Батиста, Моцарт Сантос

Моцарт
Общая информация
Полное имя	Мо́царт Са́нтос Бати́ста Жунио́р
Родился	Куритиба, Бразилия
Гражданство
Рост	180 см
Вес	78 кг
Позиция	опорный полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Реджина
Должность	ассистент
Карьера
Молодёжные клубы
1991—1997	Парана
Клубная карьера*
1997—1998	Парана	0 (0)
1998—1999	Бордо	0 (0)
1999	Коритиба	18 (0)
2000	Фламенго	11 (0)
2000—2005	Реджина	144 (9)
2005—2009	Спартак (Москва)	68 (7)
2009	Палмейрас	6 (0)
2009—2010	Ливорно	25 (0)
2012	Шанхай Шэньсинь	1 (0)
Национальная сборная**
1999—2000	Бразилия (до 23)	15 (1)
2000	Бразилия (олимп.)	7 (0)
Тренерская карьера
2013—2014	Жарагуа
2014—н.в.	Реджина	ассистент
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Мо́царт Са́нтос Бати́ста Жунио́р (порт. Mozart Santos Batista Junior; 8 ноября 1979, Куритиба) — бразильский футболист, опорный полузащитник. Играл за сборную Бразилии, выступал на Олимпийских играх 2000 в Сиднее. Является автором 900-го гола московского «Спартака» в чемпионатах России.

Карьера игрока

Моцарт родился в Куритибе, штат Парана. Своё имя он получил в честь своего отца, Моцарта Сантоса Батисты, чей отец был композитором. Прадедушка Моцарта был родом из Польши, уехавшим из страны на поиски лучшей жизни в Бразилии, поэтому Моцарт мог выступать за сборную Польши, с ним даже контактировали люди из польской федерации футбола, но вызов в польскую команду не состоялся.

Он выступал за команды «Парана», «Бордо» (Франция), «Коритиба», «Фламенго» и «Реджина», куда Моцарт перешёл за 2 млн долларов. В «Реджине» Моцарт провёл 5 лет, был капитаном команды. С клубом он в свой первый сезон вылетел в серию В, а затем вернулся в высший итальянский дивизион. В сезоне 2004—2005 Моцарт стал третьим в серии А по количеству точных передач и 6-м по количеству перехватов. В 2005 году даже получил почётный 10-й номер в клубе. В том же году Моцартом заинтересовались несколько клубов, в их числе были итальянские «Фиорентина», Ювентус и «Палермо», «Рома», а также московский «Спартак». Для красно-белого клуба бразилец стал приоритетной селекционной целью в летнюю дозаявочную кампанию. Однако президент Реджины рассматривал только предложения клубов из-за границы, не желая усиливать конкурентов по серии А. Сам Моцарт хотел остаться в Италии, а переход за пределы Апеннинов рассматривал как вынужденную меру, направленную на помощь клубу, испытывавшего финансовые трудности.

«Спартак» (Москва)

20 августа 2005 года Моцарт подписал со «Спартаком» 4-летний контракт, с ежегодной заработной платой 850 тыс. евро, сумма трансфера составила от 6 до 6,5 млн евро. Покупка Моцарта стала вторым, по цене, на тот момент, трансфером в истории «Спартака». В клубе Моцарт выбрал номер 24, в честь дня рождения жены, которая родилась 24 августа. В составе «Спартака» Моцарт дебютировал 6 сентября в товарищеском матче со «Спартаком» из Щёлково, а фанаты клуба поприветствовали новичка баннером: «Моцарт, добро пожаловать в великий клуб!»; игра завершилась вничью 1:1, а Моцарт провёл все 90 минут. В официальном матче за «Спартак» Моцарт сыграл 12 сентября, в игре чемпионата России с «Тереком», в котором красно-белые победили 2:1. В матче 24 тура в котором Спартак встречался с ЦСКА, ошибка Моцарта привела к единственному голу во встрече. В том же сезоне в матче с «Шинником» Моцарт получил травму колена и выбыл до конца сезона. Зимой, после курса реабилитации на родине, Моцарт восстановился после травмы. Несмотря на то, что первый сезон у Моцарта в «Спартаке» поучился не слишком удачным, всё же он смог завоевать место в основе команды и стать главным связующим звеном между обороной и нападением клуба.

