Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум

Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум араб. محمد بن راشد آل مكتوم‎<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Объединённых Арабских Эмиратов
с 5 января 2006
Предшественник:	Мактум ибн Рашид
Эмир Дубая
с 4 января 2006
Предшественник:	Мактум ибн Рашид
Наследник:	Хамдан ибн Мохаммед
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Рождение:	22 июля 1949(1949-07-22) (74 года) Дубай, Эмират Дубай
Род:	Аль Мактум
Отец:	Рашид ибн Саид Аль Мактум
Супруга:	1) Хинд бинт Мактум ибн Джума Аль Мактум 2) Хайа бинт аль-Хусейн
Дети:	9 сыновей и 14 дочерей
Сайт:	[sheikhmohammed.ae ohammed.ae]
Награды:

Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум (араб. محمد بن راشد آل مكتوم), также известный как шейх Мохаммед (род. 22 июля 1949 года) — эмир Дубая, премьер-министр и вице-президент Объединённых Арабских Эмиратов с 2006 года.

С декабря 1971 года Шейх Мохаммед занимает должность министра обороны Объединённых Арабских Эмиратов.

Будучи дальновидным политическим лидером, ориентированным на проведение реформ, после своего прихода к власти в 2006 году Шейх Мохаммед лично возглавил преобразование Дубая в столицу мирового уровня, и стоял у истоков создания ряда международных предприятий, включая авиакомпанию Emirates, туристический холдинг Jumeirah Group и конгломерат DP World. 

Шейх Мохаммед лично контролировал создание большого количества транснациональных бизнес-проектов, имеющих решающее значение для трансформации экономики Дубая, включая строительство самого высокого здания в мире – Бурдж Халифа.

Ранний период жизни. Образование.

Шейх Мохаммед родился 15 июля 1949 года, будучи третьим из четырех сыновей шейха Рашида бен Саида Аль Мактума.

Образование Шейха Мохаммеда началось в четырехлетнем возрасте с изучения азов арабского языка и ислама.  В 1955 году Шейх Мохаммед приступил к обучению в школе «Аль Ахмадия», где изучал арабскую грамматику, английский язык, математику, географию и историю. В настоящий момент эта школа стала музеем, посвященным образованию.  

9 сентября 1958 года скончался шейх Саид, дед Шейха Мохаммеда, и в октябре 1958 года генеральным правителем Дубая стал шейх Рашид бен Саид, отец Шейха Мохаммеда. Шейх Рашид начал серьезную подготовку сыновей к управлению эмиратом.  В связи с этим, в августе 1966 года Шейх Мохаммед отправился в Лондон для поступления в языковую школу Белл в Кембридже.  

Вернувшись в Дубай после обучения, Шейх Мохаммед был назначен главой полиции Дубая, а также руководителем сил обороны Дубая, которые позднее вошли в состав вооруженных сил ОАЭ. 

Деловая карьера

Шейх Мохаммед лично отвечал за создание и интенсивное развитие ряда компаний и ключевых активов эмирата Дубай. Шейху Мохаммеду принадлежит два многопрофильных конгломерата – Dubai World и Dubai Holding.

Dubai World и Dubai Holding

Компания Dubai World была создана 2 июля 2006 года в качестве холдинговой компании, объединяющей ряд активов, включая транспортную компанию DP World, строительную компанию Nakheel Properties и инвестиционное предприятие Istithmar World. Штат сотрудников предприятий в составе группы насчитывает свыше 50 000 человек в более чем 100 городах по всему миру; группа имеет интересы в секторе недвижимости, логистики и других отраслях в США, Великобритании и ЮАР.

В группу [dubaiholding.com/ Dubai Holding] входят предприятия в сфере гостеприимства, бизнес-парки, строительные и телекоммуникационные компании, объединенные в рамках четырех операционных подразделений: Jumeirah Group, TECOM Investments, Dubai Properties Group и Emirates International Telecommunications

Авиакомпания Emirates

На протяжении 1970-х годов, занимая должность руководителя сил обороны Дубая и министра обороны ОАЭ, Шейх Мохаммед, в числе прочего, руководил развитием гражданской авиации Дубая. В марте 1985 года Шейх Мохаммед поставил перед Морисом Фленеганом, в тот момент возглавлявшим национальный комитет по туризму Дубая, задачу по запуску новой авиакомпании под названием Emirates Airline. Фленеган обозначил стартовый бюджет в десять миллионов долларов, требуемая сумма была выделена, и работа над созданием Emirates Airline началась. Первый рейс  авиакомпании состоялся уже в октябре 1985 года.

