедфордшир). Там они пересели на поезд и сошли с него на вокзале Кингс-Кросс в Лондоне. С вокзала Хон спустился в Лондонский метрополитен и сел на поезд кольцевой линии по направлению на запад через три станции к Edgware Road (см. схему ниже). Бомба взорвалась в 8.50 утра, как только поезд выехал из станции Edgware Road. Личные документы Хана были найдены в поезде.

Схема линии метрополитена.

Расследование

Подозревается, что Хан путешествовал регулярно в Пакистан и Афганистан с целью посещения учебных баз террористов. Провёл некоторое время в Израиле. Согласно израильской газете Mаарив, Хан прибыл в Израиль 19 февраля 2003, и, пробыв всего лишь одну ночь, уехал на следующий день. Маарив сообщает, что он подозревается в том, что помог спланировать теракт 30 апреля 2003 в баре «Mike’s Place bar» в Тель-Авиве, где были убиты трое израильтян.

Также подозревается в связях с индонезийской террористической группой Джемаа Исламия и непосредственно был связан терактом в 2002 году на Бали.

Американские спецслужбы сообщили, что Хан был известен Мохаммеду Джанэйду Бабару, который признал себя виновным в США в обеспечении материальной поддержки Аль-Каиды. Раскрыл Хана признав, что познакомился с ним в Пакистане. Бабар также признался, что принимал участие в создании плана по взрыву пабов, вокзалов и ресторанов в Великобритании.

См. также

• Шахид
• Камикадзе
• Список терактов Аль-Каиды
• Хабиб Хусейн — Возраст 18 лет. Жил в Лидсе в доме брата и его жены. Взорвал бомбу в автобусе на площади Tavistock Square в 09:47.
• Джермен Линдси — Возраст 19 лет. Жил в городе Эйлсбери (графство Бакингемшир) с женой, бывшей на то время беременной. Взорвал бомбу на станции Russell Square в 08:50
• Шехзад Танвер — Возраст 22 года, жил в городе Лидс с матерью и отцом. Отец работал в ресторане фастфуд «fish-and-chips shop». В 08:50 взорвал бомбу в поезде на станции Aldgate.

Ссылки

• [news.bbc.co.uk/1/hi/uk/4206708.stm BBC News] англ. язык

Отрывок, характеризующий Мохаммед Сидик Хан

– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.