Зимой 2006 года Моцарт стал немного говорить по-русски, что ещё облегчило общение Моцарта в клубе. 13 марта в матче Суперкубка России на 47-й минуте Моцарт забил свой первый мяч за «Спартак», однако это не спасло клуб от поражения от ЦСКА. В матче 3 тура сезона 2006 с ЦСКА, Моцарт, ставший главным исполнителем стандартных положений в команде, сделал голевой пас по штрафного, позволивший свести матч клубов вничью 1:1. 13 апреля Моцарт забил свои первые мячи за команду в Кубке России, реализовав два пенальти, что стало для него первым подобным опытом в профессиональной карьере. В матче 6-го тура с «Москвой» Моцарт мог во второй раз забить два 11-метровых, но второй удар с «точки» отбил Жевнов, первый же гол стал для него дебютным в чемпионате. 21 мая «Спартак» проиграл в финале Кубка России ЦСКА со счётом 0:3, этот матч стал одним из самых худших для Моцарта в России: в конце игры он получил красную карточку за то, что наступил на ногу Дуду, а из его зоны в последние минуты было начато две голевые атаки. После игры стали ходить разговоры, что Моцарт, игравший на ключевой позиции в центре поля, хотя и является игроком хорошего уровня и командным бойцом, но свои эмоции в ключевых матчах (это удаление стало вторым в сезоне для Моцарта, предыдущее было также с ЦСКА) не способен контролировать. После матча Моцарт извинился за свой поступок, это позволило уменьшить срок дисквалификации игрока до двух матчей. Однако эти неудачи не сломили Моцарта, и бразилец стал одним из лучших и незаменимых игроков состава «красно-белых». В конце сентября Моцарт получил тяжелую травму: у игрока случился рецидив старой травмы коленного сустава. Однако после обследования выяснилось, что травма не слишком серьёзная, и Моцарт, пропустив лишь один матч, вернулся на поле. Через некоторое время после восстановления, Моцарт провёл чрезвычайно неудачный матч в Лиге чемпионов с «Интером», где много и часто ошибался, после чего был переведён главным тренером команды, Владимиром Федотовым в дубль, также переводу послужила и небольшая травма футболиста. Восстановившись от травмы, Моцарт сыграл очень хороший матч с Динамо, сделав две результативные передачи и забив с пенальти. В результате Моцарт стал одним из самых лучших игроков сезона в России: он занял 5-е место по системе «гол+пас», а по средней оценке Спорт-Экспресса заняв 13-е место среди всех игроков в чемпионате и второе место среди опорных полузащитников, по версии РФС Моцарт, среди опорников, стал третьим. В декабре Моцартом стал интересоваться клуб «Торино», искавший опорного полузащитника, однако сделка не состоялась. После окончания сезона Моцарт уехал на отдых с семьёй в Куритибу. На первый сбор «Спартака» Моцарт, вместе с соотечественником Жедером опоздал, после чего было принято решение отправить бразильцев в дубль и оштрафовать их, опоздание Моцарта составило 7 дней. Причиной опоздания бразильцы назвали то, что они не знали время окончания отпуска, однако руководство клуба им не поверило. Во втором туре стартовавшего чемпионата России Моцарт был удалён на 84-й минуте матча с «Амкаром» за удар мячом в лицо соперника после свистка. Тренер Спартака Федотов сказал, что Моцарту нужно давать лекарства. После этого Моцарт был дисквалифицирован на 4 игры, получил серьёзный штраф (от 10 по 15 тыс. долларов) в команде. Сам Моцарт посчитал, что 4 матча дисквалификации — это слишком серьёзное наказание за его проступок. На 4 матча в составе «Спартака» Моцарта заменил Алексей Ребко. Однако в Кубке России Моцарт имел право играть, и бразилец стал одним из героев четвертьфинала с «Зенитом», сделав голевой пас и забив с пенальти. В ответной игре Моцарт не забил пенальти, а затем должен был получить жёлтую карточку за неспортивное поведение, но арбитр встречи его незаслуженно не наказал. Затем Моцарт провёл две неудачные игры с ЦСКА и «Локомотивом», после чего стали появляться слухи о уходе Моцарта из команды в «Фиорентину», тем более сам игрок сказал о своём желании возвратиться в Италию. Также были слухи о переходе Моцарта в «Селтик». Причиной слухов о уходе бразильца стало то, что полузащитник перестал попадать в стартовый состав «Спартака», из-за чего назрел конфликт с главным тренером команды Владимиром Федотовым, который, однако, сказал, что весь конфликт состоит в том, что Моцарт стал играть хуже и был переведён в дубль, но сам Федотов не понимал, почему Моцарт так резко ухудшил свою игру. Вскоре Федотов был уволен, и его место занял Станислав Черчесов. Одним из первых шагов Черчесова на посту главного тренера стал разговор с Моцартом, однако это не помешало Черчесову вновь отправить Моцарта в дубль, на этот раз из-за проблемы с лишним весом, которую сам Моцарт опроверг. В матче дублирующих составов Моцарт получил травму и некоторое время лечился иглоукалыванием. Вскоре Моцарт, уже подыскивающий новый клуб, был возвращён в основу «Спартака» и вновь стал показывать былой уровень игры. В ноябре Моцарт получил очередной рецидив травмы коленного сустава, и ему на родине была сделана операция. «Спартак», как и год назад, выиграл серебряные медали чемпионата России.