По утверждению, Фленегана, за исключением первоначальных $10 млн., государство не выделило на развитие Emirates Airline ни дирхама; тем не менее, в последующие годы Emirates Airline превратилась во влиятельный конгломерат в сфере авиаперевозок, путешествий и туризма, известный во всем мире. 

Помимо создания Emirates Airline, Шейх Мохаммед также стоял у истоков создания первой бюджетной авиакомпании Дубая FlyDubai.

Dubai Ports World

В 1991 году Шейх Мохаммед объединил порт Джебель-Али вместе с находящейся на территории порта зоной свободной торговли и порт Рашид, создав Управление по делам портов Дубая. В 1999 году он учредил компанию Dubai Ports International, которая в 2005 году вместе с Управлением по делам портов Дубая была преобразована в портового оператора DP World.

Цель по превращению компании DP World в значимого игрока мирового рынка была достигнута достаточно быстро. Оперируя через свой основной порт в Дубае, компания сумела заложить мощную основу своей деятельности. Менее чем за четыре года группа DP World смогла войти в тройку лидеров среди портовых операторов мира, поднявшись с позиций компании регионального уровня. Подобный рост отчасти стал возможен благодаря удачно проведенной сделке по приобретению группы компаний P&O Group. 

Отель Бурдж-Аль Араб

Идея постройки «самого шикарного отеля в мире» - Бурдж-Аль Араб - пришла в голову лично Шейху Мохаммеду в 1995 году, а торжественное открытие отеля состоялось уже в декабре 1999 года.  Отель был построен по проекту архитектурного бюро WS Atkins.

Отель входит в туристическую группу Jumeirah, ставшую частью холдинга [dubaiholding.com/dhcog/jumeirah-group Dubai Holding] в 2004 году. Группа управляет 22 отелями в 10 странах, включая ОАЭ, Мальдивы, Кувейт, Китай, Италию и Великобританию. Отели Jumeirah считаются одними из наиболее роскошных учреждений гостеприимства в мире.

Dubai Internet City и TECOM

Dubai Internet City (сокращено DIC) - свободная экономическая зона Дубая, созданная в 1999 году под управлением входящего в группу [dubaiholding.com/ Dubai Holding] застройщика [www.tecom.ae/ TECOM Investments] как часть проекта по развитию бизнеса информационных технологий в Дубае и на всем Ближнем Востоке. В настоящее время на территории Dubai Internet City зарегистрировано более 1100 компаний.  В ноябре 2000 года правительство Дубая создало по соседству с Dubai Internet City свободную экономическую зону Dubai Media City, служащую отправной точки для развития средств массовой информации ОАЭ, которая стала региональным центром размещения информационных агентств, издательств, интерактивных СМИ, а также организаций, занимающихся рекламной, производственной и вещательной деятельностью.

Острова Пальм

Проект создания архипелага искусственных островов под общим названием «Острова Пальм» (Palm Islands), являющихся одной из самых интересных достопримечательностей Объединенных Арабских Эмиратов, реализуется компанией Nakheel Properties. Изначально предполагалось, что архипелаг будет состоять из трех намывных островов в Персидском заливе — «Пальмы Джумейра» (Palm Jumeirah), «Пальмы Джебель Али» (Palm Jebel Ali) и «Пальмы Дейра» (Palm Deira); позднее «Пальма Дейра» была выделена в отдельный проект под названием "Острова Дейра". Помимо этих островов, в январе 2008 года был завершен еще один архипелаг у побережья Эмиратов под названием «Мир» (The World), имитирующий очертания материков планеты Земля. Когда все запланированные на данный момент острова Дубая будут построены, территория эмирата увеличится более чем на 500 квадратных километров.

Бурдж-Халифа

4 января 2010 года Шейх Мохаммед возглавил церемонию торжественного открытия небоскреба Бурдж-Халифа, на текущий момент являющегося самым высоким зданием в мире. Высота готового сооружения составила 828 метров при 163 этажах (не включая технические уровни).  Бурдж-Халифа является ключевой частью делового центра Дубая, общая стоимость строительства которого составила 20 миллиардов долларов США. По словам Шейха Мохаммеда, строительство здания является «национальным достижением, этапом в истории и ключевым событием с экономической точки зрения. Это символ гордости не только ОАЭ, но и всего арабского народа».

