Моцный, Анатолий Андреевич

Анатолий Андреевич Моцный
белор. Анатоль Андрэевіч Моцны
Дата рождения	25 сентября 1922(1922-09-25)
Место рождения	Шклов, Могилёвская область
Дата смерти	1 февраля 1960(1960-02-01) (37 лет)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1941—1945
Звание
Командовал	танковый взвод в 54 гв. тбр.
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	лишён всех званий и наград в связи с осуждением.
Связи	Хохряков, Семён Васильевич

Анатолий Андреевич Моцный (1922—1960) — старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945), лишён всех званий и наград в связи с осуждением.

Биография

Анатолий Моцный родился 25 сентября 1922 года в городе Шклов Могилёвской области Белорусской ССР в рабочей семье. Окончил десять классов школы. В феврале 1941 года был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В августе 1942 года окончил автобронетанковое училище в Горьком. С октября 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

Моцный начал участвовать в боевых действиях на Донском фронте в ноябре 1942 года. Там он был назначен командиром взвода танков «Т-34» 16-го отдельного танкового полка. В январе 1943 года получил ранение, с марта 1943 года вновь принимал участие в боевых действиях, на сей раз на Юго-Западном фронте, командовал взводом тяжёлых танков «КВ» 22-го отдельного танкового полка. В апреле 1943 года Моцный был направлен в резерв 29-го отдельного учебного танкового полка, а с июня того же года — во 2-й запасной танковый полк Уральского военного округа.

В августе 1943 года лейтенант Моцный был назначен командиром взвода танков «Т-34» в 54-й гвардейской танковой бригаде Воронежского фронта. В составе этой бригады прошёл до окончания войны. 28 августа получил лёгкое ранение, вскоре вернулся в свою часть. До октября 1943 года бригада участвовала в боях на Украине. 4-11 ноября 1943 года Моцный участвовал в освобождении Киева. 6 ноября 1943 года Моцный на своём танке сумел уничтожить до 100 отступающих из Киева подвод противника с военными грузами и имуществом, 10 автомобилей и около 100 немецких солдат и офицеров. В бою танк Моцного был подбит танком «Тигр», однако экипаж танка сумел в бою захватить машину связи с шесть радиостанциями и пять орудий. Когда отступающая колонна была полностью разгромлена, танк Моцного был выведен с поля боя на ремонт. За этот бой командир батальона представил Моцного и механика-водителя его танка Морозова к званию Героя Советского Союза, однако награда была снижена вышестоящими командирами, и в итоге они были награждены орденами Красного Знамени.

В декабря 1943 — феврале 1944 года Моцный дважды был легко ранен, но вскоре вернулся в строй. 25 февраля в районе Проскурова получил тяжёлое ранение. 17 июля 1944 года в боях за село Кирица уничтожил на своём танке противотанковое орудие с расчётом. В бою танк был подбит, и Моцный, будучи раненым, уничтожил огнём из пулемёта 11 немецких солдат и офицеров. Когда пулемёт пришёл в негодность, Моцный в рукопашной схватке ножом убил двух немецких солдат. Своими действиями он позволил выйти из-под огня противника своим подчинённым.

Особо отличился во время Висло-Одерской операции. 14 января 1945 года бригада переправилась через реку Нида в районе населённого пункта Мотковице и с ходу овладела городов Енджеюв. Продвигаясь далее, танкисты из батальона Героя Советского Союза Хохрякова, в состав которого входил и взвод Моцного, разгромил встречную немецкую колонну техники, военный аэродром и освободил город Нагловице. 16 января танкисты, форсировав реку Пилица, освободили город Конецполь. По пути на город Ченстохова находился хорошо укреплённое противником село Мстув. Взвод Моцного ворвался на улицы города в числе первых, в боях за город им были нанесены большие потери противнику. В уличных боях за Ченстохову танк Моцного был подбит, но экипаж продолжил вести бой. Моцный, ведя огонь из пулемёта, был контужен и тяжело ранен в плечо, осколком брони ему выбило глаз, но не покинул поля боя до полного очищения города. В бессознательном состоянии он был доставлен в медпункт. Все три танка взвода Моцного были потеряны, их командиры Золотов и Зайцев погибли.

За взятие Ченстоховы 54-я гвардейская танковая бригада была награждена орденом Ленина, а командир батальона Хохряков представлен ко второй звезде Героя Советского Союза. Моцный и механик-водитель его танка Иванов были представлены к званиям Героев Советского Союза. 10 апреля 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии старший лейтенант Моцный был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 6541.

Несмотря на полученное тяжёлое ранение и потерю левого глаза, Моцный к началу Берлинской операции вновь вернулся в строй. Принимал участие в боях в ходе этой операции. После окончания войны некоторое время он служил командиром взвода обеспечения в своём батальоне, однако ввиду шести полученных в ходе войны ранений он был признан негодным к строевой службе и в сентября 1945 года был уволен в запас.

Был также награждён орденами Ленина (к Герою, 10.04.1945), Красного Знамени (30.01.1944), Отечественной войны I степени (08.08.1944), медалями.

Лишение звания Героя и наград

По возвращении в родной Шклов Моцный работал председателем комитета физической культуры и спорта Шкловского райисполкома. Женился на Вере Комиссаровой, медсестре госпиталя, с которой познакомился в 1944 году. Семейная жизнь не сложилась и Моцный выгнал беременную жену из дому. Впоследствии, имея второй паспорт, женился в Киеве, однако за двоежёнство привлечён, как Герой, не был. По той же причине не был привлечён за хранение пистолета ТТ, который принёс с фронта.

В ночь с 31 марта на 1 апреля 1952 года Татьяна Моцная, мать Анатолия, вернувшись с работы обнаружила в собственном доме пожар. Её внук, сын Моцного Геннадий пяти лет был зверски убит: его голова была проломлена, нога переломана в колене. Труп был забросан тряпками, среди которых были две окровавленные рубахи Анатолия, нательная и верхняя. Утром нашли и самого Анатолия, которой прятался в выгребной яме уборной. Его документы нашли там же.

7 июня 1952 года Моцный был осужден по ст. 80 УК Белорусской ССР (бандитизм) и, ввиду того, что смертная казнь на тот момент была отменена, приговорен к 25 годам ИТЛ. После кассационной жалобы статья приговора, как заведомо неуместная, была переквалифицирована в убийство, а срок наказания установлен в 10 лет.

Был освобождён досрочно в апреле 1958 года, после чего вернулся в Шклов. По свидетельству местных властей, после освобождения вёл асоциальный образ жизни, нигде не работал, а также «терроризировал местное население».

1 июля 1959 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за «совершение деяний, не совместимых со статусом орденоносца» Моцный был лишён всех званий и наград. Скончался 1 февраля 1960 года.

Литература

• Конев В. Н. Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР. — М. Яуза, 2010

Отрывок, характеризующий Моцный, Анатолий Андреевич

И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.