В январе 2008 года Моцарт одним из первых возвратился из отпуска на базу для прохождения медосмотра, это он объяснил тем, что дата прилёта была ему сказана лично.. В том же году Моцарт, желавший остаться в клубе, выразил просьбу о продлении контракта. В третьем туре чемпионата России Моцарт получил две жёлтые карточки, причём вторую за откидку мяча. В схеме «Спартака», которую стал использовать Черчесов, Моцарту доводилось исполнять роль второго опорника, начинателя атак, рядом с настроенными на разрушение либо Сабитовым, либо Ковальчуком, которые были более настроены на оборону. Но многим болельщикам не нравилось то, что Моцарт действовал очень медленно, тормозя развитие атаки:

«Возьмите Моцарта. Он принимает мяч и три раза своей задницей вокруг мяча крутит, за это время весь темп атаки теряется». Валерий Рейнгольд

Однако Черчесов доверял Моцарту и даже доверил бразильцу капитанскую повязку в некоторых матчах «Спартака», когда на поле отсутствовал Егор Титов. Однако после разгрома «Спартака» от ЦСКА, в игре, где Моцарт действовал не слишком удачно, Черчесов отправил бразильца, вместе с Титовым и Калиниченко в дубль, отказавшись комментировать принчины своего решения. Легенда «Спартака» Никита Симонян, не поддержал Черчесова, сказав, что из лидеров «Спартака» сделали «козлов отпущения». Вскоре Черчесов объяснил, что капитан и вице-капитаны должны были нести ответственность за качество игры, которое было чрезвычайно неудовлетворительным. Через некоторое время, Черчесов переговорил с Моцартом и вернул его в основной состав команды. Две недели в дубле «красно-белых» стали самыми тяжёлыми для Моцарта в карьере, сам Черчесов возвращение бразильца не прокомментировал. В 15 туре Моцарт забил гол с пенальти, поразив ворота клуба «Луч-Энергия», которые защищал полевой игрок «Луча» Игорь Шевченко, вставший на ворота вместо удалённого голкипера владивостокской команды, став 7-м игроком, забившим подобный гол. В матче 3-го квалификационного этапа Лиги чемпионов с киевским «Динамо» «Спартак» проиграл 1:4, а Моцарт стал одним из виновников поражения, сделав передачу на форварда соперников Бангуре, который сравнял счёт, затем же не смог помешать полузащитникам «Динамо» разыгрывать мяч около штрафной «Спартака». После матча Черчесов был уволен и его место занял Игорь Ледяхов, который доверял Моцарту и даже дал ему капитанскую повязку, но тот не забил пенальти в матче с «Москвой», промахнувшись мимо ворот, хотя в предыдущем туре действовал очень удачно, сделав голевую передачу. Затем пост тренера «Спартака» занял Микаэль Лаудруп, который вновь ставил Моцарта в основу клуба, и тот ответил сторицей, став действовать больше в атаке «Спартака», но затем бразильца вновь подвела дисциплина: он был удалён в матче с «Крыльями Советов». Когда Моцарт уходил с поля, он был освистан болельщиками «красно-белых». За удаление Моцарт получил в команде очередной штраф. В том же матче Моцарт получил небольшую травму, выбыв из строя на 4 недели. После этого руководство «Спартака» приняло решение расстаться с Моцартом, подыскивая ему замену. По окончании сезона Моцарт сказал, что хотел бы покинуть «Спартак», тем более, что им заинтересовались в «Торино» и «Дженоа», но сделки не состоялись, несмотря на то, что «Торино» активно вёл переговоры с Моцартом, желавшим играть в Турине, и даже предлагал «Спартаку» 1,5 млн евро отступных. Агент футболиста, Дарио Канови, сказал, что причиной ухода Моцарта стало то, что «Спартак» не рассчитывал на бразильца. Главный тренер «Спартака» Лаудруп не видел Моцарта в своей команде, он даже не брал бразильца на предсезонный сбор, а потому бразилец тренировался по индивидуальному графику. Когда прошли сроки трансферного окна, Моцарт был вынужден остаться в команде, но клуб даже не захотел дозаявить его в стартующий чемпионат России. 7 апреля 2009 года, по обоюдному согласию, Моцарт расторг контракт со «Спартаком».

После «Спартака»

Первоначально Моцарт, находящийся в статусе свободного агента, хотел подписать контракт с «Гремио», но 24 апреля он подписал контракт с клубом «Палмейрас», сроком до декабря 2010 года. Палмейрас по договору, купил лишь 60 % прав на футболиста. В клубе он дебютировал 5 июня выйдя на поле в матче Кубка Либертадорес с клубом «Спорт Ресифи».