Политическая деятельность и реформы

Шейх Мохаммед был назначен кронпринцем Дубая 3 января 1995 года Шейхом Мактумом ибн Рашидом Аль Мактумом.

4-го января 2006 года Шейх Мохаммед, уже почти 10 лет практически правивший городом, стал официальным эмиром Дубая – скончался его старший брат, шейх Мактум ибн Рашид Аль Мактум. Днем позже Шейх Мохаммед волей президента ОАЭ был выдвинут на должности вице-президента и премьер-министра страны; предложение президента было почти сразу одобрено членами федерального национального совета страны.   

Школа государственного управления Мохаммеда ибн Рашида

Школа государственного управления Мохаммеда ибн Рашида является образовательным и научно-исследовательским учреждением, в сферу исследований которого входит государственная политика и государственное управление в ОАЭ и арабских странах. С момента открытия в 2005 году, целью школы является содействие распространению высшего уровня мастерства государственного управления и повышение потенциала региона в части проведения эффективной государственной политики.

Борьба с коррупцией

В рамках политики нулевой терпимости к коррупции в правительстве, по обвинению в коррупции были арестованы глава таможенного отделения Дубая Обайд Сакр Бузит и два его старших помощника. Арест стал заключительным этапом двухлетнего расследования дела, проходившего под личным контролем Шейха Мохаммеда. Позднее началось расследование в отношении финансовых махинаций государственной компании по операциям с недвижимостью Deyaar.  Главный исполнительный директор компании был  приговорен к 10 годам лишения свободы за злоупотребление полномочий и присвоении 30 млн дирхам.

Спортивные интересы

Шейх Мохаммед является значимой фигурой в мировом конном спорте, крупным конезаводчиком и спортсменом-наездником.  Шейху принадлежит Darley Stud – один из крупнейших в мире конезаводов по разведению чистокровных лошадей, действующий в нескольких странах, а также Godolphin Racing – одна из лучших частных конюшен скаковых лошадей в мире.

Шейх Мохаммед также является основателем и организатором турнира Dubai World Cup, проходящего на ипподроме Meydan Racecourse. Призовой фонд на 20-м юбилейном Dubai World Cup 28 марта 2015 года составил более 26 миллионов долларов, включая 9 призов по миллиону долларов. 

Шейх лично участвует в скачках в качестве наездника. В 2012 году, в возрасте 63 года, Шейх Мохаммед стал победителем мировых гонок на выносливость по верховой езде, организуемых Международной Федерацией Конного Спорта ([www.fei.org/ FEI]) - Longines FEI World Endurance Championship. Преодолев гоночную трассу длиной в 160 км, он обогнал 152 соперника, представлявших 38 стран мира, и достиг финиша через семь часов после начала гонки. 

Шейх Мохаммед также получил золото в индивидуальных гонках на выносливость на 15-х Азиатских играх в 2006 году; позднее в командном зачете золото в этой же дисциплине досталось команде Рашида, Ахмеда, Мажида и Хамдана Аль Мактумов. Дочь Шейха Мохаммеда Майтха приняла участие в летних Олимпийских играх 2008 года в таэквондо в категории до 67 килограмм, возглавив команду ОАЭ.

Культурные и гуманитарные проекты

И сам Шейх Мохаммед, и его дети являются завзятыми любителями традиционных арабских искусств, в том числе, поэзии. Творчество Шейха Мохаммеда как поэта известно во всем арабском регионе и за его пределами, сборники стихов и поэм шейха переведены на многие языки.

В 1998 году Шейх Мохаммед открыл Центр культурного взаимопонимания имени Шейха Мохаммеда (SMCCU), некоммерческую организацию, призванную убрать барьеры между народами различных стран, предоставляя им информацию о культуре, традициях и религии ОАЭ под лозунгом «Открытие дверей открывает и умы».

Одной из последних инициатив правителя Дубая в сфере культуры стало преобразование станций метро Дубая в художественный музей произведений искусств. Проект направлен на популяризацию искусства и творчества среди всех слоев населения ОАЭ, а также на укрепление международного статуса ОАЭ в культурной сфере.