«Я не очень люблю вспоминать то время. Когда меня приглашали в „Спартак“, то обещали сказочные условия, отличную атмосферу… А на деле я оказался в клубе, где за красивым фасадом скрывался напряжённый и крайне недружелюбный коллектив, в штыки принимавший каждого новичка. К тому же с болельщиками возникли проблемы. Они в России жуткие расисты! Если ты забил гол — молодец, а если ошибся, то сразу „грязная макака“. Я играл в Европе и никогда не слышал, чтобы там себе такое позволяли, но в России власти закрывали на подобные выходки глаза, и расизм процветал. Доставалось не только мне — Веллитона тоже поначалу сопровождали самые обидные прозвища. По непонятным мне причинам фанаты „Спартака“ сделали меня виновным чуть ли не во всех бедах команды, а ведь я ничего криминального не сделал, я просто хотел играть в футбол! В итоге я устал от этих „русских горок“. Если поначалу у меня ещё была мотивация оставаться в команде, вернуть себе место в стартовом составе, побороться с клубом за трофеи, то постепенно эти желания умерли. Я просто не хотел играть. Не было цели! Я знал, что какой бы уровень я ни демонстрировал, всё равно в любой момент могу оказаться вне „Спартака“… Слава богу, всё это позади — сегодня я игрок „Палмейраса“ и абсолютно счастлив. „Спартак“ остался в прошлом»

В августе 2009 года принял решение вернуться в Италию. 26 августа Моцарт перешёл в итальянский клуб «Ливорно» за 370 тыс. евро, подписав контракт на 2 года. В составе «Ливорно» Моцарт дебютировал 12 сентября в матче чемпионата Италии с «Миланом» и провёл на поле 64 минуты, игра завершилась вничью 0:0.

После отъезда из Италии, Моцарт попытался перейти в «Куритибу», но стороны не смогли прийти к соглашению. После этого футболист не выступал на протяжении 18 месяцев. 26 апреля 2012 года Сантос подписал годичный контракт с китайским клубом «Наньчан Хэнъюань».

Тренерская карьера

В апреле 2013 Моцарт готовился к дебюту в качестве главного тренера в клубе третьего дивизиона чемпионата штата Санта-Катарина «Каноиньяс», но из-за разногласий с советом директоров был уволен, не проведя ни одной игры. 20 июня 2013 Моцарт стал главным тренером клуба Лиги Катариненсе «Жарагуа». Тренером итальянской команды «Реджина», выступающей в третьем по силе итальянском дивизионе, Моцарт стал в июне 2014 года.

Личная жизнь

Моцарт женат, супругу зовут Изабелла, в честь Изабеллы Моцарт сделал татуировку с её именем, и когда он забивает гол, то целует татуировку. У Моцарта есть дочь Мануэла, которая родилась в 6,5 месяцев, и из-за этого долго находилась в роддоме. В декабре 2008 года у Моцарта родился сын, Лука.

Из музыки Моцарт предпочитает самбу, а также любит играть с семьёй на музыкальных инструментах, из которых предпочитает пандейро.

Статистика выступлений

Статистика выступлений Моцарта за клубы
Сезон	Клуб	Лига	Чемпионат		Кубок		Контин.		Прочие
			Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
1997	Парана	Серия А	0	0	0	0	0	0	?	?
1998	Парана	Серия А	0	0	0	0	0	0	?	?
1997-1998	Бордо	Лига 1	0	0	?	?	0	0
1999	Коритиба	Серия А	18	0	5	0	0	0	?	0
2000	Фламенго	Серия А	11	0	7	1	1	0	17	0
2000-2001	Реджина	Серия А	12	1	0	0	0	0
2001-2002	Реджина	Серия А	36	2	2	1	0	0
2002-2003	Реджина	Серия А	30	2	4	1	0	0
2003-2004	Реджина	Серия А	26	2	1	0	0	0
2004-2005	Реджина	Серия А	35	2	1	0	0	0
2005-2006	Реджина	Серия А	0	0	2	1	0	0
2005	Спартак (Москва)	РФПЛ	7	0	0	0	0	0
2006	Спартак (Москва)	РФПЛ	22	4	6	2	10	1
2007	Спартак (Москва)	РФПЛ	18	1	6	1	7	1
2008	Спартак (Москва)	РФПЛ	21	2	1	0	6	0
2009	Палмейрас	Серия А	6	0	0	0	2	0	?	?
2009-2010	Ливорно	Серия А	6	0	0	0	0	0

Под прочими турнирами имеется в виду бразильские соревнования штатов

Достижения

• Чемпион штата Парана(2) :1998,1999
• Чемпион штата Рио-де-Жанейро : 2000
• Серебряный призёр чемпионата России (3): 2005, 2006, 2007

Ссылки

• [sambafoot.com/en/players/155_mozart.html Профиль на sambafoot.com]

Отрывок, характеризующий Батиста, Моцарт Сантос

Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.