Премия «Покровитель Искусств»

Награда «Покровитель Искусств» имени Мохаммеда ибн Рашида Аль Мактума была учреждена в марте 2009 года с целью отметить людей и организации, которые внесли существенный вклад в развитие искусства в Дубае.

«Премия Знаний»

«Премия Знаний» фонда Мохаммеда ибн Рашида Аль Мактума размером в 1 миллион долларов была учреждена 7 декабря 2014 года. Первыми получателями премии стал изобретатель всемирной сети Интернет сэр Тим Бернерс Ли и предприниматель и соучредитель Wikipedia Джимми Уэйлс. Премия была вручена «в знак признания усилий и вклада в сфере распространения знаний по всему миру».

Благотворительная деятельность

Вся семья активно принимает участие в проектах помощи развивающимся странам, таким как Иордания, Египет, Палестина и Йемен.  Шейх Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум известен своими благотворительными пожертвованиями. 19 мая 2007 года он объявил о планах пожертвовать 10 миллиардов долларов США для учреждения Фонда Мохаммеда ибн Рашид Аль Мактума, образовательного фонда, ведущего деятельность на Ближнем Востоке. По словам Шейха Мохаммеда, эти деньги призваны ликвидировать разрыв в знаниях между арабским регионом и развитым миром.

Dubai Cares

В сентябре 2007 года Шейхом Мохаммедом была запущена кампания [www.dubaicares.ae/en Dubai Cares] с целью привлечь деньги для оплаты образования 1 миллиона детей в бедных странах. Сумма, пожертвованная общественностью в рамках первой кампании 2007 года, превысила 1,65 миллиарда дирхамов (приблизительно 450 миллионов долларов США); Шейх Мохаммед лично увеличил данную сумму до 3,5 миллиардов дирхамов (приблизительно 1 миллиард долларов США).

Noor Dubai

3 сентября 2008 года Шейх Мохаммед начал новую инициативу под названием «[www.noordubai.ae/en/Default.aspx Noor Dubai]». Инициатива «Noor Dubai» первоначально была призвана обеспечить оказание медицинских услуг одному миллиону людей, страдающих от излечимой слепоты и нарушений зрения в развивающихся странах, однако к 2011 году количество людей, охваченных данным проектом и получивших медицинские услуги, превысило 5,8 миллионов.

Программа помощи Пакистану

12 января 2011 года, в соответствии с указаниями президента ОАЭ Халифа ибн Зайда Аль Нахайяна и Шейха Мохаммеда ибн Рашид Аль Мактума, стартовала Программа помощи Пакистану, призванная оказать содействие народу Пакистана в борьбе с наводнениями. Программа включала в себя строительство и восстановление двух мостов, 52 школ и 7 больниц, а также строительство 64 систем подачи питьевой воды.

Помощь Афганистану

Призывая США к ограничению вмешательства в дела Афганистана, как в публичных выступлениях, так и в рамках личных встреч с представителями США, Шейх Мохаммед пожертвовал 2 миллиона долларов США на строительство временного жилья для лиц, лишившихся жилища в результате бомбардировок США в 2001-2002 году. На следующий год около 15 000 беженцев были переселены в новое жилье, покинув временные лагеря, организованные на границе Афганистана и Пакистана.

Личная жизнь

Шейх Мохаммед женился на своей старшей жене, шейхе Хинд бинт Мактум бен Юме Аль Мактум в 1979 году. Среди его младших жен наиболее известна принцесса Хайя бинт аль-Хусейн, дочь короля Хусейна и сводная сестра короля Абдаллы II – соответственно, предыдущего и нынешнего королей Иордании, на которой он женился 10 апреля 2004 года. В 2007 году принцесса Хайя бинт аль-Хусейн родила шейху Мохаммеду девочку Аль Джалилю, а в январе 2012 года – сына Зайеда.

Личное состояние

Личное состояние Шейха Мохаммеда ибн Рашид Аль Мактума на 2015 год оценивается более чем в 4 миллиарда долларов.

Интересные факты

• 25 октября 2006 года шейх подарил Михаэлю Шумахеру остров «Антарктида» в районе искусственного архипелага The World стоимостью $7 млн.
• 9 февраля 2016 года шейх анонсировал создание в будущем правительстве страны должности министра счастья и министра толератности.

Отрывок, характеризующий Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум

Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»